- Ты такая же, как она. Вы обе мне противны, — кривится сестра и вылетает из палаты, громко хлопая
дверью.
- Прости её, родная. Она просто не в себе, и не
сталкивалась никогда с таким. А вот ты уже побывала
в ещё худшей ситуации, поэтому воспримешь все
легче. Присядь, — уже ласковей мама указывает на
диван и я киваю, но до сих пор не понимаю, отчего у
неё такое поведение.
- А теперь расскажи мне, что у тебя происходит, — предлагает она, беря меня за руку, и это чем-то
тёплым отзывается во мне. Ведь прикосновения
матери они так необходимы для меня сейчас.
- Не знаю. Вчера он устроил шоу у ресторана. Обозвал
Ника и чуть не подрался с ним, может быть, это могло
спровоцировать инфаркт. Но, мама, это было ужасно, просто не могу описать, как мне было стыдно за его
слова. Ведь Ник ничего не сделал ему, а он его так
сильно ненавидит. За что? — с болью шепчу я, поднимая на неё глаза.
- Это дела бизнеса, Мишель. Тебе туда лезть не
следует. Я тоже ему сказала, чтобы он оставил вас в
покое. Пусть все идёт как идёт. Но разве он воспринял
это спокойно? Нет. У нас и раньше с Тревором не
было полного взаимопонимания, а в последние дни
его, вообще, нет. Твоего отца нет дома, только пару
часов и он уезжает. Стал слишком раздражителен, уволил Лидию...
- Уволил? — переспрашиваю я. — Но она же с нами, сколько я себя помню.
- Да, но она продолжает работать. Мы просто
проигнорировали его, хотя недолго ей осталось. Он
отказывается ей оплачивать следующий месяц. Нет
денег на это. Хотя бы страховка покрыла этот случай, а то бы я не знаю, что мы делали.
- Он избил меня, — выдавливаю я из себя, а мама
отпускает мою руку, вставая с места и поворачиваясь
к окну.
- Я знаю. Лидия рассказала, что было много крови, — отстраненно отвечает она. — Надеюсь, ты не сильно
поранилась.
- Сильно, мама. Я упала на вазу...
- Ох, ваза, которую я купила на выставке в Барселоне.
Боже, какая она была дорогая и красивая, так жаль её.
Мы могли бы продать её на аукционе, выручили бы
немаленькие деньги, — перебивает она меня.
Я замираю, пока её слова отдаются в ушах.
Невероятно отвратительно слушать это, понимать, что
она волнуется больше из-за вазы, чем из-за состояния
здоровья своей дочери.
- Меня тоже отец бил в целях воспитания, когда я
была маленькой. До шестнадцати я получала от него
удары ремнём, и он был прав. Сейчас я это понимаю, когда уже выросла и вижу то, что происходит с детьми
вокруг. Я принимала это, как должное. И в итоге
научилась думать прежде, чем делать. Поэтому ты, наверное, удивлена, что я не особо тронута, узнав, что
Тревор решил тебя воспитать. Значит, ты заслужила, — хладнокровно заявляет она, поворачиваясь ко мне.
И я больше не вижу свою маму в этой незнакомой мне
женщине. Я не узнаю никого из своей семьи более.
Это неземные чудовища. Я была права, у нас не
получилось создать ячейку общества, и эта
горечь...Господи, какая она гадкая, застревает в горле, не давая мне дышать.
Я медленно поднимаюсь на ноги, смотря на неё, и
жмурюсь от сильнейшего разочарования в себе. Ник и
в этом был прав.
- Нет, я не заслужила. Я всего лишь полюбила
мужчину, готового ради меня терпеть лживые слова
твоего мужа, мама. А ты поддерживаешь его. И мне
тебя жаль, что ты приняла наказания за то, чего даже
не понимала. А я вот другая, не собираюсь понимать
этого. И я переживаю за отца, но теперь я осознала, что не даёт мне дотронуться до него и поддержать.
Это чувства к другому человеку. Правда бытия, которую все скрывали. Почему вы не смогли быть
единым целым, мама? Вы виноваты в том, что не
показали нам любовь, щедрость души, доброту и
отзывчивость. Мы видели лишь материальные блага, но так и не узнали, кто такие наши родители. Я
подожду снаружи, потому что Тейра была права, я
лишняя тут, но ничто не может стереть моё родство с
вами, — произношу я в обиженное лицо матери и
разворачиваюсь, выходя за дверь.
