Ну, этот Йосик хоть с юмором…
По всем законам мелодрамы, когда героиня оказывается в неловком положении, появляется Он. Марк предстает передо мной в «лучший» момент: грохочущий бар, я с Ежиком и висящее между нами молчание. Только он входит – и я сразу жалею, что меня занесло сюда, да еще и в празднично-боевой экипировке. Я вообще-то не слишком люблю сентиментальные сцены, но если бы сейчас сидела в кино – расплакалась бы… от обиды за героиню. Попадать в дурацкие положения – еще одна моя слабость.
* * *– Ты похожа на бездомного котенка, – Марк наклоняется к моему уху так стремительно, что я не успеваю опомниться, только смотрю на него и беззащитно моргаю. Все по прежней схеме: я напоминаю себе идиотку.
– Что? – Я все прекрасно слышу, просто не нахожу что ответить.
– Ты красивая…
– А? – Я вновь использую тот же прием.
Только сейчас замечаю в его руках корзину с яркими, алыми и беззастенчиво сексуальными розами. И, едва подумав об этом, краснею. Он протягивает мне цветы, и уже через секунду я чувствую его губы на своей щеке.
– Решил подружку мою соблазнить? – смеется Маринка.
У нее редкий дар – всегда оказываться в центре событий, поэтому ее неожиданное появление меня не удивляет.
– Ооо… и шампусик здесь! – Она заглядывает в корзину и проводит рукой по бутылке, покрытой бутонами роз. – Прямо классика жанра. Набор соблазнителя!
– Спасибо, – говорю я Марку, надеясь перебить нездоровую активность подруги.
Мне хочется прокричать, что этот подарок я буду помнить всегда – и не только потому, что это единственный подарок мне в этом году, или потому, что я очень люблю розы… просто это первый знак внимания, оказанный мне мужчиной. И этот мужчина – тот, о ком я думаю уже несколько лет.
Марк наклоняется и тихо произносит мне на ухо: «Надеюсь, что шампанское понравится нам обоим».
– Он делает так всегда! – подмигивает мне Маринка. – Так что не расслабляйся…
Звонкий смех заполняет все вокруг. Грохочущая музыка – лишь фон для Маринкиного веселья. Ярко-синие, оранжевые, ослепляющие огни. Извивающиеся полуобнаженные фигуры, разноцветные блики на лицах, и в центре этих пляшущих улыбок – белозубая ухмылка Марка, как укор сестре, словно та только что позволила себе сделать что-то неприличное.
Немного позже Маринка находит меня в толпе, долго и пламенно говорит о чем-то, пытаясь перекричать музыку. Но я слышу лишь конец фразы:
– Слава богу, ты не умеешь обижаться…
Да, я не буду этого делать, ведь Маринка в своих порывах искренна. Она настолько уверена в своей правоте, что высказывается так, будто творит всемирное благо. Ее категоричность и резкость лишены злобы. И это единственная причина, почему сейчас я лишь улыбаюсь ей и подмигиваю.
* * *Сегодня необычно тепло для конца ноября. Впервые за неделю не идет дождь. Все это… в придачу с Марком, который весь вечер говорил со мной, воспринимается как еще один подарок на день рождения, теперь от судьбы. Если я когда-нибудь сочиню о себе роман, то о сегодняшнем вечере напишу что-то вроде: «Она всегда улыбалась, купаясь в море беззаботной любви».
В половине двенадцатого наша компания выходит из клуба и отправляется к Кириллу домой. Почему к Кириллу, зачем? Я не знаю. Не будь рядом Марка, у меня хватило бы мужества уйти, но он здесь – и я иду вместе со всеми…
– Разрешите? – Это не вопрос, это бомба, которая разрывается рядом со мной.
Марк берет меня под руку, и от неожиданности я подпрыгиваю.
– Стоять! Ты куда? – смеется он.
– Извини, не ожидала… – я в стотысячный раз краснею.
Маринка оборачивается к нам. Вздернув бровь, она с явным неодобрением смотрит на Марка. Должно быть, у меня сейчас очень жалкий вид – я иду, словно кукла, неловкая и будто бы неживая. Отличие только одно: куклы не краснеют… к счастью, Марк не отвечает на взгляд сестры, лишь сильнее прижимает меня к себе, и неугомонная Маринка тотчас оказывается рядом с нами.
– А меня-то забыли! – звенит в ночи ее голос.
Оставшийся путь мы так и проходим – втроем. Марк идет посередине, непринужденно подавая руку то мне, то сестре. Лишь в подъезде она оставляет нас наедине, упорхнув с Кириллом на лифте. Мы остаемся ждать своей очереди, а когда, наконец, поднимаемся наверх, Марк вдруг берет меня за руку и тащит по лестнице еще выше, к звездам. Только сейчас я понимаю, что мы на последнем этаже.
– Эй, а разве Кирилл живет не на седьмом? – слышу я свой голос и даже не осекаюсь, ведь ночная прохлада придает мне смелости.
