мне шлем. Пока я надеваю его, Ник спрашивает Имана о
состоянии лошадей и другие вопросы, которые я просто
пропускаю мимо ушей.
Я не могу поверить в происходящее, ведь это
романтично. Он и я на конной прогулке, и плевать, что я в
одной рубашке, а на улице не так уж и тепло. Меня
согревают чувства внутри.
Ник помогает мне взобраться на лошадь, и сам садится
позади, беря поводья. Я не могу дышать и стараюсь не
расплакаться от сентиментальности, полноты ощущений
рядом с ним.
Мы выезжаем из конюшни и двигаемся в сторону озера
обычным шагом.
— Давно ты увлекаешься всем этим? — спрашиваю я, поворачивая голову к нему.
— Как только появилась возможность позволить себе это.
— А Люси знает об этом всем?
— Нет, только Райли, теперь ты, — с улыбкой отвечает
он, и у меня в груди разрастается триумф от того, что я
все же знаю больше, чем его сучка-сестра.
— Ты обещал рассказать мне о главном, — напоминаю я.
— Да. Основная цель этого места — охота.
— Но ведь запрещено, — удивляюсь я.
— Верно, поэтому у нас располагаются игровые, тренировочные, ресторан, как ты назвала «СПА для
мужчин», — кивает он.
— И...охота, она же подразумевает убийство, — расстроено шепчу я.
— Не всегда. Недалеко располагается ферма, где
выращивают лис, уток, куропаток для этих игр. И только
одно воскресенье в месяц происходи настоящая охота с
жертвами. Один раз. А в основном люди не убивают
животных. В ружьях, которые мы предоставляем в
аренду, содержатся пули со снотворным. Они просто
засыпают, и мы их меняем на новых, — спокойно говорит
Ник.
— А правительство? Неужели никто не сдал это место? И
тебя могут посадить, — сглотнув волны отвращения к
убийцам, произношу я.
— Правительство само развлекается тут, Мишель. И у
моего подставного человека, по документам владеющим
этим местом, имеются крепкие связи. К тому же членство
в моём клубе стоит приличных денег, и число желающих
прибавляется. Сюда приезжают люди, особенно в летнее
время, не только из Торонто, но и со всей Канады, Америки, даже Европы и Китая. В закрытых кругах это
развлечение определяет границы богатых вип персон, как
и сообщество БДСМ.
— Ужасно, — едва слышно говорю я, когда Ник
останавливается у озера и спрыгивает с лошади, помогая
и мне спешиться.
— Что именно ужасно? — усмехается он, отпуская меня.
— То, что вы просто так, для своего больного
развлечения убиваете животных, — я обнимаю себя
руками, оставаясь стоять.
— Ты носишь шубы. А это тоже убийство. Также я не
заметил, что тебе было противно надевать их и
наслаждаться роскошью. Не лицемерь, Мишель. Ты
косвенно принадлежишь к убийцам, — обличительно
произносит он. От жестокости и правдивости его слов, над
смыслом которых я даже не задумывалась в жизни, я
кривлюсь и отворачиваюсь от его лица.
— И ты тоже, да? Тоже любишь убивать их?
— Не люблю, но иногда, примерно пару раз в год охочусь, только усыпляю их. Мир не так прекрасен, кто-то умирает, а кто-то зарабатывает на этом.
— Как ты. Зачем тебе это? Не хватает денег? — ужасаюсь я с каждой минутой этой призрачной красоте, окружающей меня.
— Пока моя компания развивалась и только укрепляла
свои позиции, мне необходимы были финансы, чтобы
вкладывать. Большие финансы. И это приносило
отличные вливания. А сейчас продолжает существовать, как побочный бизнес, и мои увлечения. Я тут
расслабляюсь, могу сбросить с себя гнев и раздражение.
Это помогает мне.
— Понятно, — я тру ладонями руки, чтобы теперь
согреться от холода внутри.
— Скажи, ты теперь относишься ко мне иначе? Не хочешь
разрешить мне обнять тебя и передать своё тепло, чтобы
твои губы не синели сейчас? — вкрадчиво спрашивает он, и я поднимаю на него голову.
— Нет. Только это не перестаёт быть отвратительным.
Да, я ношу шубы, но не самолично убиваю этих животных.
Возможно, я косвенный убийца, но не делаю это ради
забавы. Не знаю, Ник, это...я даже не могу
сформулировать всего, что хочется сказать, — приглушённо отвечаю я.
— Тогда позволь мне согреть тебя, — он раскрывает руки, ожидая от меня движения.
