— Заменить кровь? Заменить кровь! — оторопел Годар.
— Я не сказал — заменить, — возразил Каусон. — Если негритянский врач переливает кровь пациенту, да еще белому, то это отличная кровь. Нужно добиться разрешения на замену крови, вырвать ребенка у полиции и… понимаете? Ну, увезти. Никакие другие меры не помогут. Вам грозит судебный процесс, а ребенку отправка в резервацию. — Он вздохнул: — Вся политика пришлых властей — чистейший грабеж. Но и выбить прибыль у своего белого сподвижника тоже неплохо… Будьте готовы к трате денег, сенсациям в печати, суду и, увы, разорению.
Годар казался себе пойманным в клетку для показа улюлюкающей толпе… Каусон больше не собирался говорить.
— Сколько я вам должен за консультацию?
— За такие советы надо не платить, а штрафовать… все у нас поставлено с ног на голову, — проворчал Каусон. — Желаю успеха. Если будет нужда, я всегда дома.
Старая негритянка отворила дверь, и Каусон оказался в полосе света. Это был чернолицый седой человек. Негр.
Годар сунул старухе деньги и направился в полицию.
Выслушав Годара, шеф полиции сказал почти шепотом:
— Разумное решение.
У Годара шевельнулась догадка, что шеф сам был не прочь дать именно такой совет. Мейли развил свою мысль:
— В противном случае мы были бы вынуждены привлечь вас к суду, как сообщника негритянского врача… Разрешение вам дадим, но переливание крови надо сделать в государственном стационаре, частный врач может слукавить, деньги соблазнительны.
Годар молчал. Каусон-то оказался прав. Теперь — вызволить сына из полиции.
— Где мальчик? — почти мягко спросил он.
— Пока у нас. Но мы можем отправить его в лагерь для цветных, если вы настаиваете.
Это уже откровенное издевательство, Годар закричал:
— Ребенку не место в полиции! Согласен на любой залог.
— Все же думаю, что черным у нас ему быть лучше, чем черно-белым в лагере, — медленно сказал Мейли.
— Не понял…
— Охрана в лагере его будет считать черным, а заключенные белым…
Преодолевая нервный спазм, Годар выдавил:
— Оставьте здесь.
— Как только договоритесь с медиками, пусть они мне позвонят. Честь имею.
Честь… с этим полудохлым капитаном не поспоришь, в его тощих руках неограниченная власть. Годар вышел из полиции, как пьяный. Не заходя в свой опустевший дом, Годар вывел из гаража бронемашину и помчался к единственному здесь государственному лечебному учреждению, к госпиталю.
Их городок имел нежилой вид. Однообразные серые дома, в которых люди переживали время надежд, свершения желаний или краха — все скоротечное и связано с алмазными копями.
Госпиталь находился на окраине, рядом с крошечным парком. Поднимаясь по лестнице, Годар горько усмехнулся: восхождение на Голгофу — полиция, адвокаты, врачи… Что дальше? «Начальника госпиталя сегодня нет, приезжайте утром». Годар не помнил, кто из служащих госпиталя ему это сказал, но отлично понял, что начальнику госпиталя нужно все выяснить у шефа полиции, тогда он и будет «решать» свой медицинский вопрос.
Дома ждал Адамс. Доклад управляющего был убийствен. Акции упали в цене до минимума, банк закрыл счет, служащие в смятении.
— Акции скупает Сидней Мейли, — сказал Адамс.
— Шеф полиции?! Заниматься бизнесом полицейским чинам не запрещается… Значит, шеф старался для себя! — А он-то предлагал Мейли «покрыть расходы» по этому мерзкому делу! Осел несчастный…
— А как же вы, Адамс?
— Меня… оставляют на прежнем месте.
— Управляющим у нового владельца акций? У… Мейли? Что ж, вы ему известны. Держитесь, старина.
Адамс ушел, так и не взглянув в глаза Годару. А что старику делать? Кому и где он еще нужен? А семью надо содержать…
Годар просматривал свежие газеты, оставленные Адамсом. Из паршивых местных «Новостей» его имя перекочевало в большую прессу страны. «Белый негр», «Надругательство над сыном», «Сообщница преступников»… это же о Поллан, и ее не пощадили. Поллан, только она поможет и спасет, перехватив у Мейли акции алмазных копей.
Ехать ночью к «сообщнице» — подливать масла в огонь, и он позвонил.
— Спаси мои акции, Поллан, скупи, иначе Мейли задушит меня!
— Шеф полиции… Сколько нужно денег?
— Не так уж и много, я прикину…
— А для Лероя?
