Жан де Рябье сжался за колонной, не рискуя высунуть оттуда нос. Ему было трудно. Чью сторону принять? Новых славян или… он ить боярин как-никак. Столбовой. Но, с другой стороны, попробуй найди в тридевятом боярина просвещенней! Жан гордо задрал нос. Нет, с бородатыми козлами ему не по пути. А эти новые… хамьё, быдло! Однако с деньгами. Русский француз завистливо вздохнул. И как это ловко у них получается! Взял товар, скинул товар, гоп, шлёп, и в кармане… может, и мне бизнесом заняться? Перед глазами Ваньки Рябого возник шикарный кабинет, где он сидит, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, а управляющий, склонившись в три погибели, почтительно докладывает:
— Ваше сиятельство, не велите казнить! Промашка вышла. Наш доход за истёкшие сутки на пять целковых не дотянул до предсказанного вами перевыполнения плана. Мы получили всего-навсего полтора миллиона прибыли. Но мы приложим все силы!…
— Вор! — азартно рявкнул Жан де Рябье, на мгновение забывшись.
Кто-то бесцеремонно дёрнул его за рукав.
— А? Что? — очнулся Жан.
— Барыгу по шустрому найти сможешь? — Перед Жаном де Рябье стоял посол Мандладаша, который нутром почуял, что перед ним свой в доску.
— В смысле как? — вылупил глаза Жан.
— Товар столкнуть надо. — Перед носом русского француза сверкнуло ажурное яичко Кощея. — Не обижу. Процент иметь будешь.
Как ни странно, но Жан въехал.
— Есть такой человек, — таинственно прошептал он. — Верный. Обожает редкости. За ценой не постоит.
— Веди.
Жан, беспрерывно кланяясь, потрусил вперёд, показывая Багдадскому вору дорогу к верному человеку: Дверь в «узилище» Кощея была приоткрыта, и оттуда доносилось сердитое бормотание:
— Я этого Соловья убью!
Напомаженные кудри Жана де Рябье осторожно сунулись внутрь. Бурчало где-то в шкафу. Самого Кощея практически не было видно. Из раскрытой дверцы торчала только его филейная часть, да иногда мелькали пухленькие ручки. Во все стороны летели тряпки, шляпки, панталоны…
— Всех воров извёл! Чья бы корова мычала. Под самым носом у единственного узника чалму спёрли…
— Ваше Бессмертие, — деликатно кашлянул Жан.
— Ну кто там ещё! — дёрнул ногой Кощей. — Я занят! И вообще пора знать — с 10.00 до 14.00 у меня обед.
— Ваше Бессмертие, я клиента привёл. Редкостной вещичкой обладает.
Кощей с кряхтеньем выполз из шкафа, волоча за собой не первой свежести чалму.
— Тащи его сюда, — удовлетворённо крякнул он, выколачивая о колено пыль из находки.
Кудряшки Жана де Рябье дёрнулись назад, и в дверном проёме появился Багдадский вор. Деловито оглядевшись, он протопал к столу и вольготно расположился в кресле Кощея, забросив ноги на стол.
— Чем платить будешь?
— Товар — деньги — товар, — отчеканил Его Бессмертие, выдёргивая кресло из-под нахального гостя, — вот принцип здоровой торговли.
Багдадский вор не обиделся. Он отряхнул штаны, уселся на стульчик для посетителей, сдёрнул с пальца массивное кольцо, украшенное кроваво-красным рубином, и шлёпнул его на стол.
— Сколько дашь?
— Ты кого ко мне привёл? — возмутился «узник», гневно вперившись в Жана де Рябье.
— Дак, Ваше Бессмертие, — залепетал напомаженный хлыщ, — он мне совсем другое показывал. Изумительно тонкая работа. Как минимум двадцатый век… до нашей эры…
Багдадский вор понял, что камушки здесь не в цене, и в руках его появилось яичко. То самое.
— Отдай!!! — оглушительно заорал Кощей, распластавшись в стремительном прыжке. Помешала комплекция. Живот зацепился за край стола, и Его Бессмертие оказался на полу. Багдадский вор довольно улыбнулся. Он понял, что с пустыми карманами отсюда не уйдёт.
— Сколько просишь? — прошипел Кощей, выползая из-под стола, куда занёс его неудачный прыжок.
— А сколько дашь?
— Золотой… нет! Два.
— Ха-ха-ха! — картинно, несколько в нос пропел Багдадский вор. Торг за смертную душу Кощея Бессмертного начался.
* * *А в тронном зале веселились вовсю. В стороне не остался никто. Слуги, подзаправившись эликсиром, мутузили друг друга кулаками, каждый отстаивал правоту своего хозяина. О господах и говорить нечего. Даже послы иноземных государств, аккредитованные и неаккредитованные, не выдержали искуса. Они слишком долго жили в России — кто год, кто полтора, — успели привыкнуть к русскому эликсиру и к русским забавам, а так как зуб на соседа имел каждый (поиски формулы «папы» обычно выливались в нездоровую конкуренцию), то как было упустить такой случай? Клубок послов катался по всему залу, мешая выяснять отношения новым славянам со старыми боярами. Поэтому им периодически доставалось как от тех, так и от других. Царь-батюшка, не удержавшись, выдернул из толпы первого попавшегося и занёс кулак.
