– Я не могу это видеть, – расплакалась Галина Семеновна и позвонила Гульназ: – Поговори со своей подругой. Она совсем сумасшедшая. Она издевается над своим организмом. У нее будет нервный срыв, гормональный сбой и одинокая старость.
– Теть Галь, – полюбопытствовала проницательная Бектимирова, – а вы случайно не сидите с ней на этой белковой диете?
– Нет, а почему ты спрашиваешь? – удивилась старшая Ладова.
– Потому что, судя по интонации, это у вас нервный срыв и гормональный сбой.
– Ты как-то очень дерзко со мной разговариваешь, Гуля, – обиделась на Бектимирову Галина Семеновна и хотела было уже повесить трубку, но не успела.
– Я вас очень люблю, теть Галь, но, мне кажется, Ваське пора что-то делать со своей жизнью. Ну, сколько можно?! Ей двадцать пятый год, а она так и не знает, чего хочет от других и в первую очередь от себя.
– Никогда не думала, что диета способна решить эту проблему…
– Диета – нет, а вот вы – вполне. Отселите ее, теть Галь, иначе она так и будет послушным домашним животным, которое состарится вместе со своими хозяевами, то есть с вами.
– Ни за что! – категорически отказалась старшая Ладова и бросила трубку на рычаг. – Учить она меня будет! – в сердцах выпалила Галина Семеновна и решила, что как только выйдет на пенсию, тут же поставит вопрос ребром.
– Какой вопрос? – не понял жену Юрий Васильевич.
– Приватизации, – неохотно пояснила супруга. – Вот приватизируем квартиру, и будем размениваться, иначе твоя дочь так и будет послушным домашним животным, – незаметно для себя воспользовалась она Гулькиным определением.
– Ну не знаю… – усомнился в правоте жены старший Ладов и перевел разговор на другое: – Знаешь, кто меня сегодня с работы подвозил?
– Кто?
– Хазов. Чего-то не понравился он мне, Галь.
– А чего? – заинтересовалась Галина Семеновна.
– Да ну, знаешь, какой-то он не такой. Не поймешь: то ли болеет, то ли по Юльке тоскует. С поста собирается уходить: мол, хватит, пора и честь знать.
– А в Москву перебираться не думает?
– Нет. Говорит: «Зачем мне Москва?»
– Как это зачем? Там же Юлька.
– Юлька то в Москве, то в Бордо, сейчас вот, говорит, в Мельбурн собирается. Разве ж угонишься?!
– Молодец она у него, – позавидовала Юлькиной карьере Галина Семеновна и с неприязнью подумала о своей дочери. – Не то что наша.
– Зря ты так, Галь! – вступился за Василису старший Ладов. – Зато она с нами. Под боком. А та рыщет по свету, из самолета в самолет прыгает. А самолеты, знаешь, как сейчас летают?
– Как всегда, – огрызнулась Галина Семеновна.
– Нет, Галь, не так, как всегда, а под прицелом террористов.
– Это, Юр, не под прицелом твоих террористов, а под прицелом судьбы – чему быть – тому не миновать. Может, у нашей Васьки карма такая, одинокая. Я вот даже думала, может, ее к бабке сводить?
– Только попробуй! – рассвирепел Юрий Васильевич, как огня боявшийся экстрасенсов и колдунов. – Лучше Кашпировского ей включи, пусть смотрит, – именно ему старший Ладов верил безоговорочно.
– Много он может, твой Кашпировский!
– Много! – воскликнул Юрий Васильевич и рубанул рукой воздух. – Я проверял!
– На ко-о-о-ом? – делано расхохоталась Галина Семеновна.
– На тебе, – кокетливо ответил супруг и положил руку жене на бедро.
– Когда это ты на мне проверял? – возмутилась старшая Ладова, а потом спохватилась, закрыла рукой рот, выпучила глаза и прошептала: – Так это ты, Юр, чего? Перед тем как со мной, кассету с Кашпировским смотришь?!
– А чего, Галь, скажешь, не помогает? – Ладов опустил руку ниже.
– Дурак ты, Юр, – вздохнула Галина Семеновна и, довольная, вышла на балкон посмотреть, не идет ли Василиса.
Появилась она довольно скоро: понурая, она шла, еле передвигая ноги. Со стороны вообще могло показаться, что Василиса не в себе: то ли выпила, то ли что-то случилось. На самом деле ее жутко мутило где-то с обеда. И каждый шаг отдавался в голове болезненным сотрясением. «Приду – лягу», – решила Василиса и, не поднимая глаз, потащилась к подъезду.
– Это все твои дурацкие эксперименты с диетами! – раскричалась напуганная ее видом Галина Семеновна. – Посмотри, на кого ты стала похожа?
– На кого? – спросила младшая Ладова и улеглась на диван.
– На послушное домашнее животное… – Галину Семеновну просто несло.
