- Но почему?
- Это был человек высокого роста, очень бледный, с высоким открытым лбом... его черные, сросшиеся брови казались проведенной через лоб черной полосой...
- Это, значит, был тот самый человек, который два раза являлся нашему отцу во время сражения?
- Да... это был он!
- Однако позволь, - Дагобер, - задумчиво заметила Роза, - сколько прошло времени с этого сражения?
- Около шестнадцати лет.
- А сколько лет казалось на вид этому незнакомцу?
- Не больше тридцати.
- Как же мог он быть шестнадцать лет тому назад взрослым человеком? Ведь спасителю отца было тоже около тридцати лет?
- Вы правы, - подумав, сказал Дагобер, пожимая плечами. - Быть может, меня обмануло случайное сходство, но только...
- Если это был тот же человек, то, значит, он совсем не состарился?
- А ты его не спросил, не оказал ли он некогда помощи нашему отцу?
- Сперва я так был поражен, что мне это и в голову не пришло, а потом некогда было, и он скоро ушел. Итак, я ответил ему на его вопрос вопросом же: "Деревня-то эта та самая, но почему вы узнали, что я француз?"
"Я слышал ваше пение, - отвечал он. - Не можете ли вы мне сказать, где здесь живет госпожа Симон, жена генерала?"
"Она живет здесь, господин".
Он молча смотрел на меня несколько мгновений, а затем, протянув мне руку, сказал:
"Вы друг генерала Симона... его лучший друг?"
(Представьте себе мое изумление, дети!)
"Как вы это могли узнать?"
"Он часто говорил мне о вас с чувством глубокой признательности!"
"Вы видели генерала?"
"Да... несколько времени тому назад в Индии. Я тоже его друг и принес его жене вести о нем. Я знал, что она сослана в Сибирь; в Тобольске, откуда я иду, мне сказали, что она живет в этой деревне. Проводите меня к ней".
- Добрый человек... я уже люблю его!.. - заметила Роза.
- Он был другом нашего отца!
- Я попросил его подождать и пошел предупредить вашу мать, чтобы неожиданность не потрясла ее. Через пять минут он вошел к ней...
- А как он выглядел, этот странник, Дагобер?
- Он был очень высокого роста, в темной шубе, в меховой шапке, с длинными черными волосами.
- А красивый?
- Да, дети, очень красивый... только с таким грустным и кротким выражением лица, что у меня невольно сердце сжалось.
- Бедный! У него, верно, было большое горе?
- Поговорив с ним несколько минут наедине ваша мать позвала меня и сообщила, что получила добрые вести от генерала. Она залилась слезами, а перед ней на столе лежал толстый сверток с бумагами. Это был дневник вашего отца, в который он каждый вечер записывал все то, что передавал бы ей лично, если бы мог... Он избрал бумагу в доверенные... это его утешало...
- Где же эти бумаги, Дагобер?
- Там все, в мешке, вместе с моим крестом и нашими деньгами... Я вынул только несколько листов, чтобы дать вам прочитать сегодня... вы узнаете зачем... а остальное я передам вам позднее...
- А давно был наш отец в Индии?
- Судя по тому немногому, что успела сообщить мне ваша мать, генерал отправился в Индию после того, как дрался за греков против турок: он любил брать сторону угнетенных против притеснителей... В Индии он сделался отчаянным врагом англичан... они резали наших пленных на понтонах, они мучили императора на острове св.Елены... не грех было воевать с ними, потому что и тут пришлось защищать против них правое дело.
- Какому же делу служил наш отец?
- Делу одного из несчастных индийских раджей, владения которых англичане разоряют и доныне без зазрения совести. Значит, ваш отец мог биться за слабого против сильного, и этой возможности он не упустил. В несколько месяцев он вооружил и обучил от 12 до 15 тысяч человек, составлявших войско этого раджи, и в двух стычках они наголову разбили англичан, конечно, не предполагавших, что им придется бороться с таким полководцем, как ваш храбрый отец.