В городе мне попались четверо солдат. Они были в увольнении, и я всех подчинил себе, а в конюшне реквизировал выезд сэра Чарлза, и кучера, и еще лошадей для своей свиты.
* * *Ближе к вечеру мы добрались до лагеря, где путь нам заступили двое караульных. Но они попятились в страхе, едва я вышел из кареты. Одному из них я велел вызвать сержанта Адамса, и тот, когда увидел меня живым и стоящим на ногах, мало сказать расстроился. Нет, он пришел в ужас.
— Сержант, вы заслуживаете похвалы: так долго продержались без офицера, — сказал я ему, вытянувшемуся передо мной в струнку.
— Благодарю вас, сэр, — ответил он натужным, хриплым голосом, и лицо его покрылось потом.
— Как только вернусь в Портсмут, буду ходатайствовать об отправке вас и ваших людей в Испанию, — пообещал я.
— Что? Но, сэр…
— Однако в донесении не будет ни слова о том, как меня принудили к дуэли с капитаном Хартуэллом.
— Так точно, сэр. Благодарю вас, сэр.
* * *Карету я оставил в лагере и отрезок пути до Баллард-Хауза проделал пешком. Смеркалось; были основания полагать, что хозяин сейчас на конюшне, следит за состоянием двигателей и генераторов. В дверях меня пытался остановить лакей, пришлось вынуть пистолет и упереть дуло ему в лоб.
— Я… я сэру Чарлзу скажу!
— Не мешкай с этим.
Он убежал в сторону конюшни, а я переступил порог. Лишь на минуту задержавшись в холле, чтобы побывать у оружейной стойки, я поднялся к «вороньей комнате». Ключ леди Моники был при мне, и он легко провернулся в замке.
Леди сидела в кресле. Она не спала, и ее взгляд был настороженным. Рядом на столе горела лампа; большая, раскрытая на каком-то чертеже книга покоилась на коленях хозяйки Баллард-Хауза. Ее голову дивной гривой окружали провода, их были десятки, если не вся сотня; они тянулись в середину комнаты, к скамье, на которой стоял аппарат. Мне сразу бросилась в глаза его главная деталь — шар светлого, прозрачного янтаря, окруженный, помимо проводов, созвездием металлических пластинок.
Возле скамьи стояла кровать. А у окна — шляпная вешалка, и к ней длинным шнуром из красного шелка была привязана ворона со смятыми, скрученными перьями на голове, как будто расти им пришлось внутри миниатюрной каски. Электрика больше не нуждалась в услугах вороны, ее провода теперь были присоединены к Монике. И должно быть, проводов этих изрядно прибыло в числе.
— Это не то, о чем вы подумали, — очень медленно выговорила она.
— Как меня зовут? — спросил я.
— Вы… лейтенант.
— У меня вовсе не такое короткое имя.
— Я не помню… Это было так давно.
— Не похоже на правду. — Я поднял цепочку с ключом: — С помощью этой вещицы Моника соблазнила меня; уж наверное, ей бы я получше запомнился. Отсюда вывод: вы не Моника.
Снаружи донеслись крики, затем топот. Лакей выполнил мое распоряжение, позвал хозяина. Но по ступенькам бежала лишь одна пара ног, стало быть, хозяин не желает, чтобы кто-то узнал о случившемся в «вороньей комнате».
Или о том, что в ней вот-вот случится.
* * *Среди штатских бытует заблуждение, будто бы пистолет делает своего владельца непобедимым. Тогда как даже самый надежный кремень дает искру лишь в четырех случаях из пяти. Поэтому, если нужно уложить кого-нибудь наверняка, стоит запастись вторым пистолетом.
Сэр Чарлз был далеко не дурак. Он задержался у порога, увидел, что я стою, сложив руки на груди, и лишь после этого вошел, прицелился мне в сердце и нажал на спуск. Замок щелкнул впустую. Сквайр не успел толком выпучить глаза от страха, как я правой рукой схватил ствол его пистолета, а левой ударил прямо в нос. Человек, непривычный к боли, в таких случаях падает на колени и держится за лицо.
Сэр Чарлз стонал и лепетал нечто невнятное, между пальцами сочилась кровь.
— Прежде чем сюда подняться, я побывал у оружейной стойки, где вы храните два пистолета, и очистил их запальные полки, — объяснил я, бросая в угол его оружие и доставая свое. — Вот из этого «тауэра» убит наповал капитан Хартуэлл. Так что не делайте глупостей.
Наблюдая за сэром Чарлзом, я обратился к женщине:
— Вы Электрика.
— Да, — ответил мне голос хозяйки поместья, но пустой и отстраненный.
— И в теле леди Моники вы пребываете вот уже два месяца.
— Да.
— Сэр Чарлз, считаю своим долгом заявить: вы гораздо хитрее, чем мне казалось поначалу.
