Шум воды, которая во весь напор шпарила из починенного крана, заглушал голоса Симы и фирмача в кепке, поэтому Татьяна никак не могла разобрать, о чем они говорят, и очень удивилась, когда они вышли из ванной большими друзьями.
– А какие еще работы производит ваша фирма? – воркующим голосом спросила Сима.
– Разные, хозяйка, разные! – с сияющим лицом докладывал ей фирменный мужичонка, радуясь, что не приходится вести переговоры с хмурой и бледной Татьяной. – У нас мастера на все руки!
– А если надо, скажем… – Сима обвела выразительным взглядом щуплую фигурку в кепке, – к примеру… пианино к нам на шестой этаж затащить… Покрепче вас… найдутся?
– У нас, хозяйка, всякие найдутся! Распишись-ка вот в квитанции. – И он выложил на стол фирменный листок. – У нас какие хочешь найдутся!
– Что, и молодые есть? – самым безразличным тоном спросила Сима, вырисовывая на квитанции замысловатую роспись.
– Ну… очень-то молодых нет. У нас все мастера со стажем, только таких на работу принимают. Чтобы, значит, рекомендации были. Самые молодые – это лет тридцать пять – сорок.
Симона за спиной мужичка заговорщически подмигнула Татьяне и еще более невинным и незаинтересованным тоном спросила:
– И какие ж специальности можно приобрести к таким-то летам?
– Ну… так всякие… плитку там положить или линолеум настелить… или, опять же, проводку поменять… К тридцати годам всякий наловчиться может. Это же не сантехника! К ней чутье особое нужно! А оно, милые дамочки, с годами приходит. – Он пересчитал врученные Симой денежные купюры и протянул обратно две десятки. – Перебор, хозяйка, обсчиталась!
– Нет-нет! Это вам! – Сима спрятала руки за спину и самым обворожительным образом улыбнулась. – За безупречность и быстроту работы!
Мужичок зарделся, как юноша на первом свидании, пробурчал что-то вроде «не положено нам», но все-таки не удержался и сунул чирики в карман. Потом поднял на Симу ставшие вдруг необыкновенно плутоватыми глаза, подмигнул ей и сказал:
– Вы в другой раз… того… если понадобится, сразу просите прислать Кузьмича. Это я, стало быть, буду: Николай Кузьмич Новичков – собственной персоной!
– Обязательно! Только вас! – Симона прижала руки к пышной груди, обтянутой той самой вышеупомянутой голубой кофточкой, которая предлагалась Татьяне для свидания с Вадиком. Многочисленные Симины браслеты энергично звякнули в подтверждение ее клятвы.
Мужичок игриво подмигнул Симе, и она решила, что пора задать самый главный вопрос.
– А почему у вашей фирмы такое двусмысленное название? – спросила она и очень фривольно улыбнулась.
– А-а-а… Это руководство придумало… Для завлечения клиентуры. На самом же деле «Муж» – это совсем не то, что все думают!
– Да?!! – в один голос вскрикнули Татьяна с Симой. – А что?
– Муж – это не в смысле… муж, который у жены, а муж в смысле – мужчина!
– Чуешь, Танька, в чем дело! – сказала Сима, когда за Николаем Кузьмичом Новичковым захлопнулась входная дверь.
– В чем?
– Они только на утренние часы посылают таких плоховатых мужичков, а на прайм-тайм – у них небось молодые бугаи имеются!
– Он же сказал, что совсем молодых у них нет.
– А нам молодняк и ни к чему! Значит, так! – Сима решительным шагом прошлась по кухне, осматривая ее хозяйским глазом. – Придется класть плитку!
– С ума сошла?! – встрепенулась Татьяна. – Ты представляешь, сколько это будет стоить?
– А мы начнем со щадящего варианта.
– Это с какого же?
– Ограничимся туалетом и только до половины стены.
– Все равно это стоит кучу денег!
– Таня! Ты же знаешь, что у меня отложено на телевизор.
– Симка! Зачем же жертвовать телевизором?
При слове «жертвовать» из комнаты выползла Жертва и начала лениво пищать, что означало: «Раз звали, давайте есть!» Симона достала из холодильника кусок печени, шлепнула его в кошачью миску и сказала:
– Ты не велела мне говорить про Рудельсона, но, как видишь, приходится… Так вот: поскольку я ушла от него, то мне теперь абсолютно наплевать, какой у него телевизор, а у тебя есть еще вполне приличный «LG».
– Нет, Сима, я не могу принять от тебя такой жертвы, тем более что она может оказаться бесполезной.
Жертва кошачьего происхождения, которая в два приема расправилась с печенью, очень безобразно заголосила. В конце трапезы она всегда почему-то оказывалась гораздо голоднее, чем до ее начала.
– Пошла вон, обжора! – шуганула кошку Симона. – Таня! Это не такая уж большая… – Она приблизила свои яркие губы к Татьяниному уху и шепнула, чтобы кошка не слышала: —… жертва. Может, и мне что-нибудь отвалится! Я же поклялась изменить Рудельсону и сделаю это во что бы то ни стало!– Сима, а вдруг у Фенстера плохой телевизор?
