Кроме того, в самом начале правления Николай II пытался привлечь к обработке деловых бумаг друзей. Так, великий князь Александр Михайлович, муж младшей сестры царя, рассказывал, как они все вместе после обеда занимались просмотром представленных Николаю II докладов164.
Со временем Николай II втянулся в работу. Да и его супруга, императрица Александра Федоровна, всячески поддерживала максималистские настроения в представлениях о границах самодержавной власти. При этом сама она имела личного секретаря.
Последнюю попытку Николая II завести помощника можно датировать концом 1905 г. В тяжелой внутриполитической ситуации царь искал сильного человека, на которого он мог бы опереться в период революции. В октябре 1905 г. Николай II назначил на должность дворцового коменданта генерала Д. Ф. Трепова, который вошел в российскую историю под прозвищем «генерал-патронов-не-жалеть». Именно этот генерал на протяжении первой половины 1906 г. выполнял секретарские обязанности при императоре. Видимо, об этом сразу же стало известно не только ближайшему окружению императора, но и либеральной оппозиции. В газетах появились карикатуры на Трепова и Николая II, в которых генерала называли «Треповым I». И в результате царь был вынужден объясняться. Он написал записку вдовствующей императрице-матери Марии Федоровне, в которой сообщил, что «Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь. Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно. Это, конечно, секрет для всех!» Это весьма характерный документ. Тут и желание опереться на твердого человека. И попытка читать «толстые записки» С. Ю. Витте, которому Николай II не доверял. И желание сохранить положение Трепова в секрете.
О роли генерала Трепова в конце 1905 – начале 1906 г. писали многие современники. Жандармский генерал А. В. Герасимов отмечал, что Трепов «постоянно соприкасаясь с царем, будучи посредником между ним и министрами… пользовался огромным влиянием и играл крупную политическую роль»165. О степени влияния Трепова свидетельствовали и его постоянные доклады царю. За все время правления Николая II ни один дворцовый комендант не встречался с ним так часто, как Д. Ф. Трепов. Как следует из дневниковых записей Николая II, в декабре 1905 г. царь заслушал шесть докладов Трепова, в январе 1906 г. – пять, в феврале – восемь, в марте – двенадцать. Это время было пиком его политического влияния. Министр финансов В. Н. Коковцев упоминал, что Трепову «государь положительно доверяет, в нем можно иметь либо деятельного пособника, либо скрытого, но опасного противника. Трепов имеет бесспорное влияние на государя, и к его голосу государь прислушивается более, нежели к чьему-либо из всего дворцового окружения»166.
Однако звезда генерала закатилась к лету 1906 г., когда на политическом небосклоне Петербурга появился П. А. Столыпин, на которого Николай II и сделал ставку. А в начале сентября 1906 г. генерал Д. Ф. Трепов скоропостижно скончался.
Аргументация «запрета» на секретарей была та же, что и во времена Александра III: секретарь мог прямо или опосредованно влиять на монарха, мог силою вещей сделаться необходимым. Кроме того, следует учитывать и личностные особенности Николая II. Он был очень закрытым человеком, не желавшим, чтобы его намерения и оценки становились известны кому-либо. Императрица Александра Федоровна, весьма ревниво относившаяся к самодержавным прерогативам мужа, также не желала делить свое влияние на него с каким-то секретарем. И чиновники, окружавшие царя, были едины в неприятии возможного секретариата. Дворцовый комендант В. Н. Воейков прямо указывал, что министр императорского двора В. Б. Фредерикс «поддерживал царя в этом решении, не желая вторжения постороннего лица между государем и его первым слугою»167.
По воспоминаниям лиц, входивших в ближний круг, Николай II был до такой степени педантичен в исполнении своих обязанностей, что сам ставил печати на письма. Только при большой спешке Николай II поручал эту второстепенную обязанность своему камердинеру. При этом камердинер должен был представлять свою работу, чтобы царь мог убедиться в ее исполнении168. Впрочем, некоторые официальные документы и письма писались канцеляриями. Так, руководитель собственной его императорского величества канцелярии А. С. Танеев составлял рескрипты сановникам. Министр двора – официальные письма членам царской семьи. Министр иностранных дел по должности ведал корреспонденцией с иностранными монархами169.
