– Отлично! – пошутила Хазова. – Будет кому покатать.
– Точно! – рассмеялась Гулька и слезла с карусели. – Ну их в баню! Психи какие-то.
– Он правда ненормальный, – объяснила Ладова. – А раньше черчение в институте преподавал.
– Я всегда предполагала, что этот предмет ни до чего хорошего не доведет, – возликовала Хазова и тут же добавила: – Ненавижу черчение!
– И я ненавижу черчение, – тут же поддержала ее Гулька, а вместе с ней и Бектимиров.
Выяснилось, что черчение ненавидели все. И честно сказали об этом Родиону Дмитриевичу.
– Сволочи какие! – ахнул повредившийся в уме преподаватель и швырнул с балкона небольшой цветочный ящик. – Убью гадов!
– Началось, – мрачно подытожила Ладова, не первый раз наблюдавшая вспышку ярости у полоумного соседа. – Сейчас соседи «Скорую» вызовут.
– Вот и хорошо, – усмехнулся Ильсур. – Будет на чем до дома доехать!
– Тогда – без меня, – обняла его Гулька и задрала голову.
Увидев, что между подростками происходит какое-то движение, Родион Дмитриевич разволновался еще больше и выбросил с балкона старые санки:
– Мра-а-ази! Бесстыжие! – орал он, кидаясь из одного угла балкона в другой.
– Хватит ора-а-ать! – рявкнул Бектимиров и интуитивно пригнулся, с балкона полетело еще что-то. Понятно, что оно в принципе не могло достичь детской площадки, но все равно стало как-то не по себе.
– Весеннее обострение, – со знанием дела поставила диагноз Гулька и предложила покинуть место обетованное.
– А куда? – Василиса чуть не плакала. Ей сегодня не было места нигде: ни дома, ни во дворе.
– У подъезда посидим, – мрачно предложил Бектимиров и ткнулся Низамовой в макушку. Период взаимных стычек между ними плавно перерос в период постоянного обмена прикосновениями. Эти двое каждую минуту либо обнимались, либо брались за руки, либо чмокали друг друга. При этом вид у обоих был абсолютно прибалдевшим.
– Лемуры прям, – подмигнула Ладова Юльке, и обе задержались на шаг, чтобы полюбоваться Низамовой и Бектимировым со спины.
Усевшись на лавку, молодежь радостно загудела.
– А помните, – сощурилась Юлька, – как в детстве играли в испорченный телефон? Игра глупая, а ржали, как в цирке… Сыгранем?
Заставили водить Василису:
– А чего сразу я? – заворчала она для приличия, но в игру включилась с интересом и даже отошла, чтобы подумать над словом.
– Василиса, – поприветствовала ее вышедшая с мусорным ведром соседка. – У тебя день рождения, что ли? Вона, какая ты нарядная!
– Спасибо, теть Люд, – поблагодарила ее Ладова и приосанилась.
– Васька! – ахнула Низамова. – Точно! Ты правда как со дня рождения…
– Ага! – буркнул Бектимиров. – Мальвина просто! – торжествующе провозгласил Бектимиров и уставился на Василису.
– Кто-о-о-о?! – расхохоталась Хазова, а Гулька вновь сорвалась со скамейки, схватила Ладову за руку и детским голосом пропищала:
– Так вот ты какая, девочка с голубыми волосами! И ты иди к нам, дорогой Артемон.
И Бектимиров, воспитанный в лучших традициях подростковых районных группировок, не постеснялся и вскочил с места, чтобы потом очень натурально залаять, задрав голову вверх.
– Тогда я – Пьеро, – объявила Хазова и, согнувшись в три погибели, чтобы руки казались длиннее, засеменила кукольными шажками к умирающей от смеха Ладовой.
– А Гулька – Буратино, – сквозь слезы выдавила Василиса и схватила подружку за нос.
– Ой! – подыграла ей Низамова. – Ой-ой-ой-ой! Чего вы дразнитесь?
– Сейчас злой Карабас-Барабас придет и утопит вас в болоте! – отнюдь не голосом Мальвины проревела Ладова и сгребла в охапку обеих девчонок.
– Чисто дети, – улыбнулась возвращавшаяся с пустым ведром соседка, а Бектимиров с упоением затявкал. – Господи! – испугалась похожая на пасечника теть Люда и хотела было сказать этому длинному все, что она думает по поводу бережного отношения к пожилым дамам, но не успела, потому что с балкона свесилась Ленка Наумова и истошно заорала:
– Вихарев умер!
В квартиру ворвались скопом: все участники спектакля и встревоженная соседка. Ленка рыдала, усевшись прямо на пол, возле телефона стоял хмурый Тюрин и в задумчивости грыз ноготь.
– В милицию позвонили? – тут же с порога начала допрос теть Люд.
– Не-е-ет! – провыла Наумова.
– А в «Скорую»?
– Вот стою, думаю, – сообщил плохо соображавший от потрясения Илья.
