— Любезный ньо Гальего, — обратился к мажордому Лоран, сходя с лошади, — сделайте мне одолжение и поезжайте скорее с несколькими пеонами на помощь к бедным людям, которые видны там на дороге; среди них есть женщины, дети и старики; они попались по пути, Бог весть как успев спастись из Чагреса. Они изнемогают от усталости и голода и едва держатся на ногах.
— Сейчас отправлюсь, ваше сиятельство.
— Одно слово. У вас все благополучно? Вместо ответа мажордом странно заморгал.
— Надеюсь, не случилось несчастья? — встревожился граф.
— Еще нет, ваше сиятельство.
— Дон Хесус, донья Флора…
— Пожалуйте на половину сеньориты, ваше сиятельство; там вы найдете тех, кого желаете видеть, и получите все сведения.
— Вы говорите как-то странно, любезный друг.
— Простите, ваше сиятельство, но ведь я человек маленький, мне нельзя позволить себе выражать мнение о том, что происходит в доме моих господ.
— Правда, ньо Гальего; займитесь теми беднягами, а я сейчас иду к дону Хесусу.
Мажордом не ответил; он наклонился, скорчил гримасу и сделал вид, будто очень занят попечениями о слугах, которые направлялись с лошадьми к конюшенному двору.
Прекрасный Лоран сделал Мигелю и Шелковинке знак следовать за собой и вошел в дом, несколько встревоженный недомолвками мажордома.
— Что-то тут не так, — пробормотал он, — но что именно? Сейчас все выяснится.
Между тем донья Флора, услыхав топот прискакавших во двор лошадей, бросилась к окну и первая узнала дона Фернандо.
— Это он! — вскричала она. — Я знала, что он вернется, как обещал.
Произнося эти слова, девушка уже спешила навстречу к графу.
Отец Санчес и донья Линда не спросили, о ком говорит Флора, а последовали за нею, тотчас угадав, кто прибыл.
Флора встретила графа в ту самую минуту, когда он взялся за ручку двери.
— Наконец-то вы тут, граф! — воскликнула она с пленительной улыбкой. — Добро пожаловать.
— Сеньорита, я очень торопился, чтобы поспеть сюда; с тех пор как я уехал, произошло много важных событий, о которых мне необходимо переговорить с вашим отцом.
— Войдите, войдите, дон Фернандо; удобнее будет беседовать у меня в комнате.
— Позвольте мне сперва немного привести в порядок свой внешний вид.
— Боже мой! Что это значит? Вы сражались?
— Кажется, — с улыбкой ответил он.
— Вы ранены, граф! — вскричала донья Линда в испуге.
— Боже мой! — всплеснул руками поспешно подошедший отец Санчес.
— Успокойтесь, — весело ответил молодой человек, — это сущий пустяк, слабее булавочного укола.
— Идите же, дон Фернандо, идите! — в волнении промолвила донья Флора.
— Однако…
— Да что нам за дело до нарядов? Речь идет о вашей ране! Она насильно ввела его в дверь.
— Ждите меня в моей комнате, — обратился Лоран к Мигелю и пажу.
Те ушли.
Прежде всего девушки хотели убедиться, что рана графа не опасна; они перевели дух, когда собственными глазами убедились, что удар действительно скользнул вдоль локтя и проложил длинную, но совсем не глубокую кровавую борозду.
Когда они перестали беспокоиться на этот счет и слуга принес полдник, девушки попросили графа рассказать со всеми подробностями, что произошло в Чагресе.
У Лорана было достаточно времени, чтобы приготовить историю, с величайшей точностью повествовавшую о произошедших событиях, хотя о собственной своей роли он предпочел умолчать.
— Итак, — сказал отец Санчес, — французские авантюристы овладели не только несчастным Чагресом, но и Пуэрто-Бельо со всем побережьем?
— Да, отец мой.
— Разве число их так велико?
— Да, оно весьма внушительно; Береговые братья решились на смелую попытку и набрали девять тысяч человек.
— Пресвятая дева! — вскричала донья Флора, остолбенев.
— Мы погибли! — прибавила донья Линда, дрожа как в лихорадке.
— Какая же у них цель? — холодно спросил капеллан.
— Взять Панаму, — без колебаний ответил граф.