на мне оказался.
— Ник, — хрипло зову я его и слышу торопливые шаги.
— Миша, — передо мной появляется совершенно иной
человек, и я удивлённо озираюсь.
— Что...что ты тут делаешь, Люк? Где он? Что
происходит? — шепчу я.
— Она тут! Я нашёл её! — кричит он и достаёт из
заднего кармана верёвку.
— Я говорил, что спасу тебя...говорил, но ты не
верила, — его улыбка больше похожа на оскал, что я
отступаю от него, слыша, как другой человек выбегает
из тёмного коридора.
— Папа? — взвизгиваю я. — Где Ник? Что вы с ним
сделали?
— Неблагодарная сука, — шипит отец, наступая на
меня вместе с Люком. — Твой Ник так сильно любит
боль, что мне пришлось...как мне понравилось дать
ему попробовать его же наслаждения...
— Убирайтесь отсюда! Ник! — кричу я, разворачиваясь, чтобы убежать и запереться где-
нибудь, но натыкаюсь на ледяное тело, перекрывающее мне путь.
Моя голова медленно поднимается, и я встречаюсь с
блёклым взглядом.
— Теренс, — в ужасе шепчу я, не имея больше
возможности двинуться.
— Сука, ты предала меня. Предала, — низким голосом
произносит он, хватая меня за локти, но я начинаю
кричать, извиваться в его руках. Он толкает меня в
другие руки, которые продолжаю царапать мою кожу, и
я чувствую, как руки болят, окрашиваясь под
повязками в красный цвет.
— Нет! Ник! Нет, не трогайте меня...не трогайте меня!
— в панике кричу я, отбиваясь от уже миллиона рук, толкающих меня и ударяющих то по голове, то лицу, то по груди.
Я оступаюсь и, потеряв равновесие, лечу спиной куда-
то с громким криком, зажмуривая глаза и плача.
И снова меня хватают, но я дерусь, как из последних
сил...
— Мишель...крошка, это я. Я, — знакомый голос
доносится до моего затуманенного разума, но я не в
силах открыть глаза, только всхлипывать и прекратить
бороться.
— Ник, они...тебе больно, — мотаю головой из
стороны в сторону, цепляясь в него руками, а он
обнимает меня, гладит по спине, пытаясь успокоить.
Но так страшно, словно я горю в собственном аду из
боли, постанывая и хныкая.
— Тише, Мишель, тише. Это сон, ты со мной, тише, — его голос становится приглушенней и теперь я могу
ощутить насколько его тело горячее, прижимающее
меня к себе. Что-то мягкое под нами, и я открываю
глаза, по которым бьёт яркое солнце. Тёмные
шоколадные глаза смотрят на меня с заботой, и я уже
могу спокойней вздохнуть.
— Я испугалась, — признаюсь я, дотрагиваясь до
любимого лица пальцами.
— Знаю, я тоже, — отвечает он, улыбаясь мне. — Но
уже нечего бояться, я тут с тобой, и над нами
прекрасное солнце, дай ему возможность согреть
тебя, ты дрожишь.
— Хорошо, только не переставай обнимать меня, — прошу я, придвигаясь к его лицу ближе и закрывая
глаза.
— Я тут... тут, только не плачь, — шёпот такой
дурманящий, насылающий на меня сладкое проклятье
дремоты, и я расслабляюсь в его руках.
Его руки ласкают моё лицо, бережно расправляя
волосы вокруг моей головы и мне безумно хорошо и
спокойно рядом с ним. Его палец проходит по моим
губам, и я улыбаюсь под этим нечаянным
прикосновением.
— Что они умеют, Мишель? Смогут ли они вырвать из
моей души всю боль, которую я испытываю рядом с
тобой? Смогут ли уберечь меня от нового
предательства? Смогут ли подарить новую жизнь? — тихо спрашивает он, продолжая рисовать контур моих
губ.
Я не могу ему ответить, растворяясь в нежности, окутывающей мою душу. Его горячее дыхание на моих
губах иссушает их моментально, а я замираю, зная, что это всего лишь сон. Но хотя бы тут у нас есть
миллион возможностей быть счастливыми.
Яркая вспышка перед закрытыми глазами, и на губах
остаётся след от невероятного поцелуя, словно мазок
солнца на мне. Эти нити заполоняют всю меня и
уносят к небесам, чтобы понять, где мой рай. Только в
его руках. Только в его сердце. Только в его дыхании и
жизни. Мои облака лёгкие и мягкие — это он.
