Татьяна Москвина: Ну, что бы, девочки - это вообще не люди. Для них такой мир построен, что вы бы ужаснулись, если бы посмотрели журналы, передачи для девочек, книги для девочек. Это просто страшно, это кукольный мир.
Александр Сокуров: Да, мир построен тяжелый. А мальчишкам надо внедрять в сознание, что ты - строитель, ты должен построить дом, ты должен многое делать руками и должен быть очень осторожен в жизни - осторожен с девушками, осторожен с жизнью. Ты должен все время думать о своем физическом здоровье, все время понимать, что тебе придется кого-то защищать: отдельно взятого человека, свою семью или отечество. И это задача, которая стоит перед телевидением, не назидательная, не какая-то такая идиотически учительская, а она должна жизнь защищать человека. Естественно, этого не происходит. Я считаю, что действия телевидения вызывают необратимые последствия, и в этом смысле я не оптимист, потому что то, что вовремя не сделано, наверстать это будет уже невозможно.
Телевидение - это система подмены, это создание новой физиологии в человеке, абсолютно новой физиологии. Телевидение - это создание абсолютно искаженных, абсолютно несамостоятельных, деструктивных образчиков (не образцов даже). И конечно, это увод человека от литературы, от чтения. Мне кажется, что абсолютно неправильно понимание демократии в этом случае. У государства есть ответственность перед гражданами, у людей, которые понимают, что происходит в стране. Есть ответственность перед собственной жизнью, и это уже не вопрос демократии - запрещение целого ряда форм телевизионного вещания. Надо в стране вообще ограничивать время телевизионного вещания, резко ограничивать, ограничивать выход и образование новых телевизионных станций. Нужно, без всякого сомнения, проводить жесточайшую цензуру на кинопоказ, на мой взгляд. Без всякого сомнения! Потому что вопрос идет просто уже о выживаемости людей.
Если мы полагаем, что 11 сентября в Америке это произошло, потому что кто-то сошел с ума, мы глубоко заблуждаемся. У определенной группы людей нет терпения уже все это выносить, нет терпения терпеть эти, простите за это выражение, спутники, висящие над миром, которые вне всяких границ начинают разрушать и национальные, и религиозные какие-то уклады, разрушают целые цивилизации. Нет возможности договориться с этой колоссальной машиной, которая проводит деструктивную работу. Во всем мире это вещи совершенно кризисные. Но очень ясно и очень понятно, почему бы России ни начать с себя? Но для этого надо, наверное, чтобы в стране существовала определенная атмосфера, чтобы страной руководили люди, которые поставили бы гуманитарные задачи в качестве главных задач, основных, корневых задач - гуманитарные задачи развития общества. Через гуманитарные задачи можно - я уверен в этом - прийти к решению любых политических вопросов и любых национальных вопросов.
Марина Коренева: Александр Николаевич, вы, наверное, слышали, что фильм "Ночной дозор" побил все немыслимые рекорды посещаемости.
Александр Сокуров: Да нет, ну, на "Ночной дозор", наверное, пошли люди, которые пошли бы туда в любом случае.
Марина Коренева: А вы его смотрели?
Александр Сокуров: Нет, я не смотрел. Я попросил записать мне на кассету несколько спецэффектов, технических, которые там сделаны, чтобы понять, кто это делал и где. Потому что мне для картины нужные серьезные работы, серьезные специалисты, и когда я посмотрел, я понял, что половина того, что сделано там, сделано в Америке, а не в России, и по-прежнему на самом деле не все правда, конечно. Но если профессионально наши режиссеры, наши монтажеры могут такое сделать, то, в общем, они еще раз только подтверждают то, что такого рода коммерческие вещи совершенно не являются чем-то очень уж сложным и сложно достижимым. Ну, как вам сказать, это вода, это просто вот течет и течет, такая она или другая.
Марина Коренева: Но людям-то нравится.
Александр Сокуров: Ну, что же делать? Да, людям и Шуфутинский нравится. Мы говорили с вами о телевидении, и почему еще мне все время так тревожно за то, что делает телевидение, за ту деструктивность, которая идет от телевидения в России, от государственного и от частного (они объединились все в этом), - потому что эта зыбкая пленочка культуры, зыбкая пленочка чувства меры, деликатности какой-то и в социальном поведении, и в личностном, которая, может быть, намечалась в течение какого-то короткого периода: Я имею в виду общество русское в целом сегодня, я не имею в виду Москву и Петербург: ну, может быть, Москву и Петербург тоже в какой-то мере, но в общем все русское общество, состоящее из малых городов и измученных больших городов за пределами этих вот двух центральных городов. Положение-то очень плохое, на самом деле, с нравами человеческими.
