— Так что Вы придумали такого подлого, что не можете передать это совету с верным сыном церкви?
Не в бровь, а в глаз. Я сделал вид, что поражён:
— Ваша проницательность…
От меня опять отмахнулись:
— Молодой человек, я столько живу на свете, что лесть на меня уже не действует.
— Почему вы так ратуете за то, что магия — это грязное действо? Только не надо мне говорить, про чернокнижие, про то, что магия противна человеческой природе, что большинство ритуалов включает в себя жертвоприношении, мы оба знаем, что это только пропаганда, — начал я говорить ему.
— Я и не скажу этого. Наоборот, мы считаем, что магия должна быть, но только под присмотром церкви. И да, мы отбираем одарённых молодых людей и воспитываем их в строгости и покорности…
В принципе я его понимал: воспитывался класс жрецов-магов, где основной упор делался не на заклинания выведенные и опробованные людьми, а на заклинания молитвы, когда вся приходящая сила, считалась божественной и маг как бы брал её взаймы, обращаясь к богу. Попы недурно придумали, правда меня это не шибко устраивает.
— То есть вы хотите сделать магию недоступной простым людям и чтобы её воспринимали чем-то вроде божественного провидения?
— Это было бы идеально, но вряд ли Вы пойдёте на это.
— Разумеется. Я никогда не пойду на это, поскольку зависеть только от прихотей иерархов церкви, меня не устраивает, — я замолчал, предлагая дальше говорить собеседнику.
— Значит вас не должно устраивать и положение сложившееся сейчас, — медленно сказал он, моргая выцветшими подслеповатыми глазками, — поскольку сейчас сложилось очень похожее положение, но с противоположным знаком. Маги возвысились настолько, что могут снисходительно относиться к королевским поручениям.
Теперь уже кардинал тихонечко шуршал по комнате, стараясь не мешать.
— Кроме того — некромантия…
— Бросьте, — небрежно махнул я рукой, — некромантия, это как раз порождение церковников. Все некроманты бывшие церковники. А посмотрите на их ритуалы? Они же все из обрядов святой церкви вышли, да и атрибутика та же.
— Но вы же не станете отрицать, что сейчас маги стоят на особицу, иногда впрямую игнорируя все распоряжения Вашего Величества.
Он не договорил, но было понятно, что Церковь готова сделать на меня ставку, в отличие от магов переметнувшихся под крыло моего братца.
— Это да. Это согласен, — не замедлил откликнуться я. — Меня очень тревожит сложившееся положение, поскольку очень многие маги ставят себя над политикой, что есть в корне неправильно.
— Если бы их можно было бы чуть-чуть… принизить.
То есть приблизить к реальности, — подхватил я высказанную мысль и сделал вид, что задумался, — я думаю это возможно.
Слово было сказано, я так думаю, что даже этого бы хватило святым отцам, другое дело, что мне этого было мало. Я хотел навялить ещё парочку поручений, оформив их так, как-будто это были выпрошенные ими милости.
— Вы знает, какой беспредел твориться во владениях узурпированных моим братом? — начал я разговор.
Священник сидел, машинально кивая, но видно было, что мыслями он достаточно далеко, прикидывает все плюсы и минусы состоявшегося, как он думал, разговора. Ха! Наивный! Стрижка только начата. И я начал расписывать ужасы творящиеся на потерянных для меня территориях. К концу десятиминутного спича, отстраненное выражение сменилось на заинтересованное и он поддался вперёд.
— Вы рассказываете страшные вещи, — и замолчал.
— Если подобные зверства будут, то разумеется, что Святая церковь не сможет остаться в стороне.
— Зверства будут, — заверил я его, и в ответ на его острый взгляд смиренно сложил руки, — я слишком хорошо знаю своего брата и его людей.
— Ну мы могли предавать анафеме всех, совершивших подобное святотатство, — осторожно продолжил он.
— Согласен, — радостно заметил я.
— Однако, для этого необходимо знать, кто именно совершил подобное, — продолжил он.
— Правильно, — опять согласился я.
Он замолчал, прикидываясь, что не понимает, чего я хочу. Ну что ж поможем:
— А если Вы не знаете, поимённо людей, то за всё отвечает их сюзерен!
— В принципе это можно устроить, — сосредоточенно произнёс он, что то прикидывая в уме. — А если он пошлёт своих магов, чтобы привести деревню к повиновению?
— И это очень хорошо! Я думаю у Вас найдётся пара тройка фанатиков, с радостью принявших смерть за святую веру. К тому же это позволит Церкви покарать с помощью своих священников, магов — вступивших на тёмную сторону силы и готовых предать людской род и Светлую сторону Тёмному владыке!
