— Хорошо, подробности в райотделе…
Освободившись от доспехов и развесив мокрые накидки над теплой еще печкой, Птицын начал докладывать:
— «Клен» и «Береза» поняли нас и со всеми нашими доводами и мыслями согласились. Задело их, что «высокий проводник», как они называют Охримовича, — американский шпион. Всем бандитам, с которыми ему удалось установить связь, он дал указание собирать шпионские сведения, для чего роздал специальный вопросник. В нем особое внимание обращается на нашу новую военную технику, авиацию… Курьеры поняли, что они — орудие в руках англо-американской разведки, поэтому решили порвать не только с Охримовичем, но и вообще с националистами. «Клен» прямо так и заявил: «Довольно! Сколько лет нас будут дурить?..» Где сейчас «Ромб», они не знают, сопровождали его однажды и передали «Буревому».
— Журавновскому эсбисту? — переспросил внимательно слушавший Нечаев.
— Да, ему. Кстати, курьеры предложили вариант его поимки…
Сомнения в отношении курьеров рассеялись. Но чекисты и впредь действовали по принципу семь раз отмерь — один раз отрежь.
«Клен» — Савуляк Иван и «Береза» — Клепик Петр прямых подходов к Охримовичу не знали, реальных возможностей к поимке в ближайшее время не подсказали. Поэтому чекисты неустанно думали, как выполнить задание.
Савуляк и Клепик, по их настоятельной просьбе, были приняты в истребительный батальон. Но до поры до времени явка их с повинной сохранялась в тайне. Птицын и Боков готовились к сложной операции по поимке «Буревого». Для пользы дела курьерам нужно было посетить их давнего знакомого, оуновского связного, проживавшего легально. Как-то поздним вечером курьеры в своей прежней экипировке отправились к нему. До села их сопровождал Николай Петрович. Он остался в километре от крайних хат, под одинокой развесистой грушей у дороги.
Договорились встретиться в час ночи. Стрелка на циферблате клонилась к цифре три, а курьеров все не было. Продрогший до костей на холодном и влажном ветру, Боков не находил себе места. Это был первый самостоятельный выход курьеров, теперь уже бойцов истребительного батальона. Все передумал лейтенант Боков за это время, которое показалось ему вечностью. Лишь около четырех в селе залаяла собака, а на дороге вскоре послышались глухие шаги и чавканье грязи. Боков увидел две тени, приближавшиеся к груше. На всякий случай вскинул автомат и зашел за дерево.
— Извините, Николай Петрович, — услышал он негромкий голос Савуляка. — Никак не могли раньше.
— Как обстановка?
— Все в порядке, нас по-прежнему считают курьерами, есть сведения и о «Буревом».
— Хорошо, поговорим потом, а сейчас домой, скоро рассвет, — распорядился Боков, довольный, что все обошлось благополучно.
В назначенный день и час «Буревой» — Малик Емельян, садист и убийца, был схвачен. Операция прошла без шума.
Сотрудники Нечаева знали наперечет всех бандитов, скрывавшихся на этом участке. Там оставались несколько отъявленных головорезов, прекрасно понимавших, что в случае задержания для них нет другой кары, как высшая мера наказания. Схватить живьем такого, как «Буревой», могли только смелые, отважные и мужественные люди. У него за плечами было несколько лет кровавого подполья. Там, где он появлялся, оставались трупы стариков, женщин и детей. Кровавые следы он со своей бандой оставил в ряде сел Войниловского, Долинского, Жидачевского и других районов.
Следователи задолго до его поимки собрали доказательства, что он по собственной инициативе и указанию своих верховодов из СБ — «Грома» — Твердохлеба Николая, «Жара» — Гаврилюка Степана и других гестаповских выкормышей явился организатором и непосредственным участником зверских пыток и убийств жителя села Стефанивка Константина Рудого, колхозника села Яворивка Ивана Тымкива, рабочего Калушского калийного комбината Владимира Бучака.