Старикашка Мо так и не научил Зулина создавать и направлять огневик. Зулин учился сам, потея над старой пыльной книгой, в которой страницы были потерты и заляпаны так, будто в них заворачивали свиной окорок. Создать было проще, чем направить. А направить — проще, чем ликвидировать последствия. Баламут ругался последними словами и обещал сдать Зулина Большому совету, на опыты, а Зулин огрызался, что, мол, хоть какая-то польза будет, может, хоть Большой совет поднапряжется и выяснит, откуда он, Зулин, взялся. Мо наливался пунцовой краской и кричал, что в этом гребаном мире есть только один маг-гений, способный выяснить, откуда берутся такие идиоты, а Зулин молча елозил тряпкой по стене, оттирая копоть. «И что теперь я имею в запасе? — озабоченно размышлял планар, не глядя шагая вслед за проводником. — Ну, я могу послать пару-тройку огневиков, но не факт, что попаду. Ну, допустим, я не подожгу собственную партию и, может быть, даже выведу из строя нескольких противников — а дальше-то что? А дальше ничего хорошего, потому что я сутки буду лежать колодой, пока восстановятся силы. Почему Зодчий прятал от меня всякие упоминания о восстановлении жизненной энергии? Не самое ведь тайное знание, и против других его не используешь. Ну, разве убудет, например, от этого леса, если я вытяну немного из него для восстановления сил? Нет, непонятно…» Зверь, досыта наигравшийся в следопыта, сновал где-то в кустах, лишь изредка интересуясь у хозяина, скоро ли обед. Зулин даже не отвечал ему — до того углубился в свои мысли. Нелепая драка накануне привела мага в состояние глубочайшего уныния — и вовсе не потому, что Зулин переживал за своих спутников. Нет. Зулин вообще не переживал — он был в панике. Драка в самом начале похода — по крайней мере, так всегда утверждал Баламут — является первым признаком того, что руководителя нужно засунуть поглубже в… Дальше речь шла о физиологии троллей, и думать об этом Зулину совсем не нравилось. Он пытался отвлечься от тролльей тематики и «проанализировать ситуацию», но стоило только взглянуть на вздернутый до небес нос полуэльфки и насупленную физиономию дварфа, как тоскливое предчувствие встречи с троллями возвращалось с новой силой. Что делать дальше? Эти двое терпеть друг друга не могут, и будет не удивительно, если арбалетный болт, пущенный бардом в залетного гоблина, вдруг — совершенно случайно — воткнется в спину дварфу. И потом — как же командная работа? Как же горячие обсуждения сложившейся ситуации под его, Зулина, чутким руководством, совместные поиски истины, в конце концов?! Леший с ним, с проводником, он птица вольная, да еще и старший брат Натана, да еще и королевских кровей, да еще и лес знает раз в триста лучше, чем Зулин — свою магию… Но эти, хотя бы эти двое — неужели так трудно понять, что коллектив… «Запомни, мой дорогой Балахончик — твоя тупость исходит исключительно из твоего стремления влиться в стадо. Это у тебя в крови, ты в этом почти не виноват, но у тебя есть мудрый наставник, а значит, есть шанс оседлать свою тупость. Запомни — стремление превратить любое скопление индивидуумов в табун так же противоестественно и нелепо, как попытки петь хором религиозные гимны сидя лунной ночью на сеновале в обществе обнаженной девицы…» Эх… Где ты, безумный старикашка Мо, с твоими заумными сентенциями и непонятными советами? Лучше бы боевой магии обучил, так тебя растак… «Работай над собой, Зулин!», «Не занимайся ерундой, Зулин!», «Не будь занудой, Зулин!»… Зулин, Зулин…
— Зулин! Зулин, ты слышишь меня или нет? Зулин, очнись! — мага кто-то дернул — довольно бесцеремонно, кстати, — за рукав, и перед глазами замаячило недоуменное лицо Иефы.
— А? Что такое? — Зулин завертел головой, осматриваясь. — Мы где?
— На поляне, — сумрачно пробурчал дварф, ковыряя землю рукоятью топора. — Вот удивительно, правда?
— А почему остановились? — нахмурился планар. — Что за внеплановый привал? До темноты еще часа три как минимум, или я ошибаюсь?
— Зулин, очнись! — повторила Иефа, презрительно фыркнув. — Ты что, совсем ослеп?
— Он о высоком думает… — начал было Стив, но сник под насмешливым взглядом барда.
— Я не понимаю, — рассердился планар. — Что такого я должен увидеть?!
— Если ты сделаешь мааааленький шаг вправо — или влево, как тебе больше нравится, — и перестанешь разглядывать кору этого трухлявого ясеня, ты, без сомнения, увидишь нечто весьма любопытное… Занятное, я бы даже сказала… Такое, знаешь ли, вполне лесное зрелище… Мухи там, червячки всякие — в общем, все как положено… — в голосе полуэльфки послышались визгливые нотки.
