– Верно! Но что делать. Возьми. – И боцман протянул Кервену бутылку.
– Ну, кто следующий? Нагружайся… смакуй… И не церемонься, когда будешь блевать перед носом у англичанина!
– А теперь моя очередь. – И боцман проглотил двойную порцию.
– Капитан! Все готово…
– Добро, по местам!
Пятеро мужчин, еле перебирая ногами, забрались в шлюпку, которая мало-помалу заскользила вниз и вскоре закачалась на волнах.
– Грести! – приказал капитан, встав у руля.
В это время от крейсера отделилась шлюпка с двумя офицерами на борту. Суденышки понемногу сближались. Когда между ними осталось не более двух метров, борта накрепко сцепились баграми.
Капитан Анрийон холодно приветствовал английских офицеров. Те в своих лайковых перчатках едва коснулись каскеток note 13 . Капитан ждал вопросов.
– Ваш патент note 14 , – обратился к нему один из офицеров. Он выговаривал слова с тем высокомерием, что отличает британского морского офицера, снизошедшего до беседы с простым моряком торгового флота.
Капитан протянул бумагу. Англичанин осторожно схватил ее маленькими щипчиками, какими обыкновенно берут сахар, и передал своему спутнику со словами:
– Посмотрите, доктор.
Второй, тоже со щипчиками в руках, щедро окропил документ фенолом note 15 , быстро пробежал глазами, вернул капитану, опустил щипчики в фенол и произнес:
– Патент чист note 16 , к тому же вы никуда не заходили. Что за болезнь, по-вашему, свирепствует на судне?
– Осмелюсь утверждать, что это желтая лихорадка.
– Но желтая лихорадка не начинается вдруг, ни с того ни с сего. Вы контактировали с зараженными?
– Позавчера у нас кое-что произошло. Мы наткнулись на дрейфующий клиппер note 17 . Экипаж покинул его, бросив на произвол судьбы черных эмигрантов. И я посчитал своим долгом взять этих несчастных на борт.
– Черные эмигранты?.. – недоверчиво протянул первый офицер.
– Да, сударь. Их наверняка везли на бразильские шахты.
– Покажите судовой журнал!
А надобно знать, что судовой журнал – важнейшая деталь на корабле. От полудня до полудня, день за днем, час за часом в него заносят все обстоятельства плавания. Как то – направление ветра, его силу, погоду, румбы note 18 ; парусность, отклонения от курса, астрономические или иные наблюдения, местонахождение, встречи, когда показалась земля, операции, маневры или морские события. Известно также, что судовой журнал – совесть судна, он признан при дворах, в трибуналах и военных советах как неопровержимое доказательство.
Журнал капитана Анрийона английский лейтенант принял с теми же предосторожностями, доктор так же окропил его фенолом, прежде чем углубиться в чтение.
Как вдруг Кервен скорчился, побледнел, потом позеленел, борясь с тошнотой.
Английские матросы с ужасом наблюдали, как пот градом заструился по его лицу, щеки ввалились, черная пена выступила на искривленных губах. Не будь железной дисциплины – высшего матросского закона, они ни минуты не остались бы здесь. Слишком хорошо им был знаком первый и самый характерный симптом грозной болезни.
– Ай! Ай! Я пропал! – вскричал бретонец, продолжая играть свою роль с завидным умением.
– А что это за клиппер с неграми вы встретили? – сохраняя ледяное спокойствие, спросил английский офицер. Он не дал себе труда перелистать судовой журнал, в котором такое событие непременно должно было быть отражено.
– Это трехмачтовое судно, плывшее под испанским флагом. Его владелец – ваш соотечественник, англичанин по имени Джеймс Бейкер.
– И как назывался парусник?
– «Консепсьон»!
При этих словах надменная физиономия англичанина мгновенно изменилась.