— Ну чисто дети, — укоризненно произнесла Василиса Премудрая. — Ванечка, ты как закончишь валять дурака, распорядись, чтоб тут прибрались. — С этими словами царица направилась в детскую.
Иван, тяжело вздохнув, отпустил шведского посла.
— Кончай базар! — рявкнул он. — Не то осерчаю, — добавил он уже тише. Но все услышали. Попадаться под руку царю-батюшке, когда он серчает, не стоило: никакая реанимация не помогла бы, тем более что в тридевятом ею ещё и не пахло. В наступившей тишине отчётливо стал слышен нервный смех Лиха, сидящего на корточках у входной двери.
— Хи-хи-хи… Ма… хи-хи-хи… Ма…
Все члены синдиката, находившиеся в зале, сразу вспомнили о своих обязанностях. Никита Авдеевич нацепил на бедолагу очки, подхватил его на руки и отволок к трону.
— По-моему, он хочет тебе что-то сказать, — таинственно прошептал воевода на ухо Илье, вываливая ему на колени тщедушное тело «народного целителя».
— Что с тобой, болезный? — не на шутку обеспокоился капитан.
— Ма… хи-хи… Ма… хи-хи…
— Папа, будь спок! — Иван сдёрнул целителя с колен «папы» и энергично перекинул его за трон. — Вылечим.
Туда же метнулись Никита Авдеевич и Чебурашка. Илья попытался было дёрнуться за ними, но его деликатно тормознул Соловей.
— Царь-батюшка у нас в последнее время наукой врачевания увлёкся. Только не любит, когда в это время под рукой вертятся. Ты уж ему не мешай. Уважь брата младшего.
Илья пожал плечами и сел обратно.
— Погоди, царь-батюшка, — донёсся до него сдавленный шёпот Чебурашки, — дай я, у меня удар послабже.
Из-за широкой спинки трона послышались глухие удары и строгий голос Ивана:
— Ты понял? Ма-а-арьюшку похитили.
— А на хрена? — удивлённо воскликнул за троном Лихо. Глаза Ильи стали квадратными.
— Эликсиру давай! — громко прошептал Никита Авдеевич. За спинкой трона раздалось характерное бульканье. Нервная икота и хихиканье прекратились, и через несколько секунд перед Ильёй появился «народный целитель», бережно поддерживаемый друзьями.
— А Марьюшку украли, — радостно сообщил он капитану, — только я тут ни при чём, хи-хи…
12
— Наша главная задача, — вещал Бывалый, — нейтрализовать превосходящие силы противника, обеспечить безопасность избранницы папы и…
— Пожрать, — брякнул Балбес.
Лёгкий ветерок с центральной части острова доносил умопомрачительные запахи. Марьюшка стряпала. Судя по ароматам, суп из черепах был уже на подходе. Трус сглотнул слюну.
— Не ищите лёгких путей, — строго сказал Бывалый, — делу время… — В животе у него мучительно заурчало. — Короче, пока первую ловушку не забацаем, жрать никому не дам!
Начальник десанта лукавил. Жрать он в любом случае никому дать и не мог. Все продукты остались в распоряжении Марьюшки и врага. Тем не менее его уверенность подстегнула «солдат», и они шустро принялись за дело. Балбес взметнулся на пальму, волоча на прицепе связку лиан, которую он ловко закрепил за макушку.
— Майна! — скомандовал монтажник-высотник, усаживаясь поудобнее на кроне, и принялся отдирать от неё кокосовый орех, решив между делом подкрепиться. Трус и Бывалый поплевали на руки, упёрлись копытами и потянули. Пальма начала медленно сгибаться дугой. Кокосовый орех отодрался, но не грызся. Балбес напрасно разевал свою пасть. Орех туда не лез. Он заозирался в поисках подходящего инструмента, и тут в поле зрения его появилась избушка, Марьюшка с поварёшкой и… Балбес ахнул. Весь отдел новых технологий адского НИИ во главе с профессором культурно стояли в очереди с мисками в руках. Марьюшка наполняла их аппетитным варевом, настолько аппетитным, что Балбес чуть не захлебнулся слюной. Получившие свою пайку научные работники, довольные, отбегали в сторону и начинали с наслаждением хлебать, хлебать, хлебать… Враги жрут их кормёжку! Монтажник-высотник пылал праведным гневом.
— А чтоб вас! — рявкнул он, в сердцах швыряя кокос вниз. Он не промахнулся. До Труса и Бывалого было рукой подать: верхушка пальмы уже почти касалась земли. Они закувыркались в одну сторону, а монтажник-высотник полетел в другую. Пролетая над площадью, вымощенной жёлтым кирпичом, Балбес кратко, но очень выразительно высказал все, что он думал о прихлебателях Люцифера, хлебавших в данный момент халявную похлёбку.