— Откуда и куда? — почти одновременно спрашивают путники друг друга.
— Бежали из лагеря военнопленных, — признался; тот, что помоложе, Василий. — А теперь идем по домам. Он — аж под Гомель, а я тут поблизости — на хутор Воздвиженский.
— Значит, пойдем вместе, — решил Федоров.
На развилке, возле обгоревшего фашистского танка передохнули, задымили самокрутками. Вокруг простиралось широкое поле недавнего боя — груды покареженного, закопченного металла, подбитые танки, автомашины, тягачи. Убитых фашисты уже успели убрать.
…Наконец добрались до хаты Кузьмы Андреевича Гука, отца Василия. А задержаться здесь, вопреки ожиданиям, пришлось на целый месяц. Было хоть тесно, зато тепло и, главное, почти безопасно.
С Кузьмой Андреевичем они поняли друг друга скоро.
— Надо мне за дело браться, — как-то в разговоре проронил Федоров.
Понимай, мол, как хочешь: то ли на харчи зарабатывать, то ли фашистов бить. Старик, поглядывая из-под косматых бровей, ответил:
— Я познакомлю вас с нужными людьми.
Вскоре старый Гук представил стройного брюнета:
— Игорь Иванович Кузьмин.
Начался осторожный разговор. Федоров ему вопрос — и он вопрос. Так друг у друга мысли выведывали. Наконец узнал, что он командир Красной Армии, член партии, тоже попал в окружение. Рвется в бой. Уже две винтовки припрятал.
Через Кузьмина познакомился с Фомой Трофимовичем Кудояром, партийным работником, бывшим инструктором райкома партии на Львовщине. Со временем к ним присоединились лейтенант Папир, сержант Дегтярев, Иван Гришин и Николай Орлов.
Теперь их было уже семеро.
Определили первостепенную задачу: вооружиться. С помощью мальчишек, которые всегда шныряли по местам недавних боев, подобрали еще пять винтовок с патронами, по паре гранат на каждого. Позаботились о конспирации, так как к этому времени фашисты уже поставили над хуторянами старосту, часто наведывались полицаи…
Чем же прикрыться? Вспомнил Иван Филиппович, как в детстве между делом учился сапожничать. А Михаил Дегтярев оказался мастером этого дела. Организовалась «фирма» на весь хутор.
А вокруг свирепствовало гестапо. На улицах Середина-Буды, Ямполя появились виселицы.
Как-то и к ним заявился фашистский офицер с тремя солдатами, за ними — староста. Уже с порога немец пошел на Ивана Филипповича, указывая на него пальцем:
— Партизан?
Хозяин встал перед немцем и провел ребром ладони по горлу — ручаюсь, мол, за него головой. Однако офицер поверил, наверно, не столько хозяйским уверениям, сколько неказистому виду сапожника, от которого пахло старой мокрой кожей, варом, дегтем.
Гитлеровцы ушли. Но все поняли, что это первый сигнал. Пришли, наверное, не случайно. И вряд ли нужно оставаться дальше здесь и ждать повторного визита оккупантов.
Сапожная «фирма» переехала на хутор Рождественский, где жили остальные члены группы. Чтобы не вызвать подозрения, Федоров и Дегтярев меняли квартиры каждый день — где работали, там и ночевали.
Так прошел еще месяц. Пришло время осуществить задуманное. Выслали разведку в Хинельские леса на Орловщине, откуда долетали добрые вести о партизанских делах. И вот что сообщили посланцы.
В старых борах и непроходимых чащобах Орловщины собралась немалая сила. Это уже были организованные партизанские части, успешно разившие врага в его тылу. Действовал там и отряд Красняка — секретаря Ямпольского райкома партии, старого знакомого Ивана Филипповича.
Но прежде чем отправиться в путь, надо было многое обдумать, спланировать. Например, как безопаснее добраться к партизанским лагерям? Ведь идти предстояло через степь, а на снежной целине далеко видна каждая точка.