Часть 4 Окружение российских монархов
Глава 1 Жилые половины в императорских резиденциях
Жилая половина императорской семьи в Зимнем дворце при Николае I
Императорские дворцы представляли собой огромные комплексы, где в различных условиях размещались тысячи людей: одни жили в подвалах дворцов в комнатах-общежитиях, другие занимали десятки роскошных комнат.
Для Романовых пышный дворцовый антураж был естественным в повседневной жизни, их представление о самодержавии органично сочеталось с необходимостью поддержания богатства и пышности царского двора.
Императорские резиденции были традиционно поделены на зоны, каждая из которых выполняла свои функции. Безусловно, сердцем дворца являлась та часть, в которой обитала императорская семья, а ее обслуживали сотни людей, сосредоточенных в хозяйственных и служебных помещениях дворцов. Личные, жилые комнаты императорской семьи являлись своеобразными квартирами, которые именовались половинами. Они включали в себя несколько групп помещений: парадные апартаменты, личные и служебные помещения. При этом парадные покои, имевшие представительскую функцию, в состав половин входили не всегда.
Таким образом, дворцовыми половинами назывались комплексы жилых помещений с единым архитектурно-декоративным решением, связанные общим назначением или владельцем. Это были личные покои императорской семьи, отделенные от парадных залов, своеобразная среда обитания первых лиц империи, со своими традициями и порядками, которые сознательно культивировались и передавались из поколения в поколение. Образ жизни первых лиц на их дворцовой половине также служил сознательному формированию определенного имиджа владельцев. При смене владельца границы половины, как правило, сохранялись, но это не мешало производить полный ремонт с заменой декоративного убранства.
В Зимнем дворце половины сформировались еще в XVIII в. В первой четверти XIX в. были произведены некоторые изменения и в топографии, и в архитектурном убранстве, однако самые серьезные перестройки дворцовых половин произошли во второй четверти XIX в., в период правления Николая I.
После пожара Зимнего дворца в декабре 1837 г. относительно уцелел первый этаж, а второй и третий выгорели. Сам Николай I оценивал произошедшее следующим образом (запись от 3 января 1838 г.): «Надо благодарить Бога, что пожар случился не ночью… Эрмитаж мы отстояли и спасли почти всё из горевшего дворца. Жаль старика, хорош был. надеюсь к будущему году его возобновить не хуже прошедшего, и надеюсь без больших издержек. Одно здешнее дворянство на другой же день хотело мне представить 12 миллионов, также купечество и даже бедные люди. Эти чувства для меня дороже Зимнего дворца; разумеется, однако, что я ничего не принял и не приму: у русского царя довольно и своего»1.
Дворец восстанавливали авральными темпами, практически круглосуточно, и к апрелю (к Пасхе) 1839 г. работы в целом были закончены. Семья Николая I переехала в Зимний дворец в ноябре 1839 г.
В процессе восстановительных работ была произведена некоторая перепланировка дворцовых половин. Традиционными для размещения личных покоев императорской семьи оставались три этажа северо-западного ризалита Зимнего дворца. На втором этаже находились покои императрицы Александры Федоровны, а на третьем – жилые покои появились впервые в 1826–1827 гг., когда здесь устроили половину Николая I с его знаменитым кабинетом, планировка которого сохранилась и после пожара. Первый этаж северо-западного ризалита отвели под комнаты великих княжон Ольги и Александры. Ольга Николаевна в своих воспоминаниях писала: «Помещения для нас, детей, были в нижнем этаже, под апартаментами родителей».
Такая планировка в сочетании с созданием здесь вертикальной, сквозной коммуникации от первого до третьего этажа – лестницы с подъемной машиной – наметила существенную для жизни царствующей фамилии тенденцию к локализации ризалита, которая развивалась до 1880-х гг.2
Все три этажа северо-западного ризалита в литературе именуются единой половиной, где жила императорская семья. Вместе с тем деление на детские покои (первый этаж), покои императрицы (второй этаж) и комнаты Николая I (третий этаж) позволяет также называть их самостоятельными половинами, поскольку они имели особое функциональное назначение, четкую топографию и специфическое декоративное убранство, отвечавшее личным вкусам их владельцев.