Людей узнаешь только в те моменты, когда случается
что-то страшное и критическое. Они показывают свои
истинные лица и то, что я увидела сейчас, опустило
меня на колени перед Ником. Я вновь и вновь
перевариваю в себе его слова, сравнивая с
родительскими. Его отношение ко мне, его доброту и
заботу. Он нужен мне сейчас, мне необходимо взять
его руку и понять, что я не одна среди них. А ведь все
началось с него. Как только я разрешила себе
чувствовать, так буря из этих эмоций снесла меня с
ног и оставила в пустыне, где меня обдаёт
обжигающим ветром. И я также иссушена и потеряна в
ней. Мне требуется оазис, которым стал для меня Ник.
Я вздыхаю, смахивая слезу, и опускаюсь на пол, поджимая колени к груди.
- Получила? Выгнала она тебя? — хмыкает надо мной
Тейра.
- Отвали, — цежу я, смотря впереди себя.
- Почему ты такая, Миша? Он ведь любил тебя больше
чем меня. Он давал тебе больше чем мне. А ты
предала его. Разве этот Холд стоит этого? — с
отвращением шипит она, и я воинственно поднимаю
голову, готовая защищать всегда и при любых
обстоятельствах имя Ника.
- Нет, Тейра, он не знал, что такое любовь. И ты не
знаешь. Но поверь мне, когда ты встретишь её, ты
увидишь каждого с другой стороны. И да, видимо, он
мало мне всыпал, мало я потеряла крови и получила
швы. Хочешь посмотреть? — я уже подскакиваю с
меня, пока внутри меня поднимается
неконтролируемая буря из всего, с чем я столкнулась
за последние время.
Словно сумасшедшая, я срываю с себя халат и куртку, затем закатываю рукава кофты, развязывая бинты, и
тыкаю своими ужасными и уродливыми швами в лицо
шокированной сестры.
- Вот, посмотри, что такое отцовская любовь. И такие
раны не только на коже, Тейра, они внутри меня. Они
изрезали меня всю, моё сердце ещё больше
кровоточило, чем они. Неужели, я так провинилась, что не заслужила настоящей любви? Неужели, ты так
меня ненавидишь из-за этой гребаной любви отца, который только и делал, что продавал меня? Так я
дарю тебе это. Возьми и пользуйся, почувствуй это на
себе. Может быть, тогда мне удастся спать без
кошмаров. Ты хоть раз в жизни боялась спать? Нет, потому что ты ни хрена не знаешь ни о моей жизни, ни
о том, что я чувствую. А я не боюсь спать только
рядом с одним человеком, который защищает меня, который в ту ночь не бросил меня, как сделали вы все.
Продолжай ненавидеть меня за то, что ты выдумала
себе. Только вот я к тебе ненависти не испытываю. Ты
моя сестра, и я никогда не пожелаю тебе узнать, что
такое быть на моём месте, — я подхватываю свои
вещи и несусь по коридору, смахивая слезы.
Конечно, охрана думает, что я так расчувствовалась
из-за отца. Но нет, мне действительно тошно внутри, потому что никто не желает меня понять. Потому что я
не они. Потому что я другая, неправильная среди них
и слишком изнурённая. Я одна среди них и мне не
выстоять.
Я смотрю на своё отражение в уборной и ополаскиваю
лицо ледяной водой, чтобы дать себе немного сил для
нахождения тут. Придя немного в себя, я возвращаюсь
к палате, но не решаюсь туда зайти, опускаясь на пол
рядом.
Время. Иногда оно бежит так быстро, не давая
возможности насладиться каждой секундой. А иногда
тянется, высасывая из тебя жизненную силу. Слова
Ника, сказанные когда-то на крыше его дома, проносятся в голове. И теперь я понимаю их. С
каждым движением секундной стрелки мы меняемся, все вокруг нас живёт, оставляя мысли и людей в
прошлом. С каждым движением секундной стрелки
наше восприятие действительности тухнет, потому что
оно уходит в уже пройденный этап. Время, оно
неумолимо и стабильно будет идти мимо нас, пока мы, такие глупые, будем терять бесценные крупицы
собственной жизни. В моём случае я потеряла все, за
что боролась вчера, что добилась от Ника.
Наверное, я все же плохая дочь, потому что я
продолжаю волноваться больше о том, как мы будем
жить дальше. Я не знаю, почему так происходит, почему семейные узы меркнут, когда мы встречаем
любовь. Она сильнее, чем все в этом мире. И если бы
в нашей семье мы были знакомы с этим чувством, то
никогда бы тут не находились.
Я слышу шаги и поднимаюсь на ноги, видя пожилого
врача, идущего в нашем направлении.