Меня очень беспокоит всегда, что происходит на юге России, тот уровень культуры, который реально существует там. Там есть своеобразие, конечно, национальное своеобразие, своеобразие характеров человеческих и так далее. Но общий какой-то показатель уровня культуры очень и очень тревожный. Телевидение опускает это все ниже, ниже и ниже, оно доходит до самой низости иногда, и пробуждает самые и самые иногда мутные стороны в человеке, у которого нет какой-то культурной прививки с точки зрения генетической и исторической. Оно раскачивает и разрушает ту малость, которая иногда хоть как-то создается. Важно очень, чтобы то, что возникает сегодня, создается на телевидении или в кинематографе, ни в коем случае вот эту лодку не раскачивало. Потому что дальше раскачивать ее больше уже некуда.
Если говорить о статистике, и у нас уже каждый третий в уголовной тюрьме в стране. Если учесть те купюры в жизни людей, которые произведены, и социально-политически, и купюры с истреблением собственно народа репрессиями разнообразными, то, в общем, от нас мало что осталось по-настоящему, такая зыбкая, зыбкая, зыбкая среда.
Виктор Резунков: Вы сказали, что имеет смысл вводить цензуру. Это, во-первых, может завести очень далеко. Во-вторых, конечно, возникает тот же вопрос, который вы поставили в одном из своих интервью: почему вы не считаете, что вводить цензуру - это опасно для гражданского общества, которого почти не существует?
Александр Сокуров: Нет, опасно, опасно, я согласен с сами, опасно. Но я, наверное, имею в виду не цензуру, потому что разработка такого рода, выработка решений требует очень грамотного государственно-правового механизма, естественно. И это для меня понятно, что вопрос ведь не о цензуре, а о добровольно взятых на себя общественно обговоренных обязательствах всеми. Смотрите, что с рекламой спиртных и пивных напитков произошло. Видимо, настала какая-то грань, где уже стало нестерпимо и абсолютно очевидно, и то, что раньше казалось невозможным, сегодня оказалось возможным, хоть и не в той степени, в какой это необходимо, наверное, но тем не менее. Я просто боюсь, что будет слишком поздно уже.
Речь идет не о цензуре, конечно, или по крайней мере не о том, что мы имеем в виду под цензурой, а именно о добровольно взятом обществом на себя обязательстве, в конце концов, развиваться сообразно не общему какому-то западному, американском образцу. Тем более что американское и европейское общество уже прошло через эти все ошибки, они их уже совершили, и очень многое с точки зрения развития телевидения там проводится, многие поправки уже привнесены и в практику жизни телевидения США, и в Европе. Мы знаем, что большая часть того, что показывается у нас, никогда бы публично, открыто на крупных центральных государственных, федеральных каналах не оказывалось ни в Штатах, нигде (хотя и там хватает всего этого). И я думаю, что это вопрос скорее спасения демократии, а не удар по демократии.
Виктор Резунков: А кому целесообразно осуществлять такую идеологическую политику? Собственно говоря, это деньги решают или это власть заинтересована в продолжении такого шабаша?
Александр Сокуров: Вообще, я бы не стал отвечать на этот вопрос, я бы ответил на другой вопрос, частью отвечая и на этот. Такую миссию общество должно было бы вручить человеку, моральные качества которого, престиж или морально-нравственные оценки которого не вызывают никакого сомнения. Он должен взять на себя ответственность, рекомендовать и принимать такие решения сам от имени общества, образованного, цивилизованного общества в стране. Потому что с точки зрения государства, с точки зрения разумности существования государства это абсолютно необходимо.
Естественно, что этого не может сделать президент, потому что он раздираем на части всякого рода политическими, иногда противоречивыми процессами и подозреваем в лоббировании каких-то там политических процессов, в заинтересованности какой-то. Может быть, это не совсем его функция, но эта задача должна быть поставлена выше всех прочих задач как задача спасения общества. Не государства, потому что государство такое уже не спасти, если оно таким образом строит жизнь, оно погибнет, естественно. Но при этом не должно погибнуть само общество, сообщество людей, они смогут на основании этого государства, на том, что уйдет, у них останутся эмоции, силы и интеллект, чтобы организовать что-то другое, спастись как-то по-другому. А для этого надо сохранить общество, сохранить разум, что в русском обществе очень трудно.