Он достаточно опытен в вопросах плотской любви, так что она, по-видимому, зря теряется в догадках.
Натянув кружевные панталоны, Кристина постаралась сосредоточиться на своем туалете, отбросив мысли о неведомом, и вскоре, полностью одетая, уже шла к порогу. Шагая по длинному коридору, она лениво гадала, кто с кем провел эту ночь… за исключением, разумеется, мужа, который достаточно ясно определил свои склонности. Но сегодня утром она тоже впервые за всю свою жизнь сделала выбор. Правда, еще неизвестно, сумеет ли она взять штурмом волшебный мир адюльтера и хватит ли у нее на это уверенности в себе.
Исполненная решимости испробовать запретных удовольствий или хотя бы попытаться, Кристина гордо вздернула подбородок и пересекла просторный вестибюль. Ночной портье вежливо распахнул перед ней дверь. Выйдя на яркое солнце, она глубоко вдохнула пряный осенний воздух и улыбнулась.
Не так ли пахнет свобода?!
Не в силах заснуть, Макс спустился в конюшню куда раньше условленного времени. Приказав конюху оседлать и вывести лошадей, он принялся нетерпеливо мерить шагами дорожку, словно никогда раньше не ждал женщину, словно превратился в зеленого неопытного юнца, которому предстоит первое свидание. Морщась от назойливого хруста гравия под сапогами, он снова и снова напоминал себе, что это всего лишь утренняя прогулка, что княгиня Цейс — всего лишь очередная женщина, что он уже давно вышел из того возраста, когда с трепетом относишься к подобным вещам, и что сейчас ведет себя как последний дурак.
Но никакие самобичевания и логические доводы не помогали успокоить его разбушевавшиеся эмоции.
Не стало легче и тогда, когда в конце дорожки появилась княгиня, настоящая стройная, гибкая Диана, богиня охоты, в одеянии цвета лесной листвы. Солнце зажгло переливчатым огнем светлое золото ее волос. Изгибы ее бедер казались особенно соблазнительными под облегающей юбкой амазонки, а вызывающе торчавшие холмики роскошных грудей, натянувшие ткань жакета, невольно притягивали взоры.
И что теперь делать, черт возьми?!
Ощутив, как вздыбилась его плоть, маркиз скрипнул зубами и вынудил себя отвести глаза. Куда угодно, только не на эти полные колышущиеся груди и не на манящую развилку бедер, так ясно выделяющуюся при каждом шаге.
Он почти резко поздоровался с ней, и она, заикаясь, что-то пробормотала в ответ упавшим голосом. Сияющая улыбка померкла.
— Простите, — поспешно извинился он, до глубины души тронутый ее детской обидой. — Видите ли, я проснулся несколько минут назад, поэтому и голос у меня такой охрипший. Похоже, я показался вам чересчур грубым, но, поверьте, это не со зла.
Он лгал без зазрения совести, потому что всю ночь провел, думая о ней.
Каким же неотразимым красавцем он казался, несмотря на резкий тон и сведенные брови! Высокий, могучий, как древнеримский солдат-преторианец, которых выбирали когда-то за силу и стать. И темный — черные глаза и волосы, смуглая кожа… хорошо, что он не похож на ее мужа!
— Сейчас и вправду рановато, — согласилась она, чувствуя себя не в своей тарелке. — Надеюсь, вы ничего не имеете против прогулки со мной.
Голос ее слегка дрожал, а взгляд казался таким нерешительным, что у него не хватило духу быть честным. Улыбаясь, он решительно подавил свои сладострастные порывы.
— Ну что вы, разумеется.
До чего же сдавленно звучит его голос!
Оба неловко замолчали. Напряжение становилось почти непереносимым, и поэтому птичья трель показалась неестественно громкой в наступившей тишине.
Макс лихорадочно размышлял: стоит держаться от нее подальше или под каким-то предлогом отказаться от прогулки?
— Вы овладеете мной? — неожиданно выпалила она и тут же покраснела до корней волос.