Распластавшись на вершине холма, они стали ждать. Отсюда хорошо были видны заводи выше и ниже водопада, на северо-западе высилась цепь скалистых холмов, вверху багровело предзакатное небо.
— Надеюсь, он придет еще до ночи, — сказал Лейн.
Удача и здесь не оставила их. В последних лучах солнца Гвалчмай разглядел бегущего на четвереньках зверя. Он держался в тени и скоро исчез в кустах, где лежали тела.
Мальчики отползли по склону назад, сделали большой круг и лишь тогда повернули на запад, к скалистым холмам. Взошедшая луна освещала им путь.
— Думаю, Агвейн укрылся где-то в пещерах. — Гвалчмай показал на усеянный валунами склон.
— Не будем забывать, что зверь может вернуться сюда еще ночью, когда нажрется, — сказал Лейн, взбираясь наверх.
Агвейна, забившегося в расщелину на середине подъема, нашел Гаэлен.
— Ты как там, цел?
— Боги, я думал, это зверь возвращается. — По щекам Агвейна катились слезы, и он скрипел зубами, чтобы не рыдать в голос. Гаэлен протянул ему руку, помог вылезти. Остальные уже собрались вокруг. Агвейн не получил ран, но запавшие, в темном ободе глаза показывали, что он глубоко потрясен. — Он выскочил непонятно откуда. Обезглавил Каэла. Эктас побежал, и зверь одним махом разодрал ему спину. Я шел последним и кинулся наутек — что еще было делать? Дрейг бежал за мной по пятам. Он закричал, потом крик оборвался. Я понял, что остался один, а зверь, слышу, не отстает. Ну и припустил так, как сроду не бегал. Потом он догнал меня, но из щели не смог достать.
— Уходить надо, родич, — напомнил Лейн.
— Да! Нет, постойте, сначала надо найти одну вещь. Я ее на бегу выбросил.
— Еще чего! Снова в лес поворачивать? — возмутился шепотом Гвалчмай.
— Это недалеко. Я бросил эту штуку, когда завидел впереди склон.
— Что за вещь такая? — засомневался Лейн. — Может, зверь уже чешет сюда.
— Вы ступайте, я скоро, — уперся Агвейн.
— Провались ты, родич! Ты же знаешь, что мы без тебя не уйдем.
— Давайте уж поищем, чем полночи с ним препираться, — вмешался Гаэлен. Он сдерживал бешенство, понимая, что за вещь хочет найти в лесу Агвейн. Меч — обретенный и потерянный клад.
Оказавшись под деревьями, мальчики достали ножи. Много от них будет проку, подумал Гаэлен. Гвалчмай при луне казался пепельно-серым, один Леннокс как будто не волновался.
Вскоре Агвейн нырнул в сторону от тропы и вернулся с длинным, плотно увязанным свертком.
— Пошли, — сказал он и повел всех вниз, к водопаду. Ветер постоянно менялся, и они описывали круги, чтобы зверь не учуял их. К рассвету они вышли на берег ниже Атафосса. Слева была река, впереди лес, куда они из страха перед зверем не решались войти.
В конце концов они все же двинулись вперед, держа наготове кинжалы, и внезапно услышали:
— Доброе утро, мальчики.
Гвалчмай выронил свой нож, но тут же поднял. Справа от них, посреди круглой поляны, сидела на поваленном дубу женщина. На одеяле, расстеленном у ее ног, был накрыт завтрак — черный хлеб и холодное мясо.
Такого одеяния, как на ней, они еще никогда не видели: плечи покрывала кольчужная накидка из мелких серебряных звеньев, нагрудный серебряный панцирь украшен медным ястребом с распростертыми крыльями. Ниже виднелась короткая кожаная юбка с медными заклепками и разрезами, узкие темные штаны, серебряные поножи, высокие сапоги. Руки обнажены, на правом запястье серебряный браслет, на левом — кожаный щиток.
Годы посеребрили ее волосы, оставили на лице складки печали и мудрости, но льдисто-голубые глаза оставались яркими, а осанка прямой.
В молодости она, наверное, была очень красива, решил Гаэлен. Он не понимал, однако, почему она так смотрит на них — испытующе, но словно бы жалеючи.
— Не хотите ли позавтракать со мной? — пригласила женщина.
— Кто вы? — спросил в ответ Агвейн.
— Королева Сигурни, — улыбнулась она.
— У нас в Фарлене королев нет, — сказал Лейн.
— Я пришла из других мест.
— Вы находитесь на землях Фарлена, куда чужим нет доступа, — строго заметил Агвейн. — Вы аэнирка?
— Нет, Агвейн. Я гостья Талиесена.
— Докажите.
— А нужно ли? Талиесен попросил меня одолжить мой меч для вашей Охоты. Разверни его и увидишь, что он скован из неизвестного вам металла. Рукоять двуручная, черного дерева, железный эфес украшен золотой и серебряной нитью. На ножнах такой же ястреб, как на моем панцире. Верни мне мое оружие.