Он не ответил, лишь вытянул из кармана платок и прикрыл им нос.
— Вы полюбили Электрику, хотя ее разум — всего лишь янтарный шар, а ее глаза, уши и голос принадлежали вороне. И конечно же, у вас возникла мысль: а что если носителем, который позволит Электрике вернуться к жизни, послужит презирающая вас супруга?
— Потаскуха бессовестная, — процедил он сквозь зубы.
— Но перед вами встало препятствие в лице капитана Хартуэлла. Этот человек увлекся леди Моникой, и он же возглавлял охрану поместья Баллард-Хауз. Как же все удобно складывается, когда вдруг появляется новый любовник и в поединке убивает безрассудного мальчишку. Это вы подослали к Хартуэллу служанку с известием, будто бы я затащил в постель леди Монику, а после дуэли распустили слух, что она уехала из поместья. На самом деле вы ее, должно быть, усыпили лауданумом, затем затащили сюда, обрили и превратили в Электрику с помощью вот этого хитросплетения проводов. — Я кивнул на кровать. — И теперь Электрика — воплощение того, о чем прежде вы осмеливались лишь мечтать. Не просто жена, а верная спутница жизни, родственная душа, философ-единомышленник и вдобавок представительница давно исчезнувшей дивной страны, возможно, самой Атлантиды. Могу вообразить, какое блаженство, какую полноту чувств вы испытывали на протяжении этих двух месяцев. Однако пришел мой черед воскресать из мертвых.
— Вульгарная, невежественная стерва! — в гневе воскликнул сэр Чарлз. — Вы не знаете Монику такой, какой ее знаю я.
— Сэр Чарлз, я прочел ваши дневники. Вы предпочли не замечать того факта, что Электрика не человек.
— Да как вы смеете! — закричал он, брызгая на меня кровавой слюной.
— Электрика, откройте секрет: как вашим соплеменникам удавалось рвать в клочья крупных зверей?
Мы с Электрикой на несколько мгновений скрестили взгляды, но я-то, в отличие от сэра Чарлза, не был ослеплен страстью, и вдобавок держал в руке пистолет. Видимо, она поняла, что ложь опаснее правды.
— У нас не человеческое обличье, — раздельно выговаривая каждое слово, призналась она.
Было при этом в ее взгляде что-то тревожащее, даже пугающее. Вам случалось наблюдать за кошкой, которая смотрит на клетку с певчей птахой? Вот такую же напряженную, чуткую хищность уловил я во взоре Электрики.
— И что же случилось с вашим народом? Почему он исчез?
— Наши зубы и когти предназначались только для охоты. А сражаться пришлось с себе подобными. Воины звались губителями рассудка; у побежденного врага они отнимали даже умение дышать. Увы, разум самца оказывался более легкой добычей. В последней войне одержала верх моя стая, но мы слишком поздно спохватились — у враждующих сторон не осталось самцов.
— Стало быть, не только роду людскому свойственно невежество и безрассудство. Как же вам посчастливилось выжить?
— Последние из нас изготовили янтарные шары, поместив в них копии своих разумов. Потом эти шары были брошены в поток времени.
— Но зачем? Разве это не могилы для ваших умов, не вечное погребение?
— Вовсе нет… Шары обладают способностью взывать к умам, но не к человеческим, а к нашим… С течением времени на земле могут появиться существа, подобные нам, и они придут на зов сфер. И тогда мы воскреснем, со всеми нашими умениями и мудростью.
Я, как и положено шпиону, говорил спокойным, будничным тоном, пряча за ним страх, какого не испытывал еще ни разу в жизни. Сделав глубокий, ровный вдох, я произнес:
— Если в янтаре сохранился ваш разум, что помешало бы вам приберечь и оружие губителя рассудка?
Лишь самый кратчайший миг Электрика колебалась, а затем ее веки распахнулись настежь, и тысячи невидимых жал пронзили мой мозг, как будто в нем взорвалась бомба, заключенная в мешок с иголками.
Но я выжил. Та же решимость, что помогла мне встать со свинцовым шариком в животе, уложить капитана Хартуэлла и проскакать пять миль до Уимбур-Минстера, не подвела и на этот раз. Я превозмог боль, повернулся и взял на прицел янтарную сферу.
— Нет!
Эта мольба сорвалась с уст сэра Чарлза; но вопль прекратился, когда громыхнул выстрел. Свинцовый кругляш диаметром полдюйма вдребезги разнес янтарную сферу. И тотчас раздался новый крик, но это уже была леди Моника, в чьей голове погиб чужой разум. Я зашатался и привалился спиной к стене — то, что учинила в моем мозгу Электрика, не прошло для меня даром. А сэр Чарлз схватил масляную лампу и запустил ею в скамью. Взвилось пламя вперемешку с зубчатыми дугами электричества.