– Так звони, сынок, скорее. – «Теть Люда» оттолкнула Тюрина и взялась за трубку.
– Стойте! – крикнула Хазова, и соседка послушно положила трубку на рычаг. – Где он?
– В туале-е-е-те, – проблеяла Ленка и запричитала: – Ой, мамочки! Чё ж будет… Чё ж будет-та-а-а?!
Бектимиров бросился к уборной, рванул дверь: заперто.
– Давно он там?
– Полчаса, наверное, – предположил Тюрин и его снова замутило.
– А чего ж вы, придурки, тянули?! – изумился Ильсур. – Сразу, что ли, нельзя было «Скорую» вызвать?
– Я боюсь! – с новой силой зарыдала Наумова. – Нас всех теперь посадят! Скажут, убили…
– Убили? – Лицо соседки оживилось, и она собралась выйти из квартиры, чтобы разнести эту сенсационную новость по дому, но хитрая Низамова тут же захлопнула дверь, набросила цепочку и встала рядом, как часовой у полкового знамени:
– Никто никуда до приезда милиции не выйдет, – объявила она и тут же словно воды в рот набрала.
При слове «милиция» Василиса побледнела и от испуга задала грамотный вопрос:
– А вы точно знаете, что он умер?
– Да-а-а-а! – развеяла все сомнения Ленка. – Мы с Ильей стучали, звали, а он не отзывается… А потом Илья из ванны посмотрел, а он там на туалете лежит.
– Лежит? – выпучила глаза Хазова, представив Вихарева свернувшимся комочком на сиденье унитаза.
– Лежит, – угрюмо подтвердил Тюрин. – Я в окно тоже стучал: не отзывается.
Бектимиров тогда, недолго думая, забрался на ванну и заглянул в окошечко: так и есть, Вихарев был там. Ильсур даже сумел разглядеть его стриженый затылок.
– Ну что? – прошептала ему Хазова, с надеждой взирающая на прыгавшего по ванне Бектимирова.
– Чего-то не пойму… – пожал плечами Ильсур и снова посмотрел на «покойника». От напряжения в глазах двоилось и, наверное, поэтому сверху казалось, что Вихарев дышит.
– Ну? – с надеждой выдохнула Юлька.
– Как-то странно… – побледнел Бектимиров: ему явно было не по себе. – Такое чувство, что он дышит…
– Так, может, он живой? – разумно предположила Ладова, которая больше всего на свете сейчас мечтала о том, чтобы все происходящее оказалось дурным сном.
– Не думаю, – опроверг ее предположение Тюрин. – Мы с Ленкой стучали так, что мертвого можно было поднять из могилы.
Пока решали, что делать, любопытная теть Люда заглянула в комнату, обнаружила там накрытый стол, на котором стояли недопитая бутылка с шампанским и две бутылки водки, не спрятанные предупредительной Наумовой хотя бы в холодильник:
– Можа, водка паленая? – предположила соседка и возмутилась чрезмерной прыти скороспелых подростков: – Надо Гале сказать… – пробурчала она себе под нос. – Только родители за дверь, а дочка – вона что! Василиса! – громовым голосом призвала она к себе Ладову и ткнула пальцем в бутылки: – А мамка-то знает?
– Знает, – уверенно заявила Василиса, и тут же залилась краской.
– Вижу я, как знает, – подвела итог соседка. – Где водку-то брали?
Не успела Ладова ответить на провокационный вопрос следователя-добровольца, как раздался голос Бектимирова: «Живой!», а потом в ванной что-то загрохотало. Это потерявший равновесие Ильсур сорвал занавеску и палку, на которой та крепилась.
– Живой, – радостно повторила Василиса и бросилась в коридор. Там Бектимиров пытался выбить плечом дверь в уборную.
– Топором надо, – посоветовала «Теть Люд». – Щас принесу.
– Не надо, – тут же замахала руками Ладова. – У нас есть.
– Неси тогда! – заорала на нее Гулька и бросилась вперед раньше, чем Василиса выбрала направление поиска.
Топора не было нигде: предусмотрительный Юрий Васильевич, памятуя о том, о чем рассказывают в криминальных новостях, спрятал его. Перевернули все. Даже диван открывали, где, кстати, обнаружили мирно покоившиеся еще две бутылки водки из неприкосновенного запаса старшего Ладова.
– Нету, – виновато произнесла Василиса и села на кресло, уронив руки на колени.
– Ну, как нету-то, Васька?! – то ли возмутилась, то ли удивилась Низамова. – Был у дяди Юры топор, я видела.
– Я тоже видела, – подтвердила Ладова, но легче от этого не стало. Вместе с тем время катастрофически неслось к рубежным цифрам.
– Слушай, – догадалась Юлька, – может, у тебя отец специально все спрятал?
– Не все, – выкрикнул из кухни Бектимиров, обнаруживший под мойкой сиротливо стоявшую за сифоном монтажку.