— Иефа, остановись. Остановись и возьми себя в руки.
Полуэльфка замолкла на полуслове, жарко покраснела и отошла. Ааронн посмотрел ей вслед, удовлетворенно кивнул и повернулся к Зулину.
— Кое в чем она все же права, — сказал он, лениво прищурившись. — Тебе, как руководителю партии, действительно стоит на это посмотреть.
Зулин, которому ужасно не понравился тон, каким было сказано «руководитель партии», досадливо дернул плечом и вышел на поляну. «Зверь, ты где?» — спросил он, оглядываясь по сторонам. «Меня тошнит», — протелепал фамильяр из ближайших кустов.
— И надо было истерики катать, — пробурчал за спиной у мага Стив. — Подумаешь, труп. Трупов она, что ли, не видела? Вот и спрашивается, какой прок в лесу от нервных барышень…
— Стив, помолчи! — Зулину вдруг стало душно, и он стянул с головы капюшон. — Помолчи, Стив.
— Да я и так уже молчу, — удивился дварф. — Чего сто раз-то повторять?
Зулин сглотнул вязкий ком слюны и огляделся. Пучки травы, вырванной с корнем, валялись по всей поляне, земля была взрыта и раскурочена, а ближе к противоположному краю над чем-то темным и непонятным, в чем смутно угадывались очертания тела, вился веселый мушиный рой. Совсем некстати Зулин подумал, что ведь тоже никогда — если не считать Маркуса Тарийского — не видел трупов, и… И вот интересно, его будет тошнить, как Зверя, или начнется нервный тик, как у Иефы? Хорошо бы, чтобы просто нервный тик, его можно списать на язвительность натуры… Зулин вытер пот со лба и посмотрел на Ааронна.
— Кто это?
Эльф вопросительно поднял бровь.
— Я имею в виду, ты его осматривал? — пояснил Зулин.
— Нет, — Ааронн как-то странно посмотрел на мага и, кажется, даже слегка усмехнулся, совсем чуть-чуть. — Я подумал, что будет правильней, если сперва посмотришь ты. Я ошибся?
— А? Нет-нет, все правильно… — Зулин вздохнул и пошел к телу — как в пропасть шагнул. Подошел, нагнулся и — ничего не почувствовал. Ну, то есть, совсем ничего. Кишащая насекомыми, немилосердно воняющая смерть на залитой солнцем поляне не вызвала в планаре даже намека на эмоцию. Любопытство? Зулин поймал себя на том, что разглядывает тело с живым интересом исследователя флоры и фауны.
— Кто… Кто это? — спросил он совсем другим тоном и выпрямился. — Я таких еще не видел. Гуманоидного типа, это понятно, но весь шерстью зарос. И одежда на нем странная. Это какое-то лесное племя?
— Это гхолл, — Ааронн подошел к трупу и присел на корточки. — Ты никогда не видел гхоллов? В прочем, неудивительно. Они друиды по праву рождения и по крови, из леса не выходят. Странно, что он оказался так близко к тракту…
— Близко? — Стив с недоверием рассматривал нелепо выгнувшееся, поросшее короткой бурой шерстью тело в изодранных одеждах. — Мы два дня топаем без остановки, меня от леса уже мутит, а ты говоришь, близко?
— Для гхоллов — слишком близко.
— Зачем было его убивать? — подала голос Иефа с противоположного края поляны и повернула к спутникам бледное лицо. — Да еще так… грубо.
— А ты откуда знаешь, как его убили? — удивился Стив.
— Я чувствую… — она потерла шею и затравленно оглянулась. — У меня как будто давит… Нет… Как штырь… Боги, да его же исполосовали всего! Он уже умер, а они все били, били!.. Зачем?!
— Боялись… — задумчиво проговорил Ааронн, рассматривая диковинный амулет на шее гхолла. — Они очень сильные друиды, а этот еще и магистр. Гхоллы не терпят в своих лесах никого, а тем более, гоблинов, которые не отличаются деликатностью. Так что с этими семью нам придется изрядно попотеть.
— С пятью, — сказала Иефа.
— Что?
— С пятью. И еще шаман. Ну, кобольд, о котором ты говорил.
— Иефа, ты что, ясновидящая? — в меру иронично поинтересовался Зулин.
— Нет, у меня просто со зрением все в порядке. На тракте Ааронн сказал, что их было семь и, возможно, еще кобольд. Одного убил гхолл — тут свежая могила возле кустов, а еще один был тяжело ранен — вон, видите, деревца срезаны, его явно на носилках унесли. Раз не закопали, значит, был еще жив. А раз своими ногами не шел, значит, проживет недолго. Так что их пять.
— А кобольд?
— Что — кобольд?
— Кобольда ты откуда взяла?