Я задумался.
— Полагаю, да. Король наверняка пользовался Картами, чтобы отыскать всех членов нашей семьи. Если бы ты ответила, возможно, он определил бы твое местонахождение раньше. Должно быть, именно так они и переловили остальных.
Со двора донесся стук копыт. Я взглянул на Джамаса; тот деловито протирал дальний край стойки тряпкой и слушал нашу болтовню.
— Ваш сын? — спросил я.
— Ага, — с улыбкой отозвался он. — Бьюсь об заклад — он везет дока Хэнда. Док быстренько приведет вашего папашу в порядок, не сомневайтесь.
Тут наверху послышался грохот. Мы с Эйбером испуганно переглянулись.
— Отец! — воскликнули мы хором. Я вскочил и рванул вверх по лестнице, а брат понесся за мной по пятам.
10
Я влетел в комнату, на ходу выхватывая меч и принимая боевую стойку. И обнаружил, что отец стоит рядом с кроватью и смотрит на меня дикими глазами. Он опрокинул умывальник — это и был всполошивший нас грохот. Синий таз грохнулся на пол, и теперь пол был покрыт черепками и грязной водой.
Сзади меня притормозил Эйбер.
— Папа! — позвал я. — Как ты себя чувствуешь?
Я осторожно шагнул вперед, опуская меч. Отец не достал оружие через Логрус, и я расценил это как добрый знак.
— Где он? — резко спросил отец.
— Кто?
— Теллопс, мальчик мой! Мы только что поспорили…
— Его здесь нет, — быстро сказал я. — Ты был болен. Долго лежал без сознания. Несколько часов.
— Несколько часов? Быть не может! — Отец тяжело опустился на край кровати и покачал головой. — Что он со мной сделал? Сколько это продолжалось?
— Точно не знаю. — Я заколебался. Отцу вроде бы стало заметно лучше, но он выглядел… как-то иначе. Хотя я нипочем не смог бы сказать, что именно изменилось. — Я нашел тебя лежащим на Огненном Пути несколько часов назад и принес сюда.
— Что это за место?
— Да просто постоялый двор в Тени.
— Здесь время течет иначе… Возможно, мы еще можем успеть. — Он снова встал и огляделся по сторонам с некоторой растерянностью. — Ты, конечно же, должен пойти со мной. И Эйбер тоже… — Отец нахмурился, взгляд его сделался отстраненным. — И Локе. Где он? Он мне нужен.
— Локе мертв, — негромко сказал я. Должно быть, отец здорово запутался, раз не помнит, что его первенец был убит еще в Джунипере.
— Это что, тоже Теллопс сделал? — Отец ненадолго умолк. — Нет… нет…
— Это было давно, — быстро произнес я, решив, что лучше поскорее вернуть его к более насущной теме. — А что насчет Теллопса? Он что-то сделал? Это важно?
— Да. Теллопс. — Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах еле сдерживаемую ярость. — Нас троих должно хватить.
— Для чего? — уточнил Эйбер. Отец встал, потом взглянул вниз.
— Что вы сделали с моими ботинками? Куда делись шнурки? И где моя перевязь? Теллопс — хитрый демон. На этот раз нам нужно хорошенько подготовиться.
— Твоя перевязь у меня. Она сейчас внизу. — Я взял отца за руку и усадил его обратно на кровать. — Посиди минутку. Скажи, как ты себя чувствуешь. Ты получил несколько ударов по голове. Ты помнишь что-нибудь про Путь?
— С Путем все в порядке. Я его нарисовал в конечном результате.
— В результате чего?
Отец моргнул; взгляд его сделался отрешенным.
— Устал. Есть хочу. — Он оглядел комнату, как будто видел ее в первый раз. — Где я?
— На постоялом дворе, — успокаивающе произнес я.
Он повторяется… и мысли его путаются. Потом я взглянул на дверь. С кем там заболтался старый док Хэнд? Возможно, он сумеет нам помочь.
Отец нахмурился.
— Я… я уже спрашивал об этом, верно?
— Да, — подтвердил Эйбер, складывая руки на груди. — Попытайся сосредоточиться, па. Что там такое с Теллопсом?
— С Теллопсом? — Отец взглянул на меня. — Я убил его, Локе?
— Я не Локе, я Оберон. И я не знаю, убил ли ты его. Вы с ним дрались?
— Да…
— Тогда мы достаточно скоро это выясним. Отец вскочил.
— Он ушел!
Он вырвал руку и принялся метаться по комнате, словно зверь по клетке.
— Ты помнишь, кто я? — спросил я. Он взглянул на меня.
— Хватит играть в игрушки, мальчик мой. У нас сейчас нет времени на всякую чепуху. Нам нужно отыскать Теллопса, прежде… — Он нахмурился. — Уже может оказаться слишком поздно. Посмотрим, посмотрим…
Я оглянулся через плечо. Лестницу я не видел, но услышал медленно приближающиеся тяжелые шаги.