– Таня, неужели ты не понимаешь, что у фирмы «Муж на час» могут найтись экземпляры получше Юлика!
– Знаешь, Симонка, мне кажется, что ты все-таки преувеличиваешь… ассортимент услуг этой фирмы. И потом… я что-то не очень понимаю, что ты хочешь, разбогатеть или наставить рога Марку?
– Одно другому не помешает. Но… ты правильно заострила вопрос! Мы с тобой… мы с тобой… можем организовать антагонистическую фирму… скажем… «Жена на воскресенье». А? Как тебе?
– Сима! Тебе, как говорится, совсем в чердак надуло! – возмутилась Татьяна и решила сходить в ванную, чтобы самой наконец проверить свежепочиненный кран.
Сима тут же протиснулась в ванную следом.
– Нет! Ты неправильно поняла! Это же совсем не то, что ты думаешь! Мы тоже организуем обыкновенное бюро добрых услуг для одиноких мужчин! Обед воскресный сварить… или там… постирушку устроить, пуговицы пришить…
– Симона! – строгим голосом сказала Татьяна. – Ты меня достала! Никакой нормальный одинокий мужчина не воспримет «Жену на воскресенье» как кухарку или прачку. Он воспримет ее как девочку по вызову.
– А мы подберем женщин в возрасте!
– Тогда это будут тетеньки или бабушки по вызову!
– А мы прямо в объявлении напишем, что жена – это не в смысле жена, у которой муж, а жена в смысле – женщина!
– Все равно, – устало махнула рукой Татьяна.
Но подруга уже не слушала ее, погрузившись в размышления.
– И зачем мы притащились на этот день рождения? – мрачно проронила Сима, откусив чуть ли не половину яблока зараз. – Ты только посмотри на этот стол! Мы уже часа два за ним сидим, а еды все не убавляется. И вина тоже! Все мужичье уже, по-моему, в стельку! Слушай, а может, у Гришмановской скатерть-самобранка?
– А я тебе говорила, давай не пойдем, – напомнила подруге Татьяна, пропустив самобранку мимо ушей. – А ты все: «Не киснуть же дома с Жертвой, не киснуть же дома с Жертвой…» Вот и кисни теперь с пьяными гостями Гришмановской!
– Если честно, Танька, то я и сама не слишком трезвая, но и пить, и есть мне надоело уже до смерти. Давай уйдем!
– И как ты себе это представляешь? – Татьяна кивнула на расстилающийся перед ними огромный стол, со всех сторон окруженный сотрудниками их КБ. – Мы же привлечем к себе всеобщее внимание, если сейчас затеем выбираться из-за стола.
– Да… пожалуй… – согласилась Сима. – А как ты думаешь, танцы будут?
– Откуда мне знать. Но сидеть над этой жратвой нет уже никаких сил.
– Тань! А Дунаев все-таки глаз с тебя не сводит! Вот чтобы не встать мне с этого места!
– Не преувеличивай, Сима, а то действительно не встанешь и до конца жизни будешь есть Иринины салаты! А они, представляешь, вот как сейчас, не будут кончаться!
– Ну вот! Опять! Смотрит! – пихнула Татьяну локтем Сима. – У меня на это дело глаз наметан!
– Может, он на тебя смотрит?
– Каждая женщина всегда чувствует, когда на нее смотрят!
– В таком случае Дунаев смотрит не на меня, потому что я его взгляда не чувствую, – заявила Таня.
– Ты не чувствуешь, потому что совершенно закоснела в своем одиночестве, и в тебе постепенно отмирает женское начало.
– И что ты предлагаешь?
– Честно говоря, я тебе уже устала что-то предлагать, – вздохнула Сима. – Ты ни одного моего предложения не поддерживаешь.
Татьяна только хотела пообещать, что на этот раз поддержит любое предложение, как со своего места поднялась хозяйка дома, конструктор высшей категории Ирина Гришмановская, и совершенно пьяным голосом провозгласила:
– А теперь танцы, господа! Дорогие дамы, помогите отнести в кухню посуду, а кавалеры – сдвинуть столы, а то танцевать будет негде, – и юбилярша хитро хихикнула, будто намекая на какой-то другой, глубинный смысл, скрытый в ее словах.
Гости очень хорошо в этом смысле разобрались, потому что сильно обрадовались и засуетились возле столов.
Симона с Татьяной переждали весь этот ажиотаж с посудой, столами и установкой магнитофонных кассет.
– Хорошая все-таки Ирка бабенция! – сказала Сима. – Не жадная! Такой банкет отгрохала! И ведь все сама, своими маленькими ручками! Я ей, между прочим, предлагала помощь, так она отказалась. Говорит, что ей доставляет удовольствие гостей принимать: и убираться, и готовить, и даже, представляешь, посуду за ними мыть. И куда только мужичье смотрит?