– Пойдем, кое-что покажу!
* * *Небо давит сверху своей ослепительной ноябрьской суровостью. Мы стоим на крыше и смотрим, как кружева грозно-серых облаков проплывают над нами. Марк достает шампанское и бокалы из корзины с цветами, которую он весь вечер таскает за мной…
– О чем ты мечтаешь? – спрашивает он.
– Мм…
– Понимаю, смешно. Этакая сцена из фильма: крыша, ночь, шампанское… и он спрашивает ее о мечте… Романтика. И что же дальше ждет эти два одиноких сердца? – Марк усмехается, а затем резко добавляет: – Смотрите на экранах страны!
– А что смешного в разговорах о мечтах?
– Ничего. Это я так…
Какое-то время мы молча следим за неторопливыми облаками, любуемся огнями спешащих куда-то внизу машин, просто смотрим в глаза друг другу. «Я ведь на самом деле здесь присутствую, это действительно я? Мои мысли и мое тело?» – спрашиваю себя. И мое сердце стучит в ответ: «Да, да, да…»
– Так о чем ты мечтаешь? – Марк нарушает тишину, открывая шампанское.
Раздается хлопок, и водопад из янтарных, игривых пузырьков струится в бокалы.
– Только что я мечтала о том, чтобы пробка не улетела кому-нибудь из нас в глаз и чтобы ты не обрызгал меня… потому что это тоже, типа, романтично, – смеюсь я.
– Спрыгнула! – подмигивает он.
– Возможно. А какие твои мечты?
– Я мечтаю быть. Просто быть… – неожиданно серьезно говорит он.
– Быть кем? – Я смотрю на него в совершенной растерянности.
Но Марк больше не видит меня и не отвечает. Его мужественный взгляд устремлен куда-то ввысь. Лицо, всегда спокойное и невозмутимое, вдруг обнажается передо мной, но это оголение производит обратный эффект – доступный Марк выглядит еще более загадочным. Он замечает мое недоумение и отворачивается…
* * *Меня будит яркий луч света, который разливается по лицу. Тщетно пытаюсь отстранить упрямый луч рукой. В соседней комнате звучит музыка. Открываю глаза, за приоткрытой дверью вижу фигуру, но не успеваю даже рассмотреть, кто это – мужчина или женщина. Неизвестный исчезает, с грохотом споткнувшись обо что-то в коридоре и чертыхаясь. Марк вздрагивает, убирает руку с моего бедра, отворачивается к стене.
Тянусь к мобильнику. Всего два часа назад я сбежала. Мое терпение закончилось: больше не могла смотреть, как Ёжик шутит, Марина танцует, а Марк курит. Унылая картина, даже описывать не стоит… К тому же я хотела спать. Ненавижу хотеть спать и не иметь возможности уснуть. Взяв одеяло, я улизнула, чтобы устроиться на полу на кухне – единственном помещении, где, кроме меня, никого не было.
Едва задремав, я услышала, как кто-то вошел. Моя голова уже была тяжелой, и я не шелохнулась. Еще пара секунд – и каким-то волшебным образом я поняла, что это Марк. Он лег рядом, вытянувшись вдоль стены. Я не дышала и притворялась спящей до тех пор, пока не почувствовала, что он уснул. Потом открыла глаза и пару минут просто глядела на него: впервые за все время нашего знакомства он показался мне очень беззащитным и простым, без своих обычных заморочек. Я медленно коснулась рукой его щеки. Его губы…
Он открыл глаза и посмотрел на меня, а потом протянул руку к моему лицу. Я почувствовала его тепло. Удивительно. Я и он.
– Не надо, – сказала я тихо, когда он привстал и наклонился. – Не надо, – повторила еще тише после первого поцелуя. – Не надо…
– Все нормально.
Я немного отстранилась и оглянулась на дверь. Не знаю, почему я так сделала, – на самом деле, меньше всего в этот момент меня волновала дверь. Я просто боялась. Себя, его, всего. Но, несмотря на страх, вновь ответила на поцелуй.
– Дверь я закрыл, – прошептал Марк. И это было последним, что он произнес.
Все произошло совсем не так, как обычно описывают в романах. Никаких вихрей страстей или криков со стонами. Были страх и желание, нежность и удивление, немного боли и наслаждение, прикосновение его тела… Прижавшись к нему, мне хотелось лежать вечно: впервые любовь перестала быть просто мыслями или словами. Это было здорово… чувствовать его рядом.
И вот теперь, спустя час, я проснулась. «Мне повезло, что еще не утро», – думаю я. Надо уйти. Как вообще это происходит? Что в таких случаях говорят по утрам: спасибо, было очень приятно… Тихо встаю, стараясь не разбудить Марка; ищу в темноте свою одежду, задеваю угол стола и безмолвно кричу от боли. Я делаю все это машинально, потому что не могу иначе. Бежать, бежать, бежать.