Отец кивнул и покосился на меня.
– Сходишь?
– Да, конечно.
Я сгонял в комнату и вернулся, держа свой лэптоп под мышкой.
– Вот, пожалуйста.
– Спасибо. Положите на стол, сэр.
Пока я включал ноутбук, он достал из чемодана небольшую картонную коробку. Открыв клапаны, коммивояжер вытряс на стол ее содержимое – пластиковый обруч с регулятором диаметра и небольшой антенкой.
– Вот смотрите. – Райс выставил нужный размер и надел обруч на голову антенкой назад. – Вай-фай включил?
– Тут автоматическое соединение.
– Отлично. – Райс нажал кнопку на обруче, и светодиод, вмонтированный в антенну, замигал синим.
– Угу… Соединились с вашим «Ремо».
– Отлично. А теперь смотрите.
Коммивояжер нажал вторую кнопку, и экран ноутбука стал черным, будто он самовольно нырнул в спящий режим.
– Эй! – воскликнул я.
– Все в порядке. Смотрите.
На экране стали мелькать разные образы. Ни один из них не задерживался на экране надолго. Период смены кадра – не более полсекунды.
– Видите? – спросил Райс.
Он снова нажал вторую кнопку, и на экран вернулся мой десктоп.
– Я вроде бы могу представлять что-то, но образы мелькают в моей голове так быстро, что ничего дельного не выходит. Ко всему, они ничем не связаны между собой – кроме того, что все их представил я. Та же проблема наблюдается и у многих других людей, у девяноста процентов среди всех, кто пробовал «Ремо» на себе.
– А что с оставшимися десятью процентами?
– У них либо слишком бедное воображение, либо депрессия, либо психическое расстройство. Один образ может полдня стоять на экране, и образ этот, надо сказать, будет некрасив и уныл. В общем, теперь вы, наверное, понимаете, почему мой чемодан забит под завязку?
– А не дадите попробовать? – неожиданно даже для себя самого спросил я.
Райс пожал плечами:
– Отчего бы и нет? Кто знает, может, именно вы станете моим первым покупателем. – Он хмыкнул. – И единственным.
– И сколько же стоит такая штуковина? – спросил отец, пока Райс настраивал диаметр обруча.
– Двести пятьдесят баксов, – с грустной улыбкой отозвался коммивояжер.
Отец присвистнул.
– Неслабо!
– Еще одна причина, чтобы ее не купить, – сказал продавец и вручил мне обруч.
Я надел «Ремо» себе на голову, посмотрел на экран.
– Позволь мне. – Райс потянулся и щелкнул ту самую вторую кнопку, отключающую монитор.
– И что теперь?
– Представь что-нибудь.
– Например?
– Не знаю… Ну представь, что ты режиссер и ты снимаешь фильм – такой, какой хочешь ты один. Никаких ограничений, предел – границы твоей фантазии. Понимаешь?
Я кивнул и сосредоточился.
– Гляди-ка, – сказал отец, указав на монитор. – Началось.
– То есть? – не понял Райс.
Он заглянул в монитор. Брови его поползли вверх.
– Черт побери, кто же засунул меня в эту коробку? – воскликнул забавный лупоглазый паук, появившись на экране.
Он почему-то стоял около потрепанной двери бара. Секунду спустя изнутри стали выходить огромные волосатые рокеры в банданах, жилетках и протертых на коленях джинсах.
– Ой-ой, – сказал паук и обхватил голову мохнатыми лапами.
– Это точно не записанный мультфильм? – спросил коммивояжер, ни к кому конкретно не обращаясь.
Один из байкеров повернул голову и, глядя прямо на Райса, заявил:
– Нет. Все мы – плод воображения Марти.
Отец и Филипп выпучили глаза.
– Ничего себе… – пробормотал мой папа и отхлебнул пива из бутылки.
– Вот это да! – вторил ему коммивояжер.
Тем временем на экране байкеры окружили паука. Восьмилапый монстрик затравленно огляделся по сторонам: выхода не было.
«В этот момент паук Билл понял – взбучки не избежать», – сообщил закадровый голос.
Байкеры прыгнули на паука одновременно. В этот же момент заиграла песня Red Hot Chili Peppers – Californication.
Отец с Райсом, раскрыв рты, смотрели, как паук борется с толпой рокеров, как пробирается между ног у одного патлатого верзилы и, прыгнув на мотоцикл, дает по газам. Рокеры вопят, бегут к своим байкам. Начинается погоня.
Из бара выбегает паучиха и кричит:
– А как же мой номер, Билл?
Отец усмехнулся и уважительно посмотрел на меня. Я старался не отвлекаться и потому никак не отреагировал на его взгляд.
– Это… это просто восхитительно! – воскликнул коммивояжер.
Он полез в карман, достал оттуда сложенный вчетверо платок и промокнул вспотевший лоб.
– Это просто… просто идеал! – не стесняясь в словах, продолжал он. – Ваш сын просто феномен!
