— Больше похоже на фифти-фифти. Что будешь делать, если проект не сработает?
— Попробуем что-то другое. Я все еще думаю, что Греция — граунд-зеро для таких вещей. Поедешь туда со мной?
— Возможно. — Она не хотела ничего обещать заранее. — Здесь вино лучше, узо я не сильно люблю.
— Как раз это мне в тебе нравится.
Он рассматривал ее пальцы, играя ими поверх колючего одеяла.
— Знаешь, я ведь соврал насчет силы. Я все-таки знаю, зачем это делаю. Что она может мне дать.
— И что же?
Джулия приподнялась на локте, простыня соскользнула с нее. Она чувствовала себя странно, показываясь Царапу голой. Это всегда так, вроде как с холодной водой в заливе: сначала страшно, потом ныряешь и приспосабливаешься, в общем, довольно быстро. В мире столько скрытности — иногда просто хочется показать кому-нибудь свои сиськи.
— Когда ты пришла в «Беовульф», я уже был там.
— Ну и?
— Если по-простому, то я твои рецепты видел, а ты мои нет. — Царап улыбался грустно, не так, как обычно. — По дозам я официальный рекордсмен «Беовульфа». Они там поначалу вообще не верили, что такое возможно.
— Тебе от депрессии столько прописывают?
Он кивнул.
— Замечала, что я никогда не пью кофе и шоколада не ем? Когда на нардилине сидишь, нельзя. Я прошел с полдюжины курсов электрошока. В двенадцать лет пытался покончить с собой. Мозговая химия у меня ни к черту. Совершенно нежизнеспособная.
Джулия, которая всегда терялась в таких ситуациях, нерешительно положила ладонь на его гладкую грудь. Это, кажется, был правильный ход. Он что, от природы такой или депиляцию сделал?
— Ты думаешь, что Наша Подземная Владычица сможет тебя исцелить? Асмо вот говорит, что ей шрам убрали.
Проект «Ганимед» для Царапа явно был не просто интеллектуальным упражнением или средством захватить власть.
— А, не знаю, — с кажущейся беззаботностью бросил он. — Правда не знаю. Творить чудеса, в общем, Ее работа, но я бы иначе выразился.
— А как?
— Будешь хихикать — убью, клянусь Богом.
— Осторожно. Вдруг Она слушает.
— Так я ненормальный, что с меня взять.
Лицо Царапа выразительностью не отличалось. Со своими точеными скулами он мог бы работать моделью, будь у него рост чуть повыше, а в актеры не годился совсем — но Джулии на секунду передалось то, что он чувствовал.
— Я хочу, чтобы Она забрала меня домой. К Ней домой. На небо.
Джулия не смеялась. Ей открылась душа такая же сломанная, как у нее, только у Царапа поломка была посерьезнее. Джулия всегда жалела только себя и злилась на всех остальных — сейчас она впервые пожалела кого-то другого. Любовь, которую она испытывала к Царапу, не имела ничего общего с сексом.
— Если ты так хочешь, надеюсь, что это сбудется. Но мне будет тебя не хватать.
По возвращении в Мюр Джулия сделала то, чего не делала с самого июня: вышла в онлайн.
В «Беовульф» они все не заходили целую вечность и не сразу раскололи новую систему входа, менявшуюся каждые пару месяцев. Этим занимались наперегонки, сидя в своих комнатах и переругиваясь при этом. Только Фолстаф, не любивший пустого трепа, молчал — потому, возможно, и победил в результате. Асмо сдалась быстро и начала вместо этого взламывать роутер, чтобы лягать Царапа в оффлайне. Войдя, Джулия не стала заявлять о себе — что было возможно, поскольку система сигналов не подавала, — иначе фритредеры забросали бы ее вопросами, где она пропадала так долго. Пару часов она просто посещала как старые треды, так и новые, возникшие за время ее отсутствия. В «Беовульфе» прибавилась пара новеньких, а пара старичков то ли ушла, то ли временно затаилась.
Ей казалось, что она не была здесь давным-давно и стала намного старше. Интерфейс «Беовульфа» можно было настроить по-разному, но Джулия всегда придерживалась скелетного метода — исключительно в знаках ASCII, в духе старого Unix’a. Глаза ее наполнились слезами при одном взгляде на имена пользователей, набранные зеленым на черном фоне. Так много изменилось с тех пор, как она в тихом отчаянии жила в повседневном мире, работала в компьютерной лавке и коротала время до поступления в Стэнфорд. Изменилось для нее, но здесь все осталось почти как было.
Царап, Асмо и Фолстаф, как и прежде, беседовали в отдельном треде, и Джулия к ним примкнула.
(На треде регистрируется Цирцея!)
Цап-Царап: привет Ц!
Асмодея: привет
Фолстаф: привет
Цирцея: привет
Наэлектризованная пауза.
