никогда не дарю прощение, обрываю все тут же, как
только достигаю критической точки. Я ведь потеряла
целых двенадцать лет рядом с ней, а она ужалила
меня так глубоко, что об этом не забыть.
Я ощущаю поцелуй в плечо и открываю глаза, рядом со мной лежит Ник с влажными после душа
волосами, и я улыбаюсь ему.
— О чём задумалась, крошка? — спрашивает он.
— О Саре, — честно отвечаю я, и он грустно
усмехается.
— Теперь в нашей постели трое, — он пытается
ободрить меня, но я только вздыхаю.
— Ты так её и не простила за то, что она была со
мной?
— Нет, не из-за этого. Тогда я просто
приревновала, не знаю почему, это меня задело. Твои
слова никак не вязались с реальностью, но наша
дружба разрушилась не из-за тебя, — тихо произношу
я.
— Значит, приревновала, — журит он меня и
подкладывает мне под голову свою руку, прижимая
меня к себе.
— Ну, как-то было неприятно, — кривлюсь я.
— Я же говорил тебе, что между мной и Сарой
ничего нет, и не могло быть. Она не в моём вкусе, и к
тому же я искал варианты встреч с тобой через неё, как склонить тебя к себе, — он поднимает двумя
пальцами мой подбородок и ласкает меня своим
взглядом.
— Ты мог сам спросить у меня. Я до сих пор не
понимаю, зачем ты её втянул, да ещё и придумал, что
хочешь познакомить её со своим знакомым, — обиженно отвечаю я.
— Я не придумал, но знаю, что у этой пары ничего
не получилось. Он ей не понравился, так мне сказали.
— Раз ты требуешь, чтобы я не общалась с Люком, то тогда не общайся с ней, — ставлю я ультиматум.
— Господи, Мишель, прекрати. Я её не видел с
того вечера, — смеётся он.
— Всё равно.
— Ты боишься, что я могу узнать о тебе то, что ты
не хочешь мне сказать? — он прищуривает глаза, а я
теряю самообладание.
— Ты мне сказала не всё, правда, Мишель? — вкрадчиво интересуется Ник.
Я сглатываю комок паники в горле и отстраняюсь
от него, находя варианты для отступления.
— С чего...Конечно, всё, — лгу я, а моё дыхание
подводит меня и становится громким и
поверхностным.
— Я хотел честности, крошка, из твоих уст. Сара
мне рассказала про ту ночь, я хочу знать всё, что тебе
пришлось пережить тогда. И ты кричала во сне, тебе
снился кошмар. Я избавлю тебя от них, только
доверься мне, — он возвращает меня к себе и
требовательно смотрит в мои глаза.
— Она не имела права, — шиплю я и упираюсь в
его грудь, чтобы встать.
— Не убегай от ответа, — повелительно
произносит он и поворачивает меня на спину, нависая
надо мной.
— Я не хочу говорить об этом, — я отворачиваюсь
от него и упрямо сжимаю губы. Я не могу представить
его реакцию на своё прошлое, но неожиданно догадка
поселяется в моей голове, и поворачиваюсь к нему.
— Ты знаешь обо всём. Она тебе все выложила, чтобы показать, какая я, — утвердительно цежу я, и он
кивает.
— Что ж, тогда ты все знаешь.
— Я хочу услышать это от тебя. Я хочу понять твой
страх, ведь ты боишься боли из-за той ночи. Я рядом с
тобой, я слушаю, — он успокаивающе поглаживает
меня по макушке, и я обречённо вздыхаю.
— Теренс умер не только от передозировки, я
ударила его по голове светильником...сильно ударила, все было в крови, мои руки, одежда. И пока он умирал
после того, как избил меня, что я получила
сотрясение, я звала на помощь, но никто не открыл
мне дверь. Меня заперли там с сумасшедшим
наркоманом, готовым убить ради дозы. И Сара была
там, она все слышала и смеялась, бросила меня. Вот
поэтому нашей дружбы больше нет, — выпаливаю я
на одном дыхании.
— Её не было там, Мишель, она мне сказала, что
была с клиентом. Ваша дружба не разрушена, если ты
не хочешь перенести свою вину на неё. Хотя я не вижу
никакой вины, ты защищала собственную жизнь, и
обстоятельства от тебя не зависели, — серьёзно
отвечает он, и я усмехаюсь, ощущая горечь на языке.
— Я убила человека, Ник. Я убийца, а папа просто
заплатил, чтобы меня не посадили.
