И так как Ивон, в свою очередь, начал быстро бормотать слова благодарности, Обертен перебил его:
– Выпей-ка лучше вина, поспи хорошенько, и через два часа все как рукой снимет.
– Позволь и мне поблагодарить тебя, дорогой мой Феликс, – произнес капитан, – без тебя…
– Как? И ты туда же? Да вы сговорились свести меня с ума. Не надеть ли мне по такому случаю фрачную пару? К тому же я, по-моему, уже схватил насморк.
Но напрасно парижанин пытался остановить поток благодарных речей. Как только он появлялся на палубе, его тут же обступали и устраивали настоящую овацию. Чем немногословнее были матросы, тем больше смущала Феликса их искренняя признательность.
– Друзья мои, прошу вас, не надо преувеличивать мою заслугу в этом деле.
– А знаете ли вы, месье, – начал один из матросов, – в какой компании оказались?
– Да уж!.. – подхватил другой.
– В компании? Не понимаю…
– Видите ли, тот кусок дерева, что мы бросили вам, был в двух местах будто топором подрублен…
– Рядом с вами сновала огромная акула…
– Следы ее челюстей остались на гафеле. Правда, в это время вас уже вытащили из воды.
– Акула? Здесь водятся акулы?
– Еще какие, месье. Эти пираты шарят повсюду.
– Ей ничего не стоило раскусить вас пополам. Во всяком случае, деревяшку она почти перекусила. Я даже слышал лязг челюстей.
– Да-да, там остались следы от полудюжины резцов, знаете, такие глубокие проколы…
В это время на палубе появился кок. Он объявил, что в который раз подогревает обед.
Феликс спустился в кают-компанию. Неожиданное жуткое сообщение еще больше обострило его аппетит.
Матросы продолжали обсуждать происшедшее, так и эдак прикидывая, какие ужасные последствия могло бы оно иметь. Припомнили и погибшего сатанита, и то, что Бог любит троицу. А значит, будущее сулило новое несчастье. В этом они были абсолютно убеждены.
– Сами посудите, – обеспокоенно рассуждал кто-то, – когда в начале плавания убивают сатанита, жди беды…
ГЛАВА 4
Берег! – Тайна. – Пока Феликс спал. – Двести пассажиров в трюме. – Об ирландцах и китайцах. – Работорговля под маской. – Английская филантропия. – Софизмы note 50 работорговца. – Что приносит торговля «черным деревом». – Белые тоже продаются. – Контрабанда. – Неопровержимый аргумент. – На восемнадцатый день пути. – Встреча в открытом море.
Прошло двадцать пять дней.
Беник и парижский бакалейщик почти не разлучались. Проводя вместе долгие часы, они болтали обо всем, но больше всего – о морском деле. Феликс вошел во вкус и, к неимоверной радости своего учителя, делал значительные успехи.
В двадцатый раз Обертен заговаривал о том, что «Дорада» плывет в Бразилию окольными путями. И в двадцатый раз его собеседник отвечал:
– Матерь Божья! Что вы хотите, месье, все дороги ведут в Рим.
– Однако, дорогой друг, в таком случае наше путешествие слишком затянется.
– Когда плывешь на паруснике, ни в чем не можешь быть уверен… Впрочем, это не самое важное, ведь мы отрабатываем наши деньги.
– Кстати, я никогда не спрашивал у вас, сколько вы зарабатываете.
– Здесь хорошо платят; к примеру, за месяц мне причитается семьдесят пять франков. Правда, этот великий писака note 51 взыщет часть в пенсионную кассу – когда-нибудь ведь и я сойду на берег. К тому же высокому начальству тоже надо на что-то жить. Сверх того – получу еще двадцать пять луидоров note 52 . Да за погрузку-разгрузку имею как грузчик. Итого примерно семь франков в день. В целом каждое плавание приносит тысячу франков, которые я откладываю на черный день. Это мое третье и, надеюсь, последнее плавание. По возвращении мы с Кервеном хотим на двоих купить рыболовное судно. Буду сам себе хозяин.
– Вот это правильно, – подхватил пассажир, подумав про себя: «Если Беник уже в третий раз плывет на „Дораде“, то нужно держаться его, он знает, что и как».