— Не знаю, — нерешительно ответил мажордом.
— Отвори ее.
— Этого нельзя сделать.
— Почему?
— Сами изволите видеть, сеньор, в ней нет ни ручки, ни замка, она давно заделана. Зовут ее, сам не знаю почему, дверью Мертвеца. Прежний владелец, говорят, велел заложить ее кирпичом.
Дон Хесус постучал в дверь рукояткой своего кинжала, и действительно, звук был глухой и отрывистый, словно шел от сплошной стены.
Асиендадо покачал головой и спросил вполголоса:
— И ты ничего больше не знаешь об этой двери?
— Если верить преданию, за ней находятся — по крайней мере, находились, — ходы и лестницы, которые шли вокруг всего дома и вели в каждую комнату.
— Вот это мне больше нравится, я люблю ясность во всем!
— Что же касается подземелий, о которых говорится в предании, то они, как мне кажется, существуют в одном лишь воображении пеонов и краснокожих, самых легковерных людей на свете.
— Это правда, продолжай.
— Хотя асиенда эта построена на вершине довольно высокой горы, она не имеет подвалов. Впрочем, вам должно быть известно, сеньор, что в Америке погреба обыкновенно устраиваются не под зданиями.
— Вот тебе и на!
— По тому же преданию, — продолжал мажордом, — подземные ходы идут далеко в землю, и выходы их раскинуты на большое расстояние один от другого.
— Это не совсем приятно: получается, будто ты находишься в своем доме, да не у себя.
— О! — с живостью вскричал мажордом. — Это предание не может быть справедливо!
— Почему же?
— Вот уже десять лет, сеньор, как я один живу на асиенде, и сам составил ее подробный план. Раз сто я осматривал дом самым тщательным образом, мало-помалу открыл все тайники, все потайные двери — это просто убежища на случай нападения врасплох. В этой же стороне здания нет ни малейшего признака потайной лестницы, я сам удостоверился в этом; кроме того, потайных дверей нет и в тех комнатах, которые вы выбрали.
— Это справедливо. Дальше.
— Я хотел убедиться в этом полностью и, будучи самовластным хозяином на асиенде, приказал исследовать всю местность вокруг. Я сам наблюдал за этими обходами; они простирались на пять, на шесть и даже на семь миль вокруг асиенды.
— И ничего не открыли?
— Ровно ничего, сеньор.
— Стало быть, в толках нет ни тени правды?
— Что до меня, то я убежден в этом!
— Надеюсь вскоре убедиться в этом сам. Вели двум-трем пеонам прийти с инструментами, чтобы отомкнуть эту дверь.
Мажордом склонил голову и вышел. Через четверть часа он вернулся с тремя пеонами.
— Выньте эту дверь, ребята, — сказал асиендадо, — но смотрите, осторожно, по возможности чтобы не попортить ее.
Пеоны принялись за дело.
В несколько минут дверь была снята с петель; за ней оказалась глухая стена.
— Ты прав, — обратился владелец асиенды к мажордому. Через полчаса все опять было на прежнем месте, а затем хозяин и слуги удалились.
В первый же день по прибытии дон Хесус освоился в доме, точно он целый год прожил на асиенде.
Вечером после сытного ужина дон Хесус вышел из столовой в сад, чтобы освежиться. Ночь была дивная, звездная, месяц светил ярко, и все было видно, как днем.
Асиендадо расхаживал взад и вперед, разговаривая с мажордомом, — он намеревался со следующего же дня начать обзор своих владений и отдавал приказания, чтобы лошади были готовы с рассветом.
Во время разговора он машинально поднял голову и вскрикнул от изумления.
В зале Мертвеца светился огонек.
— Видишь? — указал дон Хесус мажордому.
— Что это значит? — прошептал тот, крестясь.
— Ей-Богу, сейчас мы это узнаем! — вскричал асиендадо. Дон Хесус был храбр; не колеблясь ни мгновения, он увлек за собой растерявшегося мажордома и быстрым шагом направился к правому флигелю.
Вдруг свет померк. Дон Хесус остановился.