знаешь, кто он? Он никто, дура! Он нищий, пускающий
всем пыль в глаза! Благодаря Вуду его морду терпят
везде, но я всем расскажу, что он за урод на самом
деле! Его мать шлюха, которая скрывается ото всех, чтобы клиенты не узнали, как и этот ублюдок!
Ник уже с рыком бросает на отца, заваливая его на
землю спиной, но от удара, который уже готов был
сделать Ник, моего отца спасает Майкл, вовремя
подскочивший к нам и оттащивший Ника от мужчины
на земле.
— Папа! Хватит! Хватит оскорблять его! — кричу я, закрывая рот рукой, а по щеке скатывается слеза.
Меня нещадно трясёт от адреналина и страха внутри.
— Быстро, Мишель, в машину! Быстро я тебе сказал!
И я прощу тебя! Ты хоть подумала о матери и сестре?
Какого им из-за твоих поступков? Нет, ты думала
только о себе и этом ублюдке, который использует
тебя, чтобы навредить мне! Думаешь, ты ему нужна?
Нет! Ни капли! — орет отец, поднимаясь с земли, тяжело дыша и яростно плюясь слюной.
— Папа...
— Заткнись, я сказал в машину, или я устрою этому
уроду такую гласность, ты и представить не можешь!
Вон сколько людей, так пусть все знают, что Николас
Холд — ублюдок...
— Майкл, отпусти меня! Я уволю тебя! — сквозь шум
толпы я слышу обозлённый голос Ника, и в голове
вспыхивает мысль, которая сможет помочь мне
прекратить это.
— Хватит! Хватит, я пойду, только хватит, — плачу я, бросая взгляд на Ника, ещё минуту назад
пытающегося вырваться из рук Майкла, а теперь
застывшего и смотрящего на меня. Он переводит
взгляд на торжествующего отца, даже не пытающегося
скрыть свои чувства, а затем на меня...и я вижу такую
глубокую боль и разочарование, что задыхаюсь от
давления в груди.
Но что я могу? Что я могу ещё сделать, как не поехать
с отцом, чтобы защитить Ника? Я даже не
представляю, что он знает. И боюсь этого. Боюсь за
Ника, только за него, в голове даже нет мыслей о себе.
— Видишь, Холд. Моя дочь умная девушка, не зря я
вложил в её образование крупные инвестиции, она
всегда будет выбирать семью, а не подонка, который
никогда не знал этого и никогда не узнает. Быстро
пошли от тебя несёт гнилью, Мишель, — отец хватает
меня за руку, таща за собой, но до меня доносится
голос Ника, такой холодный и режущий во мне все, что
я упираюсь ногами.
— Каждый учится на своих ошибках. Видимо, я
никогда не научусь.
Меня словно ударяют по затылку, когда в голове на
перемотке крутятся эти слова, являя быстро
меняющиеся картинки всего, что я знаю о Нике. И
только сейчас я немного понимаю своим лихорадочно
испуганным мозгом, что натворила.
— Мишель, стерва, быстро пошли, — отец тянет меня
за собой, но я вырываю руку, бросая взгляд за спину, где вижу, как человек, который стал для меня самым
важным в жизни, уходит из неё. Тихо, не борясь за
меня, ведь я первая отпустила руку. И это открывает
глаза, сбрасывая с них пелену пережитого страха и
шоу, устроенных моим отцом.
— Нет. Ты ошибся, папа, — я поворачиваюсь к нему и
смотрю уверенно в налившиеся кровью глаза. — Ты
ошибся в себе. А мне стыдно за тебя, за того, кем ты
стал. Но я не хочу стыдиться себя из-за своих
решений, потому что если я сейчас пойду с тобой, то
завтра я сгорю в этом чувстве. Я больше не боюсь
тебя и твоих слов, потому что это всё блеф. И мне
жаль, что ты так и не понял, что ты стал для меня
отголоском, которое я не хочу помнить. А он...он стал
всем. Он намного выше тебя, да и многих, сидящих в
этом ресторане. Он уникален. Я никогда не предам
его, потому что у нас никогда не было семьи, никогда
не было любви, только деньги. Но мои ценности
изменились, папа. К сожалению, ты никогда не
узнаешь, что такое искренность и любовь. А это самое
сильное, что есть в моём мире теперь. Поэтому да
пошёл ты.
Я резко разворачиваюсь и срываюсь на бег, пока
внутри меня стучит отчаянно сердце. Но лёгкость из-за
принятого решения даёт мне силы продолжить бег до
машины, где я вижу, как Майкл уже закрывает дверь, замечая меня, и улыбается ободряюще мне, распахивая дверь и помогая мне запрыгнуть в салон.