— Думаю, в пределах десяти тысяч…
— Понятно, а теперь… Дэвид, ты устал, за ночь ничего не изменится. На тумбочке в спальне снотворное, выпей таблетку. Выспись. Тебе надо набраться сил, попытайся отключиться. А о делах… не телефонный это разговор. Я все обдумаю и утром дам тебе знать. Будь умником. Целую.
На следующее утро он подкатил к отелю. Портье вежливо сообщил, что миссис Поллан Харпер отбыла с первым утренним самолетом в Европу, и подал розовый конверт. Годар сейчас же вскрыл его. Чек на предъявителя — десять тысяч долларов! И ни строчки. Захотелось порвать эту подачку в клочья… но это деньги, а его счет закрыли. Дешево откупилась проклятая баба! Открыть дверцу машины под пулями, спасти ребенка — благородный риск. А открыть дверь суда, сесть на скамью подсудимых, да еще рядом с негром… бесславно, унизительно.
Уже в машине Годар вдруг осознал: Поллан, алмазные копи, Адамс… все позади. Главное — сын. И он покатил в госпиталь.
Начальник госпиталя принял его в… вестибюле. А где он еще должен принимать отца негра? Годар стал уже привыкать к этой нелепости.
— Итак? — Начальник госпиталя явно торопился.
— Видите ли… нужно заменить мальчику… черную кровь… — мямлил Годар и вдруг спохватился: что он мелет? Врачу, который все знает, которому не нужна вся эта ересь. О деле: — Сколько я должен за фиктивное переливание крови?
— Видите ли… риск слишком велик, — поторговался врач.
— Ваши условия? — с былой властностью спросил Годар.
— Десять тысяч. Чек на предъявителя.
Так-то лучше. И, сдерживая вздох облегчения, Годар подал чек, оставленный Поллан. Врач тут же позвонил в полицию. Закончив разговор с Мейли, сухо сказал:
— Жду пациента.
Наконец-то можно забрать малыша!
Заправив машину и выгрузив из своего домашнего холодильника все припасы, Годар прихватил пару одеял для сына. План был предельно прост: сразу укатить с ребенком за границу страны, благо она в двух часах езды.
Подержав Годара в прокуренной дежурке полиции, наконец вывели Лероя. Льняные волосы коротко острижены, бледный, грязный, тень прежнего ребенка. Обхватив отца, Лерой затрясся в слезах:
— Папа… мне жарко… я голодный… меня обижают…
От сына пахло смесью дезинфекции, табака и мочи. Годар прижал к себе исхудавшее, вздрагивающее тельце. Лерой затих, шепча:
— Забери меня отсюда, не оставляй…
Годару велели расписаться в получении ребенка и предъявили счет за его содержание в полиции.
— Счет за доведение ребенка до истощения! — вспыхнул он, но тут же успокоился: какое это теперь имеет значение?
Распахнув дверцу своей бронемашины, Годар увидел на заднем сиденье метиса в полицейской форме, с автоматом.
— Что это значит?
— Охрана, чтобы не надумали сплавить мальца, — угрюмо пояснил метис и добавил: — Приказ шефа.
Пришлось ехать в госпиталь. Лероя поместили в маленькую палату, и, пока мыли и переодевали, Годар договорился с начальником госпиталя о прогулках с сыном. Тот во всем шел навстречу. Но когда Годар вернулся к сыну в палату, там сидел все тот же метис полицейский!
Утром, осматривая ребенка в присутствии отца, начальник госпиталя заявил:
— Ребенок истощен, операцию отложим на две недели. Режим и питание установит лечащий врач.
Две недели! Конечно, начальник госпиталя всего лишь отрабатывает за чек, но все же… А «благодетель» отвел Годара в сторону и, почти не разжимая тонких губ, произнес:
— Я вынужден сделать переливание, введен будет заменитель крови, мы не можем давать кровь белого негру.
Он предупредил! Две недели отсрочки стали еще значительнее.
Заменитель крови, что это? Годар позвонил знакомому врачу. Тот долго объяснял, но Годар понял одно: он хуже крови.
— А если им заменить всю кровь?
— Это на грани убийства.
Искать, искать спасения! И немедленно. Мейли способен арестовать его, ускорить операцию… все что угодно. И вдруг вспомнил: Каусон! Старик сам звал его. Он все предвидел, значит, знает, как поступать дальше.
Ночью Годар прокрался в Старый город. Осторожно постучал в знакомую дверь. Отворила та же негритянка в черном. В кабинете Каусона горел свет. Старый негр ничуть не удивился визиту. Только спросил:
— Не сумели обойти Мейли? Что ж, мы поможем, но и вы должны нам помочь.
— Я готов. Что мне надлежит?..
Каусон чуть улыбнулся высокопарности слов клиента и просто ответил:
— Мы спасем мальчика, а вы защитите Бенджамина Тайбу.