– А пернатые? – спросил Антон.
– Эти вообще мастера по стеклу, по кожам, по тканям. И веревки у меня от них. Сети опять же…
– Здорово ты устроился. – Ева стала всем раскладывать фасоль с мясным рагу. – Осталось только рыночные дни ввести, и живи, как в Сорочинцах.
– Примерно так и получается, – согласился Ростик. – Иначе я бы, наверное, не выжил. Или остался бы производителем одной фасоли.
– Наверное, все дело в исключительном положении Храма, – проговорил Ким, как всегда, уплетая все подряд с отменным аппетитом.
– Не только, – высказался Квадратный. – Рост и сам не зевал, а развивался.
– Да ничего я не развивался. Просто жил со здравым смыслом…
– Вот и я о том же.
– Двары могут поставлять, наверное, латекс для патронов, древесину, – Дондик оглянулся, – я где-то видел у тебя цельнодеревянную мебель.
– В спальне, – пояснила Ева.
– Да, правильно.
Рост наелся, кажется, впервые за весь день. И осмотрел стол. Это было странно, но в то же время совсем неудивительно. Люди ели наравне с пурпурными, которые, как всегда, уселись на самый дальний конец стола, волосатики, по своему обычаю, перекладывали друг другу самые лакомые куски и почти не обращали внимания на пернатика, с которым вне этих стен скорее всего попробовали бы воевать.
– Десерт будет? – спросил Ким.
– Будет, – признала Ева. – Настоящая манная каша! Я привезла немного манки… Вот только молоко пришлось брать от ящеров.
– Св-же, – пояснила Ждо.
– Верно, – согласилась Ева, – зато свежее. Не из твоих хваленых раковин.
– А со своей стороны я обещал сидр, – добавил Рост, понимая, что расслабляться еще рано, но все-таки ощущая, как все глубже погружается в облако благодушия и редчайшего для него самодовольства.
– После каши, – решительно приказала Ева. – Я не дам испортить свой кулинарный шедевр.
Каша с медом понравилась, конечно, всем. Это было что-то такое, от чего даже Дондик почмокал языком.
– Ладно, – проговорил наконец Ростик, которого стали одолевать сомнения. – Я показал и рассказал вам все, что имею и знаю. А вы-то почему тут?
– Все просто, – Дондик немного нахмурился. – Приехали тебя по-дружески предупредить.
– Вот как?
– Месяц назад в Боловск вошел караван, – продолжил Квадратный, потому что Дондик больше ничего не говорил. – Людей… Вернее, аймихо – так они себя называют. Но они совсем как мы, даже общие дети, кажется, возможны. – Он подумал, прикончил остатки своей каши, посмотрел на Ростика. – Давай сидр.
Рост кивнул Кирлан, она поднялась, поправила фартук и ушла, чуть неуклюже переставляя слишком большие для бакумурши ноги.
– Как они прошли через посты, расставленные вокруг города – уму непостижимо. Но они не только прошли, но и направились сразу… К кому бы, ты думал?
Вернулась Кирлан, разлили сидр, он, как Рост и ожидал, оказался выше похвал. Старшина, тоже почмокав, вернулся к своей теме:
– К отцу Петру. Тот с ними поговорил…
– Как поговорил? – спросил Ростик.
– Они немного уже знали русский язык.
– В общем, – скороговоркой продолжил Антон, – он их крестил, всех поголовно. И эти пришлые… аймихо стали как бы русскими.
– Антон их не любит, – усмехнулась Ева. – Но он прав. Они так ловко устроились, что их сразу приняли. Поселили в брошенных домах, стали подкармливать на первых порах.
– Теперь-то они, кажется, в порядке, – добавил Антон. – Раздобыли себе землицы, посеяли там какой-то особенный озимый горох… Кстати, привезли с собой коз, так что летать за три моря не нужно, попросишь, они с тобой на что-нибудь поменяются.
– А потом стали определяться, так сказать, политически, – задумчиво проговорил Дондик. – У них есть система старейшин, есть лекари, есть многое, что нам может пригодиться.
– Одни повозки их чего стоят, – высказался Ким, выныривая откуда-то со дна своей кружки с сидром, вернее, уже пустой.
– Что в них особенного?
– Они антигравитационные, – проговорила Ева, – хотя по суше их волокут быки. Или буйволы, я не знаю, что это за звери такие. Скорее все-таки буйволы. Только быстрые очень и выносливые.
– Ты сказала «по суше»? Значит…
– Значит, – согласился Дондик. – Они как-то на своих повозках переправились через море. И высадились в районе полуострова пернатых. И перевезли не только свой скарб, но и этих коз с буйволами. В общем, толковые ребята.
– Сколько их? – спросил Ростик.