***
Сквозь сон я слышу свой сдавленный стон и
распахиваю глаза, непонимающе моргая и
прислушиваясь к ощущениям, которые вызвали такое
утреннее пробуждение. Мои руки...они пульсируют с
двойной силой, и я кривлюсь на это, приподнимаясь.
Голова туманная и это отдаётся несильной болью в
висках.
Я сажусь на постели, смотря на свежую серую
футболку, которая надета на мне. Я совершенно не
помню...всё смешалось в голове, только воспоминания
моих слёз и глаз Ника, таких мягких и добрых, его
шёпот и слова, тоже мутно всплывающих в голове. Я
смотрю на белые бинты, которые закрывают
полностью руки и просочившуюся кровь через них.
Тошнота подкатывает от увиденного, и я закрываю
глаза, возвращаясь во вчерашнюю ночь. Мне хочется
снова разреветься от гадкого осадка горечи в горле, но
слез нет, одна пустыня внутри.
— Доброе утро, — спокойный голос Ника раздаётся
сбоку, и я поворачиваюсь на него, слабо улыбаясь и
впитывая его образ. Он тут, рядом со мной и все
страхи исчезают моментально.
— Доброе, — хрипло отвечаю я, понимая, что мои
звуки, вырвавшиеся изо рта, севшие от событий, которые произошли со мной.
— Как себя чувствуешь? — спрашивает он, отталкиваясь от косяка, и проходит в спальню, закрывая дверь кабинета.
— Нормально. Спасибо тебе, — я пытаюсь улыбаться, но губы тоже потресканы и болят. Но иное...что-то
другое заставляет судорожно сжаться сердце и
замереть в страхе. В Нике появились изменения, нет
больше той нежности, с которой он вчера смотрел на
меня. Один ледяной ветер, который подхватывается
внутренней бурей и завывает с новой силой внутри
меня.
— Спасибо, — он издаёт неприятный смешок, явно
передразнивая меня, останавливаясь у края постели, и не сводит с меня пристального взгляда, на который я
сглатываю и облизываю губы.
— Вот скажи, вас учат так чувственно врать или это
врождённое у голубых кровей? — его вопрос приносит
ещё больше непонимания, как и злость, сквозящая в
каждом слове.
— Не понимаю, — шепчу я, вглядываясь в его лицо, чтобы хоть немного вторгнуться в его сознание и
прочесть мысли. Но ничего, клыки внутри меня
сильнее царапают сердце.
— Почему твой отец так поступил? Почему позволил
себе такое поведение? — спрашивает он.
— Потому что ненавидит тебя...нашёл твои письма и...
— Нет, я хочу знать истинную причину всего, а не
очередную сказку о невозможном романе, которую ты
предпочитаешь преподносить мне, — резко
перебивает он меня.
— Ник, я не понимаю тебя, — мотаю я головой.
— А я ведь дурак, полный кретин, решивший, что ты
хотя бы настоящая, — он начинает смеяться, но
настолько фальшиво и злобно, что я сжимаюсь в
своём страхе.
— За кого ты больше боишься за себя или за Марка?
— его смех резко прекращается, и он опускает руки.
— Марка? — удивлённо переспрашиваю я.
— Да, долбанного Марка, который тебе звонил всю
ночь, который тебе пишет сообщения, — обвинительно говорит он.
— Но...
— Мне пришлось отключить твой мобильный, а вот на
своём я всё же получал все его послания для тебя.
Ничего не осталось, как прочесть их, чтобы понять, насколько ты погрязла в своей лжи, и используешь
своё состояние, — вновь перебивает он меня уже
жёстче.
— Ты ведь обещал не делать этого, — сдавленно
отвечаю я.
— Я помню, что обещал тебе это и сдержал своё
обещание. Но ты заставила меня лезть глубже, и
теперь я хочу услышать от тебя объяснения. Какие
отношения у тебя с Марком? Что между вами, раз он
позволяет себе такого рода сообщения?! Отвечай! — с
каждым словом его голос все ярче приобретает окрас
злости, как и его глаза, блестящие от ярости и, не
мигая, смотрящие на меня.
— Ник, — мямлю я, опуская голову, совершенно не
зная, как объяснить ему все.
— Никакого, Ник! Николас, моё имя Николас, Мишель!
Ещё раз повторяю свой вопрос, иначе...
— Ник! Для меня ты Ник! Ничего между нами нет, мы
просто...просто, — и вновь вся моя бравада
испаряется.
— Просто что?! — уже орет он.
— Просто мы подумали, что так будет легче и
соврали, что встречаемся. Видимо, к ним тоже в гости
отец ездил, после того, как я сбежала. Ну и Марк... ну