— Путь! — внезапно произнес отец. Глаза его резко округлились. — Ты пытался убить меня…
— Нет, отец. — Я быстро рассказал ему, что произошло. Я не был уверен, насколько он понял мой рассказ, но он слушал, время от времени покачивая головой. Нашу схватку я постарался описать покороче — незачем лишний раз тыкать его в это носом.
— Прости, мальчик мой, — сказал он. — Я… я был не в себе.
— Теперь тебе лучше, — успокаивающе сказал я.
— Да.
Тут в комнату, тяжело ступая, вошел коренастый седой мужчина, с головы до ног — от шляпы с круглыми полями и плоской тульей до остроносых туфель — одетый в черное. В одной руке у него был небольшой черный саквояж, в другой — трость.
— За мной посылали?
Он дружелюбно улыбнулся и приветствовал каждого из нас кивком.,
— Да. Вы, должно быть, док Хэнд.
— Именно. Это вы пациент? — спросил он, обращая на меня внимательный взгляд водянистых голубых глаз.
— Нет, наш отец, — сказал я, повернувшись и указав на отца. — Лорд Дворкин.
— Лорд? — Док Хэнд приподнял кустистые брови. — Нечасто ко мне обращаются аристократы.
— Убирайтесь, — бесцеремонно заявил отец, указав на дверь. — Вы мне нужны не больше, чем дырка в голове. Точнее, меньше.
Док Хэнд хмыкнул и поставил саквояж на кровать.
— А вот об этом, ваша светлость, предоставьте судить мне. Значит, говорите, припадки?
— Оберон… — предостерегающе произнес было отец.
— Ему, похоже, стало намного лучше, — почти виновато сказал я доктору.
— Со мной все в порядке, — огрызнулся отец.
— Вздор. — Док Хэнд наклонился и внимательно взглянул отцу в глаза. — Вы совершенно определенно не в порядке. У вас сотрясение, сэр. Я это ясно вижу по глазам. Вас изрядно избили… я бы предположил, что дважды, если судить по виду синяков. Один раз вчера, и один — сегодня утром. Сотрясение вы получили вчера. Ну так как, позволите вы вас лечить, или мне придется попросить этих крепких парней посидеть на вас, пока я буду работать?
Отец обвел всех гневным взглядом. Я постарался напустить на себя вид спокойный, но угрожающий. Пожалуй, сотрясение многое объясняло.
— Ладно! — в конце концов рявкнул отец и сел на край кровати. — Давайте, приступайте!
Я посмотрел на доктора с восхищением. Я впервые видел, чтобы кому-то удалось успешно шантажировать отца. На Эйбера это явно произвело не меньшее впечатление.
Доктор хмыкнул и поочередно приподнял отцу веки, внимательно изучая глаза. Потом ощупал отцу голову, выискивая шишки. Потом отступил на шаг.
— Припадки? — сказал доктор. — Я не вижу ни малейшего их признака. Зато вы тот еще драчун. Я вижу шрамы от десятков схваток, полученные за много лет. Но кто устроил вам такое сотрясение, а? Тут не было драки. Кто-то ударил вас сзади… внезапно?
— Я… я не помню, — сказал отец.
— Не удивляюсь. — Док Хэнд посмотрел на нас с Эйбером. — Парни? Есть какая-нибудь идея?
— Нас там не было, — сказал я.
Прежде чем я успел ему помешать, доктор схватил меня за правую руку и повернул ее. На ней по-прежнему красовались две свежие резаные раны, оставшиеся после драки с отцом, одна на тыльной стороне запястья, вторая на предплечье.
Доктор поцокал языком.
— Ты дрался, паренек. То ли лупил своего папашу, то ли защищал — вот в чем вопрос.
— Вы наблюдательны, — сказал я, отдергивая руку. От взыскательного взгляда старого доктора мне было как-то не по себе. — Но в вас нуждается мой отец, а не я.
— О, я лечу всех, кто нуждается в лечении, — хохотнул доктор. — Ты будешь следующим, паренек.
Я вздохнул. А чего я еще ожидал, целенаправленно разыскивая в Тени доктора, способного управиться с отцом?
— Значит, так, — с усмешкой произнес док Хэнд, покопался у себя в саквояже и извлек оттуда иголку с ниткой. — Тебе нужно несколько швов, паренек. А твоему папаше — неделя постельного режима. И, возможно, хорошая кормежка и крепкие напитки. На сегодня я ничего больше не смогу сделать.
— Я же говорил, — пробурчал отец.
Док Хэнд старательно вдел иголку в нитку, потом выжидающе взглянул на меня. Скрипнув зубами, я протянул руку и позволил ему зашить раны.
Как только доктор вышел, Эйбер расхохотался, да так, что никак не мог остановиться. Я сверлил его гневным взглядом. В конце концов Эйб'еру удалось взять себя в руки.
— Ты бы видел свое лицо! — сказал он мне.