Асмодея: завтра большое шоу, а?
Цирцея: возможно
Фолстаф: не такое уж и большое
Асмодея: как то есть возможно?
Цирцея: будет большое если НПВ явится
Асмодея: почему бы ей не явиться?
Цирцея: …допустим она не существует? мы не сумеем вызвать ее? или она будет не в настроении? могу назвать еще 10 причин.
Цап-Царап: а как же зеркало-серебро-молоко?
Асмодея: и мой шрам
Цирцея: да да да не хочу каркать. Но я пока видела только чары высшей лиги, а самих богов нет.
Цап-Царап: но ты веришь что есть высший уровень Цирцея: может и верю раз все еще здесь Цирцея: и потом
Цирцея: допустим она придет, что дальше? может она не захочет учить нас. чего ты хочешь — вызвать бога или быть богом?
Цап-Царап: быть, но это = первый шаг.
Фолстаф: Ц права, может ей не нужны интерны Цирцея: нет правда допустим она завтра явится, о чем говорить будем?
Странно, что раньше они ни разу не говорили об этом открыто. Может быть, в онлайне это легче, чем в прямом контакте. Не так напряжно. Менее высокие ставки.
Цап-Царап: ваще то я много об этом думал Асмодея: это невредно
Цап-Царап: значит так. для общения с богом есть 2 протокола правильно?
Фолстаф: не понял
Цап-Царап: протокол № 1, христианский = молитва. просишь X. бог тебя судит, если ты хороший-достойный получаешь свое X. если нет фиг
Асмодея: уууууууупс я была нехорошая Цап-Царап: протокол № 2, языческий, приносишь жертву — получаешь товар-услугу Фолстаф: хорошее было время Цап-Царап: нащет жертвы тоже 2 протокола, символическая или реальная Асмодея: обоснуй
Цап-Царап: № 1 символицкая = что то не больно нужное, упитанный телец и тд. № 2 реальная = что то нужное, напр рука, нога, кровь, ребенок
Цирцея: вроде авраама с исааком. иногда бог требует сына но соглашается на барана Цап-Царап: точно, в таком аксепте Цирцея: подведем итог, из Зх сценариев 2 обломные Цирцея: молитва потому что мы плохие и нам ничо не дадут
Цирцея: языческий № 2. если она потребует что то реальное извините нога мне самой нужна
Цирцея: годится только языческий № 1. упит телец в обмен на божест мудрость, в таком аксепте
Фолстаф: А ЕСЛИ МНЕ ТЕЛЕЦ ТОЖЕ НУЖЕН ТОГДА ЧТО
Асмодея: извини царап придется сказать: ни хрена ты путного не надумал Асмодея: буквально Цап-Царап: нет правда?
Фолстаф:?
Цирцея: …
Асмодея: ты имеешь в виду бога-мужчину, а НПВ богИНЯ. какие могут быть протоколы
Асмодея: я верю в НПВ и верю что она нам поможет не потому что это в ее интересах или она хочет слопать твою поганую ногу а пч она ДОБРАЯ, говнюк ты царап Асмодея: это вам не сделка а милосердие, всепрощение. благодать, если она придет мы все спасены
Следующее сообщение поступило только две минуты спустя.
Цап-Царап: а ты Ц за или против?
(Цирцея ушла из треда)
Все происходило в Библиотеке, единственной достаточно большой комнате. Книги перенесли в Длинный Кабинет и прочие помещения, не исключая коридоров, красивые парящие полки пришлось разобрать. Стены оголились, как раньше, когда здесь был фермерский дом. В распахнутые окна лился свежий осенний воздух, за ними лежало нездешне синее вечернее небо.
Финикийскую инструкцию, полученную от экс-святого Амадора, соблюли скрупулезно. Начертали на полу мелом руны и прочие знаки. Роль верховной жрицы предназначили Гаммиджи: возглавлять церемонию полагалось женщине, а высоченная суровая Гаммиджи, по общему мнению, менее всех была способна дрогнуть в решающую минуту. Одетая, как и все остальные, в белую рубаху, она возложила на голову венок из омелы.
Прямо тебе «Золотая ветвь»,[56] думала Джулия. Омела и все дела. И чего с ним так носятся, с этим растением? При всей своей красоте это обыкновенный паразит, душащий дерево, на котором растет.
Всю мебель из комнаты тоже вынесли. Теперь в ней помещался тяжелый тисовый стол, сделанный опять-таки по инструкции, и вытесанный из камня алтарь: он продавил бы пол, если бы перекрытие не укрепили чарами снизу. Комнату очистили разными способами, себя тоже: маги постились, пили зелья, от которых моча меняла запах и цвет, жгли в глиняных горшках травы.
При этом никто не мылся: очищение следовало понимать в символическом, а не в гигиеническом смысле. Санитария и гигиена богиню, похоже, не волновали.