Но запретный плод сладок.
— Завтра попробую раздобыть какие-нибудь мультики, — посулил Рашид. — На толкучке все есть.
— Ты бы лучше нам новый колодец, что ли, купил, — кисло сказала Лейла.
Ответом ей был презрительный взгляд.
После ужина — пустой рис, и без чая (засуха!) — Рашид закурил и объявил Лейле свое решение.
— Нет! — твердо сказала Лейла.
— Я твоего мнения не спрашиваю.
— А я — твоего.
— Если бы ты знала все обстоятельства, по-другому бы заговорила.
Оказалось, Рашид залез в долги, на оплату даже части которых доходов от его мастерской заведомо не хватит.
— Я раньше не говорил, не хотел тебя расстраивать. И потом, ты будешь удивлена, сколько они зарабатывают за день.
— Нет! — отрезала Лейла.
Они были одни в гостиной. Мариам мыла в кухне посуду, дети находились вместе с ней. Слышался заливистый смех Залмая и ровный голос Азизы, которая что-то рассказывала Мариам.
— Там полно детей и помладше ее. Теперь все кабульцы занялись этим.
— Меня совершенно не интересует, что другие вытворяют со своими детьми.
— Я глаз с нее не спущу. — В голосе Рашида уже звучало раздражение. — Да там мечеть через дорогу!
— Я не позволю тебе сделать из моей дочери уличную попрошайку!
Пощечина была хлесткой, звук разнесся по всему дому. Голова у Лейлы дернулась. Голоса в кухне смолкли, стало очень тихо. Потом из передней послышался топот, в комнату влетела Мариам с детьми.
Вот тут-то Лейла и дала сдачи.
Впервые в жизни ей довелось ударить человека. Детские потасовки, толчки и шлепки, которыми они обменивались с Тариком, не в счет. А сейчас она со всей силы въехала Рашиду кулаком в лицо. Он даже пошатнулся, сделал два шага назад.
Послышался вздох.
Кто-то взвизгнул.
Кто-то закричал.
Какое-то мгновение Лейла стояла в полном обалдении, не в силах понять, что совершила. А когда поняла, на губах у нее показалась улыбка. Точнее, ухмылка.
Рашид тихо вышел из комнаты.
Лейле вдруг показалось, что вместе с ударом выплеснулись все тяготы их жизни — того, что выпало на долю ей, Азизе и Мариам, — и ради одного мгновения ликующего торжества, которое — конечно же! — положит конец всем мукам и унижениям, стоило пройти через страдания.
Она и не заметила, как Рашид вернулся. Пока он не схватил ее за горло и не прижал к стене.
Его багровое морщинистое лицо — какое огромное! — было совсем близко. Он так и не произнес ни звука.
Да и к чему слова, если твой револьвер нацелен прямо в рот молодой жене?
А яму они рыли из-за повальных налетов-обысков. Такие налеты проходили когда раз в месяц, когда раз в неделю, а последнее время чуть ли не ежедневно. Обычно талибы что-то конфисковывали да щедро раздавали пинки и подзатыльники. Но можно было нарваться и на публичную порку.
— Осторожно, — прошептала Мариам, опускаясь на колени. Они прятали в яму завернутый в полиэтилен телевизор. — В самый раз будет.
Они закидали яму землей и притоптали.
— Теперь порядок. — Мариам вытерла руки о подол.
Они условились, что, когда проверки прекратятся (через месяц-другой, а хоть бы и через полгода, не вечно же они продлятся, в конце концов), телевизор вернется в дом.
Во сне Лейла видела, как они с Мариам опять роют яму за сараем. Только на этот раз они закапывали Азизу. Пленка, в которую девочка была завернута, вся запотела от ее дыхания, она сжимала и разжимала кулаки, за прозрачным пластиком белели обезумевшие глаза. Азиза беззвучно молила о пощаде. А Лейла говорила: Это ненадолго, девочка моя. Совсем ненадолго. Вот закончатся проверки, и мама с Халой Мариам тебя выроют. Обещаю. Тогда и наиграемся.