Ведь ему приходится работать не с Караем, не с Маузером. У него посредственная, много раз ошибавшаяся служебно-розыскная собака. Черт ее знает, ошибается она в этот раз или нет!
– Можно еще раз попробовать, – предлагает Андрей. – Проверить вторично, если хотите…
Все возвращаются на пустырь. Дикарь снова обнюхивает кирпичи, землю под колесами грузовиков. И уверенно – так же, как и в первый раз, – натягивает поводок. Но теперь он бежит в противоположную сторону.
– Ага, этот уже взял правильно! – слышится позади голос майора.
«Черт бы побрал такого пса! – злится Андрей. – Обязательно поначалу запутается. В одну сторону бросился, потом в другую. Перед людьми стыдно. Старания много, а успехов никаких. Но почему все-таки первый след был проложен к «Москвичу»? В каждой ошибке тоже есть свой смысл. А может, не было никакой ошибки? Ни с того ни с сего пес не побежит смотреть на лужу…»
Дикарь тянет напористо. Приходится его слегка сдерживать. Огромная куча угля, высотой с одноэтажный дом, навалена на пустыре. Угольный склад, что ли? Дикарь с ходу заворачивает и карабкается по склону угольной пирамиды.
– Опять заврался! – бросает кто-то позади.
Андрей натягивает поводок. Куда понесло проклятого пса? Бессмысленно бежать за ним на угольную гору. Вымажешься, как трубочист. Да и к чему? Можно встретить пса с другой стороны насыпи…
Андрей отстегивает поводок. Дикарь скачет вверх, вверх. Брюхо, лапы, хвост теперь у него чернее, чем у Маузера. Андрей огибает угольную насыпь и ждет, когда пес начнет спускаться.
А вот и он. Появляется на гребне горы и с лаем скачет вниз, проваливаясь и скользя. Конечно, он сильно чует след, иначе не рычал бы, не лаял. Выходит, если верить собаке, преступники перелезали через угольную гору. А для чего?
Дикарь выбрался на землю. Яростно мечется у насыпи, нюхает траву, нюхает воздух. Через минуту он начинает беспомощно скулить. След утерян.
Майор идет за ним и тоже почти что уткнулся носом в землю.
– Смотрите! – Опускает палец – и все видят на угольной пыли отпечаток автомобильной покрышки. – Похоже, опять тот самый «Москвич».
Андрей удерживает за ошейник безумствующего пса. Дикарь рвется обратно на гору.
– Можно, я скажу, товарищ майор? Я, кажется, разгадал эту загадку.
– Так поделитесь с нами, товарищ старший лейтенант.
– Машина стояла у столба под разбитой лампочкой. Это была никакая не другая машина, товарищ майор, а именно та самая. Преступников, как мы знаем, было несколько. Один – надо полагать, шофер, – когда дело у них закончилось, пошел к своему «Москвичу», и Дикарь, которого мы зря ругали, привел нас в точности по его следу. Другие тем временем полезли на эту угольную гору. И Дикарь во второй раз показал нам их путь. Спрашивается, для чего они полезли? А для того, товарищ майор, что они не могли увезти в «Москвиче» покрышки, как вы совершенно точно определили. И они решили их спрятать. Где? Да именно в этой самой угольной куче. Потом они спустились, тут шофер подал им «Москвича», и они укатили. Похищенные вещи – вот я головой ручаюсь – до сих пор лежат закопанные в угле. Собака нам в точности укажет место.
– Пускайте собаку!
Дикарь мгновенно взлетел наверх. Андрей кинулся за ним. Он уже не думал, что может выпачкаться. Майор с сожалением взглянул на свои начищенные сапоги и, вытягивая носки словно в танце, ловко, быстро побежал по осыпающемуся склону.
Пес ожесточенно разрывал уголь передними лапами. Усы у него были черные, глаз совсем не видно, только зубы сверкали, когда он с отвращением чихал и когтями пытался соскрести с носа налипшую угольную пыль.
– Лопату! – крикнул Андрей стоящим внизу.
Но ему не пришлось воспользоваться лопатой. Ею, по праву старшинства, завладел майор.
Рыл он сильно, умело, яма на глазах углублялась.