А я не могу. Я стою и смотрю на него. Да, разумом я
понимаю, что это не он все делает. Всего лишь
зарабатывает так. Но...все же остаётся но, которое не
разрешает мне шагнуть к нему.
— Что ж тогда, думаю, я отвезу тебя обратно, и мы
попрощаемся, — он складывает руки на груди, прищуривая глаза. А от его слов меня обдаёт жутчайшим
холодом, что душа переворачивается от страха, и я
испуганно выдыхаю.
— Что?
— Ты не можешь принять меня полностью, Мишель.
Выходит, что ничего у нас не получится даже кратко. Я
открыл тебе часть своей жизни, а ты отвергаешь меня. Ты
забываешь, кто я. Ради тебя я пообещал умерить своё
желание причинять боль, а ты не желаешь даже понять
меня.
— Дело не в этом, Ник! — возмущаюсь я его речи. — Совсем не в этом. Я...мне необходимо время, чтобы
переварить всю информацию. Я не робот, который может
быстро сориентироваться в обстановке и смеяться над
этим всем. Я принимаю тебя, какой ты есть. Я стараюсь.
Честно стараюсь, но подводные камни, которыми ты
наполнен...сложно, — я поднимаю голову к потемневшему
небу и громко выпускаю из себя воздух.
— В разговоре с Люси, тот, который я подслушала. Ты
сказал, что когда-нибудь расскажешь мне всё. Много
этого всё осталось? — спрашиваю я, возвращая свой
затуманенный от переживаний взгляд на него.
— Тебе нужны все мои демоны, которые окружают меня.
Да, Мишель, этого всё достаточно, чтобы заставить тебя
бежать от меня. Только ты к этому не готова, — он
приподнимает уголок губ в усмешке.
— Насколько это всё неприемлемо для меня? — выдавливаю я из себя опасный вопрос.
— Я для тебя неприемлем, крошка. И я не держу тебя, хотя не хочу отпускать. Но необходимо это сделать ради
тебя. Всё это слишком глубоко засело во мне. Даже
сейчас вся эта природа и богатство на фоне твоего лица
становится блеклыми. А раньше я гордился этим. Но
сейчас понимаю, что гордиться-то и нечем.
— Я принимаю тебя, Ник. Только дай мне время, чтобы
смириться с этим. Я не хочу уходить,— я делаю шаги к
нему и останавливаюсь напротив.
— Ты смелая, Мишель. Не дай моей черноте заполонить
тебя. Я никогда себе этого не прощу, — его горячая
ладонь накрывает мою щеку, а другой рукой он
обхватывает меня за талию, резко притягивая к себе.
Он был прав, его тепло окутывает меня. И я растворяюсь
в ней, выбрасывая из головы все переживания. Я уже
смирилась со всем, потому что потерять его намного
хуже.
— Прости меня, Мишель. Прости, — шепчет он, сильнее стискивая меня в своих руках.
— За что? — спрашиваю я.
— Просто прости без каких-либо причин, — он
отодвигает меня, продолжая удерживать за плечи.
Я поднимаю голову и всматриваюсь в его живые глаза, который сейчас блестят от...я не знаю отчего в них
такой лихорадочный блеск. Он пугает меня. Словно
что-то нагрянет непременно и разрушит нас. Придавит
своей тяжестью и сломает.
Ник на секунду закрывает глаза и открывает их, уже не
выражающие никаких эмоций.
— Не делай этого, — прошу я, зная, что он поймёт
меня.
— А сейчас прокатимся быстрее? — он игнорирует
мои слова, отпуская меня и подходя к ожидающей
лошади, щипающей траву.
Я только могу вздохнуть и принять его правила, по
которым я теперь живу.
— Давай, — отвечаю я.
Ник подсаживает меня, а сам теперь садится спереди.
— Обними меня. Держи меня крепко, крошка. Не
отпускай, — говорит он, беря в руки поводья. Но я
слышу совершенно иной смысл его слов и обхватываю
его талию руками, прижимаясь к его спине щекой.
— Не отпущу, — тихо произношу я, и он ударяет
ногами по лошади.
Мы резко стартуем, что я ещё крепче обнимаю Ника и
чувствую новый всплеск адреналина в крови. Ветер
треплет волосы под шлемом, но я только плыву в
своих эмоциях.
Он и я. Закончится ли наша история хорошо? Ведь
хорошо можно интерпретировать по-разному. Я
люблю его, не могу бросить и уйти, что бы он ни
скрывал. Буду пытаться понять все его мотивы, ведь и
ему сложно впускать меня в свой мир. Но...вот так