– Ну и ладно, – у Василисы не было сил спорить. – На домашнее животное, сбросившее пять килограммов.
– Сколько? – не поверила ей мать и присела рядом.
– Пять, – повторила дочь и закрыла глаза. – За восемь дней.
– Господи! – Галина Семеновна чуть не плакала. – Ты понимаешь, что это опасно? Ты понимаешь, что ты станешь одной из них… Из этих, – она забыла слово, и чтобы Василисе было понятно, втянула в себя щеки.
– Анорексичек, – подсказала ей дочь и отвернулась лицом к стене.
– Васька… – склонилась над ней старшая Ладова. – А может, ты того? Беременна?
– Угу… От святого духа, мам.
– Между прочим, все так говорят, а потом выясняется, что у святого духа было имя, фамилия и семья.
– Нет, я не беременна, – еле проговорила Василиса. – Мне просто нехорошо. Наверное, давление. Пройдет.
– Все пройдет зимой холодной. Нужда. Голод настает. Стрекоза уж не поет. Да кому и в ум придет на желудок петь голодный? – решил развлечь дочь Юрий Васильевич и, спотыкаясь на каждом слове, процитировал известную басню.
В ответ Василиса заплакала.
– Ты чего? – испугался Ладов и встал перед диваном на колени: дочку было жалко.
– Так она тебе и сказала, – взревновала Галина Семеновна и стала гнать мужа: – Иди, Юр, к себе. Не видишь, поговорить надо.
– Не надо… – улыбнулась сквозь слезы Василиса и погладила отца по голове: – Нашло что-то.
– Да что же это за день-то сегодня такой! – по-бабьи запричитал Юрий Васильевич, оглядываясь на супругу.
– Неблагоприятная геомагнитная обстановка, – со знанием дела подсказала Галина Семеновна. – Магнитные бури. А ты говоришь, Андрей Саныч странный! А Васька твоя не странная, что ли?!
После материнских слов Василиса резко поднялась, вытерла слезы и словно невзначай уточнила:
– А чего там с дядей Андреем?
– Плохо там с дядей Андреем, – опередила мужа Галина Семеновна. – Юра вон с ним разговаривал сегодня, говорит, по дочке тоскует. Между прочим, твоя Юлька могла бы быть и повнимательнее к отцу. А то прыгает с самолета на самолет, как кузнечик, – старшая Ладова даже не замечала, как слово в слово повторяет слова супруга. – А нам здесь сиди и жди, что с вами будет под прицелом террористов. Ладно, хоть ты рядом!
После этих слов у Василисы на секунду замерло сердце, а потом быстро застучало, словно забило тревогу. Она вспомнила Юлькины слова: «Навести папу. Мне кажется, ему плохо» и почувствовала себя предательницей. «Может, Гулька ему звонила?» – понадеялась Василиса и помчалась в коридор звонить Бектимировой.
– Я ему не звонила, – честно ответила Гульназ. – Я своим-то не звоню: мне некогда. А что? Должна?
– А разве тебя Юлька не просила?
– Меня? Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Просто так… – буркнула в ответ Ладова и повесила трубку, но Гулька не была бы сама собой, если бы в секунду не перезвонила:
– Васька! На фига ты трубки бросаешь? Чё случилось?
– Я не знаю.
– Тогда чё психуешь? – Гулька легко определила состояние подруги.
– Папа сегодня хазовского отца видел.
– Ну и что? Я его два раза в неделю по телевизору вижу. Жив, здоров, хорошо выглядит, галстуки все время меняет, стрижка модная. Я даже подумала, не появился ли кто-нибудь у мужика.
– А вот и нет… – печально проронила Василиса и посмотрела на себя в зеркало: отсутствие пяти килограммов налицо, точнее – на лице. Оно стало у́же и как-то тусклее.
– Чего «нет»? – Бектимирова устала расшифровывать ладовские реплики. – Не появился?
Вопрос неприятно резанул Василисины уши: откуда она знает, появился или не появился. Дело в другом:
– Меня не так давно Юлька просила к нему сходить, а я так и не собралась. А тут папа говорит: Андрей Саныч плохо выглядит, вроде даже болеет. В общем, точно не знаю, но как-то не так. Может, навестим мэра?
– Я подумаю, – пообещала Гулька и отключилась, чтобы объявиться ровно через минуту: – Короче так, заезжаю за тобой. Сразу предупреждаю – я с девками, Бектимиров на дежурстве, оставить не с кем. Это раньше мы рядом с тобой жили, можно было тете Гале подкинуть. А теперь – все! Лафа закончилась. Двоих никто не берет. Поэтому туда и сюда, потому что у них отбой ровно в 21.00. По-другому не получится. Идет?
– Идет, – Ладова была на все согласна, лишь бы не откладывать визит к Хазову в долгий ящик.
– И предупреждаю, будь у подъезда ровно через пятнадцать минут. Если опоздаешь, не жду ни секунды, разворачиваюсь и уезжаю.