Разумеется, я не заикнулся обо всем этом дону Хесусу. Я сочинил целую историю о засаде свирепых флибустьеров, бежавших из Панамы, прибавил к своему рассказу ожесточенный бой и угодил в его мнении прямо в герои. Он меня боится теперь, как черта, что мне на руку; надо поддерживать его в этом полезном настроении.
— Это будет не трудно, — с гримасой пренебрежения ответил Мигель, — редко мне приходилось видеть такого подлого труса. Все время вашего отсутствия он бил себя в грудь и бормотал молитвы, дрожа как осиновый лист.
— Да, я не считаю его храбрым.
— Вы можете назвать его презренным трусом, ваше сиятельство, и все-таки не смягчите истину.
— А что девушки?
— О! Те ничего не боялись, просто молодцы! Представьте себе, они собирались отправиться к вам на помощь, как только заслышали перестрелку. Какого труда стоило мне удержать их! И то, если бы вы не вернулись, право, мне пришлось бы уступить их настоятельному требованию ехать вперед.
— Добрые души! — прошептал молодой человеке чувством.
— Да, добрые, капитан, и преданные вам души, уверяю вас. Лоран вздохнул, поник головой и задумался.
— Спасет ли ангел демона? — пробормотал он про себя. — Увы, это в руках Божьих! Я только орудие роковой судьбы…
В эту минуту появился мажордом и доложил, что ужин подан.
Лоран тотчас направился в столовую.
Все были в сборе, и капеллан ждал только его, чтобы прочесть молитву.
ГЛАВА VII. Прекрасный Лоран готов верить в колдовство
Дамы, утомленные путешествием, едва притронулись к ужину и, встав из-за стола, сейчас же ушли к себе.
После ухода доньи Флоры и ее подруги капитана, конечно, также ничего не удерживало. Несмотря на убеждение асиендадо провести с ним еще несколько минут, он сослался на страшную усталость. Глаза его, вполне естественно, так и смыкались, он с величайшим трудом подавлял зевоту; разумеется, хозяин не мог удерживать его долее.
Предоставившейся ему свободой молодой человек воспользовался с восторгом и немедленно вышел из столовой в сопровождении своего пажа и камердинера.
— Ах, любезный отец Санчес! — вскричал асиендадо, когда за Лораном затворилась дверь. — Какой замечательный человек этот граф де Кастель-Морено!
— Вы находите, сеньор дон Хесус? — равнодушно спросил монах.
— Разве вы не разделяете моего мнения?
— Я очень мало знаю графа, сеньор, ведь мы не перекинулись с ним и парой слов.
— Действительно, он так недолго пробыл здесь в свой первый приезд.
— Разве на этот раз он пробудет дольше?
— Не смею надеяться, отец Санчес, хотя и сильно желаю этого. У него неотложные дела в Чагресе.
— А!
— Но по возвращении, надеюсь, он опять остановится здесь.
— По-видимому, вы очень интересуетесь этим молодым человеком, — сказал монах, подняв голову и пристально поглядев на асиендадо.
— Действительно, очень: я потерял счет услугам, которые он оказал мне. Не далее как сегодня, часа два назад, не будь его, мы все были бы безжалостно умерщвлены разбойниками, засевшими в засаде и поджидавшими нашего проезда.
— В самом деле?
— Несмотря на мои просьбы, даже, можно сказать, требования, он один бросился на разбойников и перебил их всех. Что за человек! Какая храбрость! Вы также восхищались бы, отец Санчес, если бы, как я, видели его в пылу сражения.
— Боже мой! Разве дело было такое жаркое?
— Вы даже не можете себе представить: нас окружили более сорока человек разбойников-флибустьеров, бежавших из Панамы, где они содержались в ожидании приговора.
— Я полагал, что этих разбойников, как вы их называете, было не более десятка…
— Действительно, это так, — сказал асиендадо, прикусив губу, — но они собрали вокруг себя индейцев и беглых негров, которых немало в этих местах.