— Неужели ты все еще дуешься из-за Руперта? — вздохнул он, потянувшись за бренди и даже не глядя на чай.
— А ведь вы мне обещали, дядя Итан, насчет Руперта, — резко напомнила Лорен.
Итан раздраженно вздохнул:
— Он взрослый человек, Лорен. И я не мог запретить ему выпить пива.
— Не говоря о том, что вы оба могли убиться, когда в таком состоянии ехали в старой повозке. Руперту вообще нельзя пить, и вы это отлично знаете! Ему понадобилось целых два дня, чтобы оправиться!
— Не беспокой меня больше этими разговорами, — простонал Итан. — Мой подагра опять разыгралась.
Лорен шумно вздохнула. Урезонить Итана невозможно. Благодарение Богу, он редко покидает гостиную, не то погубил бы Руперта. Ведь Руперт считает, что это Итан зажигает звезды на небе. И как только он со своим примитивным умом мог до такого додуматься?
— Пожалуйста, дядя, ешьте суп. Мистер Голдуэйт дал мне кое-какие травы, они успокаивают боль, — сказала она и наклонилась, чтобы убрать старую еженедельную газету.
— Голдуэйт! Мне не нравится, что он увивается за тобой. Слышишь? Подушку, детка…
— Мистер Голдуэйт знает, что я не отвечаю ему взаимностью, — солгала она, подоткнув ему под спину подушку. На самом деле она никак не могла убедить в этом Тэдиуса Привереду и миссис Питерман. — Но он так добр к нам, что я не могу отказать ему от дома.
— Тогда это сделаю я! Ведь невозможно найти тебе жениха, пока этот попугай вертится под ногами, — проворчал Итан, отхлебнув суп.
Лорен, покачав головой, направилась к двери.
— Господи Боже, что это на тебе надето? — неожиданно заорал Итан.
Лорен остановилась и глянула на штаны и толстую льняную рубашку, из которых Пол давно вырос.
— Штаны. — Она снова направилась к двери.
— Попомни мои слова, девочка! Будешь так одеваться, никто не возьмет тебя в жены! — бросил он ей вслед.
Помнить его слова, как же, подумала она и громко хлопнула дверью. Разговоры о ее замужестве — а они велись постоянно — до смерти ей надоели. Она вышла в холл и сняла с вешалки шерстяной плащ. Все надоело, подумала она, накинув плащ.
— Куда это ты собралась с утра пораньше?
Надев шерстяную шапку, Лорен обернулась на Пола, который вошел в холл и прислонился к стене, скрестив руки на груди.
— Хочу спасти уцелевшие тыквы, — ответила она.
— Пошли Руперта, пусть сделает. Ни к чему тебе утруждать себя.
— С тех пор как дядя Итан сделал Руперта своим собутыльником, тот запустил работу по дому. А мне сейчас очень нужно побыть одной, — резко проговорила она, беря перчатки.
— Что-то случилось? — спросил Пол. Мгновенно пожалев о том, что поддалась своему далеко не радужному настроению, Лорен слабо улыбнулась:
— Уверяю тебя, ничего особенного, побуду наедине с собой, и все пройдет.
И она вышла, не дожидаясь дальнейших расспросов.
Она понимала, что уединение не панацея от тоски. И не в том было дело, что Итан позволил Руперту напиться, хотя она все еще сердится на него из-за этого. Дело совсем в другом. С тех пор как в Роузвуде два дня назад побывал мистер Кристиан, все перевернулось.
Проклятие, она не может не думать о мистере Кристиане.
Она думает о нем ночью и днем, а вчера даже приняла за него викария. Смешно, ведь викарию почти семьдесят. Она не помнит, чтобы кто-нибудь произвел на нее такое впечатление, так очаровал ее, не считая, конечно, Донована Уильямса, который оттаскал ее за волосы, когда ей было восемь лет, чем вызвал ее восхищение.
Но даже Донован Уильяме не мог бы сравниться с мистером Кристианом. Она никогда не встречала такого красивого, мужественного, доброго человека. Он любит стихи, любит детей и, судя по всему, вполне терпимо отнесся даже к Люси. Не говоря уже о том, что заставил Лорен испытать какое-то странное покалывание во всем теле, хихикать без всякой видимой причины и ощущать слабость в коленях.