…Когда панический топот ног стих, я направился к другому выходу.
* * *Такси поймали здесь же. Все равно этим тайником я больше не воспользуюсь, а до моего убежища отсюда достаточно далеко. Транспортировать же капитана через полгорода по воздуху мы не собирались: силы нам еще потребуются – и во время самой операции, и потом, когда настанет время уносить ноги. Вот тогда и полетаем!
Водитель благоразумно не стал интересоваться содержимым тяжелых спортивных сумок, которые мы загрузили в багажник. Возможно, он и отказался бы нас вести, но было уже поздно – и он это прекрасно понимал. Не надо было останавливаться.
Несколько раз я перехватывал голодный взгляд Василия, так и сверливший мясистый загривок водителя. А неплохо держится капитан! Другой бы уже сорвался! Он ведь еще до Приобщения немало крови потерял…
Здесь.
Мы остановились за два корпуса до объекта. Ни к чему обнаруживать себя раньше времени. Интересно, ожидают ли они нападения? Очень хотелось надеяться, что – нет; но рассчитывать всегда надо на худшее.
Я огляделся внутренним взглядом.
Зеленовато искрят воздушные потоки, спиралями закручиваясь вокруг молчаливых институтских корпусов. Вокруг колышется другая, темная зелень с янтарными вкраплениям – это шепчутся между собой старые клены. В вестибюле ближайшего здания угадывался серый контур дремлющего вахтера. Редкие лазурные линии немногих задействованных электропроводов, неслышимый, едва ощутимый отсюда зуд бегущего по ним тока.
Красиво!
И все чисто. Поблизости никого нет.
Прежде чем перейти на обычное ночное зрение, оборачиваюсь.
Такси уже и след простыл… нет, не простыл еще – вот она, медленно гаснущая флюоресцентная дорожка. Рядом – двое. Пурпур и темный, переходящий в бурый, багрянец. Элис и капитан.
Все, хватит! На это уходит слишком много сил.
– Пошли.
Останавливаемся у предпоследнего корпуса, в зыбкой, скрадывающей очертания тени деревьев.
Трепещут, шелестят под теплым ветром кроны старых кленов, тянут к нам ладони-листья, словно пытаясь о чем-то предупредить. Спасибо. Я знаю, вы с нами – а не с теми, кто ставит опыты на мертвых детях!
Может, еще свидимся.
Сухое вжиканье расстегиваемых молний. Масляные щелчки вставляемых в гнезда магазинов. Злорадный лязг затворов. Они тоже дождались своего часа!
На миг меня захлестывает ощущение, что где-то, когда-то это уже было, было! Где? когда? со мной? с нами?
Не помню. Волна накатывает и уходит, оставляя лишь чувство ущербности, невозможности вспомнить. Ложная память? Что-то из прошлой жизни? Из предыдущих инкарнаций? Из того, другого мира, где лежат под пригашенными лампами два погруженных в студень тела?
Может быть.
Сейчас это уже не имеет значения.
Ничто больше не имеет значения.
Nothing else matters!
– Возьми, капитан, – протягиваю ему инфракрасные очки, – у тебя пока с ночным зрением не очень. Значит, так: мы взлетаем, убираем охрану у входа, потом переносим тебя через ограду. Внутрь ты входишь через парадный вход, мы – через окна. И запомни: не жалеть никого! Невинных там нет. Они-то нас уж точно не пожалеют. Все. Мы полетели.
– Ни пуха!
– К черту!
С Эльвирой уже все оговорено. Земля, качнувшись, уходит вниз; в лицо упруго ударяет ветер. Мимо проносятся размазанные тени кленов, сливаясь в одну стремительно улетающую назад полосу. Сейчас я сам – такая же размазанная тень, темная молния, оживший кусок мрака…
Безумное, разметанное небо в переливах алмазной пыли. Желтый мистический глаз луны притягивает, манит.
Нельзя. Не сейчас!
Навстречу прыгает ломаная линия ограды. Ослепительная лазурь, нарастающее гудение – проволока-то у них под током!
Когда это я успел перейти на внутренний взгляд?!
Не важно.
Почти невидимые нити сторожевых лучей проваливаются вниз. Ловлю поперечный поток и пускаю свой шершавый сиреневый шепот по его искрящему бледной зеленью краю:
– Эли! Выше!
Она услышит. Я знаю! Откуда?
Не важно.
Крона послушно расступается, принимая меня в себя. Мир смещается обратно, обретая нереальную четкость очертаний. Успеваю заметить темный вихрь с пурпурной сердцевиной, исчезающий в листве дерева по другую сторону от ворот. Мгновение назад я сам выглядел точно так же.
Так, где наружная охрана? Ага, вот один отливающий фиолетовым серебром силуэт, другой. Встопорщенные, ощетинившиеся металлом. А глубоко внутри – пульсируют комочки черного страха. Они еще не знают – но предчувствуют. Они настороже, они…
Всего двое?
Нет. Третий… четвертый. За корпусом, с другой стороны. Сюда долетает лишь его слабый отсвет.
