Потом вдруг поднял голову, взглянул на боцмана и вовсе растерялся, заметив слезы в его серых, суровых глазах.
– Мы напугали тебя своими разговорами? Но у нас и в мыслях не было вредить тебе.
– Ну что вы, напротив. – Смущение так не вязалось с грубоватой внешностью тюремщика. – Вы нисколько меня не задели.
– В таком случае объяснись!
– Что вы имеете в виду?
– Да как что?! Надеюсь, ты не убивал отца с матерью? Остальное – мелкие грешки. Ты поделился со мной табаком, а это немало. Кроме того, сразу видно, что ты патриот: разговор о родине тебя явно растрогал.
Последнюю фразу Беник намеренно произнес с бретонским акцентом.
– Довольно! Прошу тебя! – вскричал охранник.
– Вот-вот, я не ошибся, – произнес боцман. – Бретонец и вдруг охранник… Две вещи несовместные.
– О, Беник! Если бы ты только знал…
– Меня ты знаешь. Теперь назови свое имя.
– Кервен!
– Ты лжешь!.. Быть не может! Кервен – мой матрос с «Дорады». Ты, пожалуй, чем-то похож на него, только старше. Боже! Боже правый!
С этими словами боцман бросился к охраннику, стащил с него шляпу, заглянул в глаза и воскликнул:
– Я узнаю шрам у тебя на лбу Жан-Мари! Ты же исчез десять лет назад. Все думали, что ты сгинул… Господи! Кервен-старший!
– Мой брат тоже здесь?
– Если бы! Он в бегах, как и мы. Должен быть где-то в окрестностях Марахао.
– Беник, а что ты здесь делаешь?
– Мы попали в беду, я, мой племянник-юнга и вот этот господин, что лопает рыбу. Он парижанин, однако вполне достоин родиться в Роскофе. Это наш друг. А тебя-то как занесло в это кофейное царство? Разве здесь место бретонскому матросу?
– Если бы ты знал, Беник, сколько страданий мне пришлось вынести!
– Ты дезертировал?
– Это была моя первая ошибка… Вернее, вторая. Первой было то, что, разорившись, я запил. Перепробовал тысячу занятий и в конце концов поступил надсмотрщиком на алмазные шахты. Чтобы не сдохнуть с голоду, приходилось работать триста шестьдесят пять дней в году.
– Ну, а что ты собираешься делать теперь?
– Что скажешь.
– Вот, наконец-то я слышу речь бретонца.
– Но почему ты не ешь? Смотри-ка, твой приятель опустошил целую тарелку маниоки note 101 и дожевывает рыбу.
– Не принесешь ли ты нам добавки?
– Что за вопрос? Конечно!
– Тогда, встретимся здесь же, – пошутил Беник. – Послушай, а ты сразу узнал меня?
– Почти. Потому и решил подслушать под дверью. Через две минуты сомнений уже не было.
– Наши дальнейшие действия? Долго мы еще, по-твоему, будем здесь штаны просиживать?
– Чтобы выйти отсюда, надо заплатить.
– Сколько?
– Около двух тысяч франков с каждого.
– Гром и молния! Шесть тысяч франков на троих. А если мы не заплатим?
– Будете работать в шахте в счет долга.
– А твои начальники молодцы! Однако – такая неприятность! – у нас в карманах ни гроша.
– Тем лучше.
– Почему лучше?
– Потому что нет никакой уверенности, что, получив деньги, они не отправят вас работать в шахту. Так не лучше ли выбраться из тюрьмы бесплатно? Во всяком случае, на свободе нам будет легче.
– Ты сказал: «Нам будет легче…» Что, надеешься уломать начальство?
– Не говори глупости! Вам нельзя показываться ни в порту, ни в любом людном месте, вы никого не знаете здесь, ни слова не понимаете. К тому же вы нищие. Скажите на милость, что произойдет, если рядом с вами не окажется человека, знакомого с жизнью в этой собачьей стране? Я говорю по-португальски не хуже, чем на родном языке, прожил пять лет бок о бок с индейцами, знаю тропки в лесах.
– А твоя работа?
– О! До должности префекта вряд ли дослужусь. Стало быть, и ничего не теряю.
– Опять дезертировать?
– Разом меньше, разом больше.
– Искать приключений и каждую секунду рисковать жизнью.
– За десять лет я привык к этому.