Его глаза пожирали ее шелковистую наготу, рассматривали ее и видели, насколько она прекрасна.
Широко раскрыв глаза, едва дыша, Мэгги смотрела, как Соколиный Охотник направляет свои дрожащие пальцы к ее грудям, охватывая их.
Он вздрогнул, когда услышал ее стон. Взглянув на ее лицо и увидев, что она закрыла свои глаза, он понял, что не страсть вызвала у нее такую реакцию, а боль.
– То, что я собираюсь сделать не столь же хорошо, как если бы твой ребенок сосал твои груди, – объяснил Соколиный Охотник. Эти слова заставили Мэгги с любопытством открыть глаза. – Но это облегчит боль.
Она открыла рот от изумления, когда он наклонился над ней и начал отсасывать молоко сначала из одной груди, затем из другой. Всякий раз, когда его рот наполнялся молоком, он сплевывал его в огонь.
В первый момент, когда Мэгги поняла, ей хотелось возмутиться. Странно, но самолюбие ее не было задето. Напротив, ее голова начала кружиться от удовольствия. Его губы на ее сосках и его руки на ее грудях начали пробуждать в ней дикую страсть, которую она раньше никогда не испытывала.
Когда он закончил и убрал свои руки и губы, Мэгги спокойно села и какое-то время словно в оцепенении смотрела на него. Именно в этот момент она осознала, насколько сильно женщина может желать мужчину.
Она могла бы простить ему все!
И она постарается всем своим существом понять, почему ее не допускают к ребенку. Это скоро пройдет, а будущее обещает абсолютное блаженство. Она будет просыпаться каждое утро с этим дорогим человеком. Она будет делить с ним восторги любви каждую ночь.
Да, она была готова к той маленькой жертве, о которой он ее попросил, ради уверенности в том, что в конце она будет иметь его.
Почти полностью поглощенный своими собственными страстными чувствами, Соколиный Охотник обнял Мэгги за плечи и прижал к себе.
– Теперь боль стихла? – прошептал он, нежно проведя своим языком по ее нижней губе.
– Боль в моих грудях? – прошептала она в ответ. – Или где-нибудь еще? Соколиный Охотник, мне так больно быть рядом с тобой и не иметь возможности полностью отдаться тебе. Сначала я должна окрепнуть. Затем… затем…
– Затем я отведу тебя в рай, – прошептал он хрипло, еще крепче прижимая ее к себе. Его рот устремился к ее губам, зная теперь всю полноту ее любви к нему.
Его нежные чувства к ней исходили из самых глубин его души. Он прикасался ртом к ее губам, стремясь языком раскрыть ее рот, а когда кончик ее языка коснулся его, все тело индейца буквально затрепетало. Они стонали и впивались друг в друга, не замечая, что кто-то вошел в вигвам, наблюдая за ними.
Тихий Голос стояла молча, сжав кулаки. Лицо ее было мрачно и выражало муку, но она все же вызывающе смотрела на Соколиного Охотника и Мэгги.
Не в силах стоять и смотреть, как мужчина, которого она любит, страстно целует другую, Тихий Голос выбежала из вигвама. Она поклялась, что найдет способ отравить жизнь белой женщине. Тихий Голос поняла, почему Соколиный Охотник передал белого ребенка на вскармливание Многодетной Жене: это приблизит его к ребенку и к белой женщине.
– Почему я не поняла этого раньше? – злилась на себя Тихий Голос. – Я даже помогла. Я забрала ребенка у белой женщины и сразу же отнесла его к груди женщины из моей деревни!
Тихий Голос вошла в дом Многодетной Жены и увидела, как белый ребенок с удовольствием сосет наполненную молоком медного цвета грудь Многодетной Жены, а ее собственный ребенок одновременно сосет другую грудь. Она сердито смотрела на то, как пальчики белого ребенка довольно трогали грудь, из которой он получал свое питание.