А вот здание прощупать не удается – густое переплетение лазурных линий режет глаза, надежно скрывая от взгляда содержимое корпуса – получше маскировочной сети! Хотя в окнах свет не горит. Странно…
Однако, пора. Медлить нельзя. Времени у нас – до рассвета. И надо еще успеть вернуться. На миг я позволяю своим глазам вспыхнуть раскаленными углями. Короткий взгляд в сторону Эльвиры – и изумрудный высверк в ответ из приютившей ее кроны. До сих пор не могу привыкнуть к этим ее зеленым звездам!…
Ладно, вперед.
Мгновенное смещение. Листья разом обретают твердость камня, бритвами секут лицо. Плевать!
Корпус заваливается набок, небо – дыбом, звезды – врассыпную. И лишь совиный глаз луны остается прежним.
Удар. Упругий всплеск в ушах, разлапистый хриплый вскрик наждаком скребет по натянутым нервам. Миг неподвижности и сдавленной тишины. Клыки сами находят жилу. Пьянящее безумие сладостным потоком вливается в меня; я пью его силу, его жизнь, я делаю их своими! Я чувствую его отчаянный ужас, незаметно сменяющийся тоской обреченности, покорностью судьбе, и вот уже – гибельным восторгом, последним, смертным блаженством уходящего от поцелуя не-мертвого! О, если бы я сам мог испытать это вновь, наяву, а не в тех других, столь редких снах!… Сны…
Ты знаешь, я завидую тебе, парень!
Честно.
Завидую еще и потому что это – последнее, что ты чувствуешь!
Я бы тоже хотел уйти – так.
Рывком прихожу в себя – и с неожиданной ясностью понимаю, что все мы – мы, вампиры – наркоманы. И наш наркотик – не кровь.
Хуже.
Много хуже.
Наш наркотик – смерть.
Собственная ли, чужая…
Ладно, проехали. Сейчас – не время для рефлексии. Мы здесь не за тем.
Внутренний взгляд.
Ухватываю картинку целиком, тут же вычленяя важное. Наружных охранников осталось двое. Эльвица уже «сделала» ближайшего – его силуэт на глазах блекнет, растворяется, исчезает. Да, именно так это выглядит, когда мы выпиваем из человека жизнь.
Одного надо оставить капитану – чтобы потом не отвлекался.
…Когда я поднялся, закончив связывать последнего охранника – «клиента» для Василия – я встретился с ней взглядом.
– Знаешь, Влад, – в ее голосе неожиданно прозвучала такая тоска, что меня невольно пробрал озноб, – мне кажется, еще немного – и я не выдержу. И попрошу тебя всадить мне осиновый кол в сердце. Кровь, все время кровь и смерть, ночь за ночью… И так – всегда, целую вечность?! Я не выдержу, Влад, я сойду с ума! Это же ЛЮДИ!
Черт! У нее «ломка»! Запоздалая – и оттого еще более страшная, чем у меня в свое время. Проклятье! Как не вовремя…
Отвечай же скорее, дубина, труп ходячий! Вспомни, что говорил тебе Генрих! Только жестко, жестко – как ладонью по лицу, с размаху!
– Ты сама знала, на что шла, Эльвира! Я тебя предупреждал! Помнишь? Так что теперь не жалуйся! Распустила сопли? Кол в сердце хочешь?! Будет тебе кол! Вот только разнесем на хрен этот гадюшник – и пожалуйста! А можешь на солнце выйти. Знаешь, как горят вампиры? Хочешь попробовать?!
– Влад… ты… ты что… – она в ужасе отшатнулась. Отчаянная обида плескалась в ее изумрудных колодцах, грозясь вот-вот вырваться наружу. – Это же… это же подло, Влад – то, что мы делаем! Это же все равно… все равно что воевать с детьми, или с калеками!
Уж лучше бы она меня ударила!
– Мы не воюем с ними. Мы их просто едим. Как скот.
– Влад… но это же люди! ЛЮДИ! Мы ведь и сами были людьми! Опомнись!
– Опомнись – и что?! Что, я тебя спрашиваю?! Возьмем по пистолету и на счет «три» всадим друг другу по серебряной пуле в сердце?! Или будем загибаться в каком-нибудь подвале, воя от голода и сходя с ума – как твои «крестники»? Да?!
Она молчала, потупившись. Кажется, ее понемногу отпускало, она приходила в себя.
Я шагнул к ней, обнял за плечи, заглянул в глаза.
– Ты ведь хочешь быть со мной? Быть не такой как все? Купаться в звездном свете, скользить по лунному лучу, видеть мир таким, каким его видим мы? Хочешь, я научу тебя растекаться туманом? Хочешь?
– Да, Влад! Хочу! Я люблю тебя, я счастлива с тобой, я… мне нравится быть вампиром, но… если бы можно было никого не убивать! Мне страшно, Влад! Я схожу с ума от запаха крови, я наслаждаюсь, когда пью из них – но потом приходит отрезвление! Это… это как наркотик, Влад! (Ну да, несколько минут назад я думал о том же!) Я не хочу превращаться в зверя, убийцу-наркоманку! Я только сейчас это поняла! Я не хочу больше убивать их – пусть они сами бандиты, убийцы – но они же беззащитны перед нами! Так чем мы лучше их?