Тут я остановился, поскольку почувствовал, что ещё чуть-чуть и начнётся полный пересказ звёздных войн с джедаями, ситхами, Дартом Вейдером и мастером Йодо. К тому же подобный цинизм явно не нравился старичку. Надо перестроиться на современные реалии:
— Кроме того, — продолжал я рисовать перед ним радужные перспективы, — Вы сами сказал, что наибольшее влияние у церкви среди просто народа. Так почему бы нам не привлечь и других людей.
— Каким образом? — осторожно поинтересовался он.
И тут Остапа понесло… Я сам не думал, что смогу так вдохновённо болтать о том, о чём не имею ни малейшего представления. Скажу только то, что в моей речи присутствовали школы для бедных, монастыри, окружённые богатыми угодьями.
— Ваше Высочество, — грустно усмехнулся он, — честно говоря давно прошли те времена, когда церковь собирала сколь нибудь солидные пожертвования.
Мне стало совсем хорошо и постарался развернуть перед ним всю программу.
— Давайте на секунду представим, что церковь получила от гражданской власти карт-бланш на поиск еретиков и придания их очистительному огню, точно так же, как это делалось в последнюю битву с тёмными. Но согласитесь, это хоть и неприятная, но почётная обязанность достаточно затратна. Ведь даже дрова на костёр необходимо заготовить, а правильно «подготовить» грешника, а его покаяние, представьте все эти затраты и согласитесь, что это больше обуза, чем почёт. У меня есть мысли, как всё это изменить. Так например Вы себе представить не можете, как глубоко укоренилась ересь среди дворянства…
— Особенно того, которое выступает против Вас, но тронуть его Вам не с руки, — проницательно усмехнулся тот.
— Ну да, — простодушно согласился я. — Ведь тех, кто выступает на нашей стороне надо чем-то наградить. Вот освободившиеся земли и можно будет отдавать верным сынам церкви и трона.
Святой отец сидел в кресле, стараясь прикинуть все возможные варианты. Видно было, что идея ему нравится, но есть пара моментов, про которые он спросить просто не решается. Я решил помочь ему:
— Разумеется осужденные не могут иметь замки, земли, денежные вклады. Ведь они замыслили не просто предательство сюзерена, а повернулись против природы человеческой, повернули в сторону нелюдей, не удивлюсь, если они втайне обратились к чёрным ритуалам, занялись некромантией, стали вызывать демонов.
— То есть всё их имущество отойдёт церкви, если я правильно понял, — осторожно спросил святой отец.
Жирно будет! — подумал я, но разумеется вслух этого не сказал.
— Не всё, разумеется, — быстро ответил я, — процентов десять. Кроме того, все земли уходят во владения короны.
— Но это просто грабёж! — возмутился священник.
— Нет, это разумный подход к делу, — парировал я. — если сойтись на Ваших условиях, то через сотню лет, а может и при моей жизни, нашего государство станет насквозь теократическим, а мне как-то этого совсем не хочется. Я и так уступаю Вам слишком много!
— Из того, что Вам пока что не принадлежит, — не блеща проницательностью заметил священник.
— У вас есть другие, более выгодные предложения? — парировал я в ответ.
— Но не такие опасные и безрассудные, — не остался тот в долгу.
— Где вы видите опасность?! — возмутился я. — при разумной осторожности никто ничего не заподозрит.
Потом последовал торг, после которого мы сошлись на 20 процентов им, а 70 мне. Десять же уходило на самообеспечение святой инквизиции. Дальше поспорили по структуре, причём поп хотел создать её полностью на базе церкви, мне же хотелось как можно сильнее ограничить их возможности.
— Ну и моё право вето, — заметив, что тот собирается что-то возразить, достаточно грубо заметил. — Это не обсуждается. Мне совсем не улыбается, одергивать вас, когда вы решите прирезать к какому-нибудь монастырю землицы, попутно убрав мешающего вам моего верного сторонника.
Тот задумчиво покивал, соглашаясь с тем, что такая возможность более чем вероятна.
Они уехали, а я в очередной раз убедился, что любой человек, какой бы хороший он не был, взбираясь наверх постепенно избавляется от своей «хорошести» и приобретает здоровый цинизм и меркантильность. Может быть они и думали, что я не узнаю этого старичка в простой серой рясе. Ага, щас же! Может я и пришёл в себя относительно недавно, но читать я любил всегда и уж прочитать хроники и посмотреть рисованные миниатюры… Но вот нисколько не походил этот старый цепкий змей, с готовностью поступавшийся заповедями божьими ради конкретных преференций, пусть не себе, а всей святой церкви — на монаха целителя, входившего в чумные города; где он Словом Божьим и немалым Даром исцелял и утешал страждущих и ещё при жизни причисленного к лику святых, прошедшего отшельничество, сменившего имя и призванного конклавом для высшего служения. Ну, да Бог им судья, а я ничуть не лучше.