Ник оборачивается, но его лицо отчуждённо и
холодно, хотя мне сейчас плевать на это.
— Прости, но я не уйду от тебя по собственной воле, — шепчу я, хватая его руку и прикладывая к губам. — Прости его, прости, что он мой отец, Ник. Прости.
Ник вырывает свою руку, отворачиваясь от меня, и я
теряюсь, не зная, как...что ещё ему сказать, чтобы
снять с него эти слова, брошенные отцом со злости.
Это унижение, которое он испытал из-за меня. Но
ничего, не единого слова, только рой мыслей и страх
внутри, до сих пор плескается в душе.
Пережитое для меня стало поворотным в моей жизни.
Словно было время до и после. Я никогда раньше бы
не осмелилась на такое, потому что не было ради кого.
А сейчас есть и я сделаю все, что в моих силах, чтобы
доказать Нику, что я рядом и буду рядом, пока он не
укажет мне сам на дверь.
Машина останавливается перед главным входом в
комплексе, и Ник выпрыгивает из неё, не дожидаясь
меня. Глубоко вздохнув, я выхожу из внедорожника, следуя за ним к лифту. Мы молча входим в него и так
же молча едем наверх, пока я нервно кусаю губы, стоя
позади Ника.
Как только дверцы распахиваются, к нам выбегает
Шторм.
— К себе, — рявкает Ник собаке, и та, видимо, зная
уже норов хозяина, быстро цокает обратно.
— Ник, давай поговорим, — предлагаю я.
— Оставь меня. Иди прими душ, ванну, если хочешь, поешь и ложись спать, но оставь меня, — не
поворачиваясь, зло произносит он.
— Ник, я понимаю...
— Нет! Ты ни черта не понимаешь! За слова, которые
сказал твой отец, даже за меньшее...я не треплю
подобного! Последний человек, назвавший меня
ублюдком лежал в больнице две недели! А он ушёл!
Потому что я не могу! Из-за тебя не могу себе
позволить ударить его! А он заслужил! Он оскорбил
всех, кто дорог для меня и остался безнаказанным! Но
обещаю, что завтра он получит сполна, когда я остыну!
Поэтому иди! Уходи отсюда! Оставь меня одного! — на
повышенных тонах говорит Ник, разрывая на себе
пиджак, и с яростью швыряет его в меня, что тот
ударяет меня по груди и падает к ногам.
— Ты ушла, Мишель, — уже тише обвинительно
продолжает он. — Ты колебалась и ушла. А я тут. Вот
он я! И я готов, только вот я уже совершенно
запутался в тебе и твоих мыслях. В себе я запутался, потому что сейчас все о чём я могу думать, так это
ударить тебя. Связать, чёрт возьми, и отлупить, чтобы
ты больше никогда не поступала так. Никогда не лгала
мне! Чтобы никогда я не видел того, что было сегодня!
— Ник...я...я просто хотела...он говорил и говорил, и я
хотела, чтобы успокоился, — оправдываюсь я, делая
шаг к нему. Мои глаза в момент туманятся от
понимания, как он воспринял мои действия.
— Ты постоянно влезаешь туда, где ты не должна
быть. Это наши дела с твоим отцом, а ты стоишь
между нами, и поэтому и он, и я...мы манипулируем
собственными слабостями, чтобы выиграть. Если я
говорю тебе делать что-то, то ты делаешь! Ты
обманула меня, ты сказала, что ты моя, но ты ни хрена
не подчиняешься мне и вот, что из этого выходит. Ты
думаешь, что умна и можешь найти выходит из
ситуации, которая вышла из-под контроля? Так вот, ты
ни черта не умна, ты глупая крошка, которая связалась
не с тем парнем. Только вот и я тупой осел, раз решил, что ты не такая как все! Я даже не знаю, зачем сейчас
ты тут, зачем я позволяю тебе стоять передо мной, зачем я смотрю в эти твои чертовы глаза, которые
постоянно огромные и полные тепла? Зачем мне все
это, если ты не желаешь быть рядом со мной, не хочет
слушать меня и понять? Зачем ты...почему ты такая
приторно нежная и путаешь меня, а ведь я ору на
тебя? Знаешь, почему он ненавидит меня так сильно?
Хочешь поделюсь? А потому что я смог остаться
человеком с чувством сострадания, которое я
ненавижу, и чувством собственного достоинства, когда
твой отец растерял это напрочь. И я презираю его за
это. А теперь жажда крови слишком сильна во мне, как
и жажда тебя, поэтому не попадайся мне на глаза.
Лучше не попадайся, Мишель! — с этими словами он
разворачивается на пятках и быстрым шагом идёт к