— Ты не убила его, он умер от передозировки, я
видел отчёты. Сары не было там, я проверил каждого
присутствующего и немного подкорректировал их
будущее. Денег твоего отца не хватило на полное
уничтожение дела, его обманули жадные до выгоды
следователи и врачи, и я сделал это за него. Больше
нет никакого упоминания ни о тебе, ни о Теренсе и о
той ночи. Ничего, это кануло в историю, — говорит он, а я удивлённо приоткрываю рот.
— Что?
— Крошка, всё хорошо, ты должна была это
сделать. А мой долг теперь защищать тебя, избавить
от последствий, и я это сделал. А сейчас мы в
последний раз говорим об этом и забудем. Хорошо?
Я все ещё шокирована его признаниями, никто
ради меня не делал такого. Да, если бы я рассказала
все Люку или другому парню, они бы тут же бросили
меня, а он рядом. Он...я растеряна.
— Я так не хочу тебя отпускать сегодня, но
должен, правда? — вздыхает он и перекатывается с
меня.
Он так быстро переводит темы, что я не успеваю
сориентироваться и только киваю, садясь на постели.
— Тогда иди в душ, и я отвезу тебя, — Ник
указывает мне на ванну.
Я как робот поднимаюсь и иду, чувствуя, как по
ногам продолжает стекать результат нашего соития.
Каждая встреча с Ником, словно новый взрыв в
моей жизни. Столько событий, что я нахожусь в
прострации, не понимая ничего, что происходи вокруг.
Мне необходимо узнать о нём больше, чем то, что
он позволил себе рассказать.
Стоя под тёплым потоком воды, я вспоминаю
слова Райли о Грее и решаю, что по приезду домой, буду копаться в его истории, изучать их жизнь одну на
двоих. И тогда, возможно, я продвинусь дальше.
Тогда, возможно, я сама дам нам надежду на свет во
тьме и вытащу Ника из его пороков.
Thirty-seventh
Ник паркуется возле моего дома, и я ощущаю внутри
пустоту из-за предстоящего прощания.
— Мы на месте, — говорит он, и я поворачиваюсь к
нему, натягивая улыбку.
— Да, ну...пока, — я нервно отвечаю, стараясь не дать
голосу показать мои настоящие чувства внутри.
— Заряди телефон, я напишу тебе.
— Окей, хорошего вечера, Ник, — я открываю
пассажирскую дверь, чуть ли не выскакивая из
автомобиля, и, не оборачиваясь, спешу ко входу в
дом.
Я не могу распознать того, что со мной происходит. У
меня было отличное настроение, пока мы не сели в
машину. Всю дорогу мы провели в молчании, сказать
было нечего, да и не хотелось мне что-то произносить.
Сердце с каждым метром, приближающим меня к
родительскому комплексу, сжималось сильнее и
сильнее. Я веду себя глупо и, наверное, по-детски. Но
такие переживания, эмоции... К черту эмоции! Секс! Я
никогда не получала такого наслаждения, тая рядом с
ним, и хочу больше, дольше, глубже. Это дурная
зависимость меня погубит, я знаю это наверняка. Но
не могу отказаться от этого. Больше у меня нет
желания отрицать, что он стал для меня большим, чем
просто мужичина, к которому у меня горячая страсть.
Нечто необратимое начинает зарождаться внутри и от
этого становится страшно. Я упёрто не верю в любовь, и она ему не нужна. Не хочу скатиться до
всепрощающей и принимающей Анастейши. Я ничего
не знаю о нём, только ужасные и нераскрытые
подробности его жизни.
Почему из всех мужчин мне попался именно он?
Почему он захотел меня? Зачем просит его избавить
от сессий, если сам признаётся, что ему это
необходимо? Я не получу ответов на свои вопросы, он
не ответит. И это меня пугает больше всего, что я буду
барахтаться только в догадках.
Я вздыхаю и открываю ключом дверь в квартиру, сбрасывая с себя пальто на тумбу. Я снова в его
одежде, и он явно восхищается тем, что я ношу это.
Его глаза горят, когда он смотрит на меня. И это
растекается противной радостью внутри. Я готова
носить это, только бы знать, что я смогу помочь ему и
себе. Только бы получилось, а дальше...он уйдёт. Кто-
то другой будет пожинать плоды моей работы, не я. И
от этого осознания становится горько.
Я слышу смех родителей в гостиной и двигаюсь на
него. Но мою наигранную весёлую улыбку напрочь