– Ага, – удовлетворенно проговорил Квадратный, – значит, мы об одном думаем. Их немного – тысячи две. Из них бойцов всего-то несколько десятков. – Он подумал и твердо добавил: – Ситуация с воинами у них еще хуже, чем у нас. Я видел среди них даже вооруженных женщин.
– Хо-ох, – произнесла Ева, и в этом звуке было столько негодования, что Квадратный даже заморгал, как заведенный, стараясь, придумать что-то, «уточняющее» его слова. Но так ничего и не придумал.
– Кажется, понимаю, – высказался Ростик. – Вот только одно неясно – какое отношение эти путешественники имеют ко мне?
– Как, разве мы тебе не сказали? – переспросил Дондик. – В том-то и дело, что они почти в один голос говорят, что прикатили к тебе. Разумеется, не только к тебе, но… главным образом, им нужен ты.
– Точно, – пророкотал Антон. – Ты, и никто другой.
Рост подумал, почесал затылок и ничего умнее не придумал, как спросить:
– А они вообще-то издалека?
– Говорят, что прошли из-за твоих красивых глаз восемьдесят тысяч километров, – отозвался Ким. – Говорят, что были в пути последние шесть лет. Но я думаю – врут. Я думаю, и прошли они больше, и шлялись дольше.
– Почему? – спросил Рост.
– Не знаю, – ответил Ким и посерьезнел. – Наверное, тебе предстоит ответить на этот вопрос.
Глава 3
Ребята улетели к полудню следующего дня, но Ева осталась, отпросившись у Дондика. Она вообще, как стал замечать Ростик, все больше привязывалась к Одессе. Уже и начальство приморского города для нее стало важнее, чем команды из штаба Председателя, уже и время возвращения она согласовывала с Дондиком… Но поскольку он разрешил ей остаться, то и Рост не возражал. Он вообще соскучился по своей золотоволосой красавице.
На третий день он решился ей об этом сказать. Они лежали на пляже, загорали. Вернее, загорала Ева, а Рост болтался поблизости. И так уже было устроено его фермерское нутро, что он отчасти болтался, а отчасти перечислял дела, которые мог бы сделать, если бы не чувствовал себя в такой зависимости от своей гостьи.
Наконец, он не выдержал, подсел совсем рядом, чтобы она знала, что он способен думать о ней не только ночами, и кинул для начала разговора пару камешков в воду.
– Ев, – начал он, – тебе город не надоел?
Она сразу все поняла. Лежа на спине, убрала с глаз руку, которой закрывалась от чересчур яркого для осени солнца, посмотрела на Роста прищурившись.
– Друг милый, ненаглядный мой, замечательнейший из мужей, – она подумала, и торжественно завершила, – город мне не надоел, переселяться к тебе я не собираюсь. А скорее всего ты очень скоро возьмешься за ум, посерьезнеешь, переедешь в город, и все у нас пойдет как надо… Ты ведь об этом спрашиваешь?
– Об этом, – признался Рост.
– Тогда я тебе ответила.
Рост посмотрел на Храм в четырехстах метрах от них.
– Только одна ошибка, никуда я отсюда не уеду. Тут спокойно, начальства нет, всякие гости ко мне приходят. Хотя тебе, конечно… гм, недостаточно.
Она не ответила, перевернулась на живот и подставила солнышку спину, голую попку и стройные, изумительной формы ноги. Рост едва удерживался, чтобы не шлепнуть ее, да так, чтобы Ева взвизгнула. Но удержался, поднялся, пошел к дому. Шагов через десять не выдержал, обернулся. Ева лежала чуть более расслабленно, наверное, тоже думала, что он ее шлепнет. В том, что не шлепнул, выразилось его неодобрение.
– Ев, я еще вот что хотел спросить… Ты что имела в виду, когда сказала, «замечательнейший из мужей»?
Она сразу все поняла. Села, стряхнула песок со щеки.
– Не то, что ты думаешь, – она улыбнулась так, что не поверить ей было нельзя. – Я имела в виду не каких-то мифических своих мужей, а… Вообще, всех мужиков в округе. Понимаешь?
А Рост вдруг не очень-то ей и поверил. Он вздохнул и пошел в дом. Ева – вот ведь чуткость! – сложила свою подстилочку, комбинезон и что-то там еще, потащилась следом, хотя явно хотела пожариться у моря. И это почему-то послужило главным доказательством, что Ростиковы подозрения не беспочвенны. Но настаивать на чем-то было глупо. Такой сильной, здоровой и красивой девушке, разумеется, не могло хватить десятка экскурсий в год в этот отдаленный Храм, к потерявшему хватку и быстроту мышления, слишком успокоившемуся Ростику.
А именно это было скрытой формой наказания, которая существовала в ссылке. Просто раньше Рост об этом не догадывался, и только сейчас понял по-настоящему.