– Я знаю, – сказал отец с улыбкой.
Поняв, что побег паука больше их не интересует, я вывел на экран титры. Это было невероятно легко: я просто представил их, и они появились на мониторе ноутбука.
– Нет, мистер Буга, это… да вы не представляете, что теперь начнется!
– И что же?
– Ваш сын станет мировой знаменитостью! Все кинокомпании, все центральные каналы будут биться за право подписать с ним контракт! Вы представляете, о каких деньгах идет речь?
К нашему общему удивлению, отец вовсе не обрадовался, когда услышал про деньги.
– Знаете, все это, конечно, звучит довольно здорово, – сказал он, хмуро глядя на продавца, – однако где большие деньги – там большие неприятности. А я не хочу, чтобы у моего сына были неприятности.
– Боже, но это ведь талант от Бога!
– Это всего лишь мысли, которые ваша машинка передает на экран.
– Пусть так. Но ведь, кроме вашего сына, этой машинкой никто не смог воспользоваться. Уже сейчас можно сказать, что он один на десять тысяч, а может, и на сто. Впоследствии, когда все узнают о чудесном даре вашего Марти, народ толпами повалит тестировать «Ремо». Таким образом, с помощью вашего сына мы найдем – или хотя бы попытаемся найти – новых трансляторов, что позволит в свою очередь…
– Послушайте, – перебил его отец. – Я ведь уже сказал: я не желаю сыну неприятностей. Поэтому пусть его дар останется нашим маленьким секретом, ладно?
– Постойте, – сказал коммивояжер. – Что значит «секретом»? Как можно утаивать такие вещи? Это ведь может перевернуть весь мир!
– Именно этого я и боюсь. Ладно, я понимаю вас, мистер Райс. Вы – человек дела. Сколько?
– Сколько чего? – нахмурился Филипп.
– Долларов, конечно.
– Вы хотите заплатить мне за молчание? – догадался коммивояжер.
– А вы разве не к этому вели?
– Ну, знаете ли… – Райс вскочил с дивана, отступил на шаг и смерил отца гневным взглядом. – Если вы думаете, что каждый коммивояжер готов продать все и вся за какую-то сумму денег, то вы глубоко заблуждаетесь, мистер Буга.
– Позвольте, мистер Райс, не о деньгах ли вы говорили? – покачал головой отец. – О контрактах, кинокомпаниях…
– Речь шла о деньгах, которые заработает ваш сын!
– А вы то есть будете сидеть в стороне и даже полпроцента себе не возьмете?
– Разумеется, возьму.
– Что и требовалось доказать.
Поняв, что отца ему не переубедить, Райс решил переключиться на меня.
– Но ты-то, Марти! Ты ведь хочешь получать солидные деньги?
Отец раскрыл было рот, чтобы пресечь эти вопросы, но я опередил его:
– Смотря о каких деньгах речь.
Отец хмуро посмотрел на меня. Райс же расплылся в улыбке и, поковырявшись в карманах, протянул мне небольшую пластиковую карточку:
– Вот, держи. Это моя визитка. Там мой номер, даже два. Звони в любое время и назначай встречу, где мы, – он покосился на отца, – сможем поговорить с глазу на глаз. О’кей?
Я кивнул.
– Тогда не смею больше вас отвлекать. Тем более третья четверть уже подходит к концу.
Подхватив со стола свою нелепую шляпу и огромный чемодан, он едва ли не бегом устремился к входной двери.
– Проводи своего нового друга, Марти, – сказал отец с издевкой. – А то он нам, не дай Бог, еще замок поломает.
– Несмотря ни на что, – прокричал Райс из прихожей, – я рад нашему знакомству, джентльмены. Уверен, оно послужит началом долгой… и взаимовыгодной дружбы.
– А тот «Ремо», что мы испытывали, вы с собой не заберете? – спросил я, выйдя из комнаты.
– О, конечно, нет. Это мой подарок, Марти. Чего ему зазря пылиться у меня в чемодане, если тебе он нужней?
– Ну… спасибо.
– Не за что, парень, – сказал Филипп с улыбкой. – Занимайся, практикуйся, а потом звони мне, и, поверь, мы заставим этот мир плясать под нашу дудку.
С этими словами он вышел в промозглый декабрьский вечер и захлопнул за собой дверь.
Я закрыл щеколду и, пройдя в гостиную, уставился в окно. Коммивояжер, пританцовывая, подошел к одинокому старому «Ситроену», смахнул с крыши снег и, швырнув чемодан в багажник, уселся за руль. Мне показалось, он меня заметил и даже махнул рукой на прощание, прежде чем его авто сорвалось с места и покатило по заснеженной дороге. Вскоре «Ситроен» скрылся из виду. Тогда я опустил взгляд и посмотрел на визитку.
– Хватит топтаться у окна, – сказал отец. – Весь футбол пропустишь.