— Делай что она говорит, — сказал Лейн. — Если это правда, меч надо вернуть законной владелице.
— Он мой! — вспыхнул Агвейн. — Это доказательство того, что я победил.
— Мы и так знаем, что победил ты, — вмешался Гаэлен. — Отдавай меч.
Агвейн разрезал шнурки, размотал кожаную покрышку. Великолепный меч полностью отвечал описанию, данному женщиной. Она взяла его у Агвейна, пристегнула к поясу. Теперь уже не могло быть никаких сомнений: меч принадлежит ей. Словно живописец завершил неоконченную картину, подумалось Гаэлену.
— Угощайтесь же, — повторила свое приглашение женщина. — Я ждала восьмерых — где еще трое?
Мальчики переглянулись, и Гаэлен ответил:
— Убиты.
— Как убиты?! — поднялась на ноги королева. — Кем?
Гаэлен рассказал ей о звере и о том, как они спаслись.
— Проклятие! — вскричала она. — Талиесен вчерашней ночью явился мне в сновидении. Он сказал, что вы заблудились в горах, и просил встретить вас здесь. О звере он не обмолвился ни словом.
— Он и мне являлся, — вспомнил Гаэлен, — но ничего не сказал о вас.
— Что ж, — невесело улыбнулась она. — Чародеев я никогда не понимала, да и не хочу понимать. Расскажите мне, каково с виду это чудовище.
Мальчики заговорили все разом, но она жестом утихомирила их и обратилась к Агвейну:
— Ты видел его вблизи. Рассказывай.
Агвейн стал с живостью описывать зверя — его громадные размеры, проворство, получеловеческий облик.
— Ты правильно сделал, что убежал, — сказала, выслушав его, женщина. — Я уже не раз встречала таких в своем королевстве. Они страшны, и убить их трудно. Сами они убивают каждого встречного, чтобы насытиться, но назначенную добычу могут преследовать едва ли не вечно. Зверь, о котором мы говорим, гонится за мной уже сорок лет.
— Почему за вами? — шепотом спросил Гаэлен.
— Чародей по имени Якута-хан когда-то натравил его на меня — но это, Гаэлен, уже другая история.
— Как же нам теперь быть? — забеспокоился Лейн.
— Ешьте и набирайтесь сил, а потом мы с вами обсудим план битвы.
Мальчики принялись за свежий хлеб и нежную розовую говядину. Ели все через силу, только Леннокс запихивал в рот огромнейшие куски.
— Разве у вас голод? — подняла брови королева.
— Пока нет, но Леннокс его скоро вызовет, — заверил Гвалчмай.
Агвейн молчал. Он был сердит на эту непонятную королеву: она, женщина, вынудила его отдать меч — единственное настоящее оружие, которым они могли защититься от зверя.
— Так как же мы будем сражаться? — перешел к делу Лейн.
— В самом деле, как? — с грустным недоумением отозвалась королева.
— Можно копья сделать, — предложил Гаэлен. — Привязать к ним кинжалы.
— Я мог бы смастерить лук, — вызвался Гвалчмай. — Неважнецкий, но вблизи авось пригодится.
— Приступайте. Говорить будем после, — распорядилась Сигурни.
Мальчики рассыпались по лесу, ища подходящие деревца или длинные ветки. Гаэлен и Агвейн, облюбовав молоденький вяз, стали пилить ствол ножами.
— Что ты думаешь на ее счет, низинник? — спросил Агвейн, когда деревце надломилось.
— Думаю, она в самом деле та, за кого себя выдает. А низинником меня больше не называй, ответишь.
— Не люблю я тебя, но правда твоя, — усмехнулся Агвейн. — Ты теперь стал настоящим горцем, только родичем я тебя в жизни не назову.
— Ну и не надо. Сдался ты мне.
— А ты мне тем паче.
Они очистили ствол от листьев и веток, укоротили до пяти футов. Гаэлен вытащил шнурки из правой штанины, привязал к древку нож. Взвесил копье на руке и метнул в ближнее дерево. Оно с глухим стуком вонзилось в цель. Гаэлен вытащил его, осмотрел — нож-наконечник держался крепко.
Оружие выглядело достаточно грозным, но когда Гаэлен представил себе врага, с которым им предстояло сразиться, оно показалось ему смешным.
— Удивился, небось, что я меч нашел? — спросил Агвейн.
— Нет. Просто досадно стало.
— Здорово ты это придумал с котомкой Гвалчмая.
— Рад, что тебе понравилось.
— Не понравилось, но придумано хорошо.
Гаэлен помог Агвейну с его копьем и ушел — их взаимная неприязнь его угнетала.
Старая королева сидела в глубокой задумчивости. Гаэлен немного понаблюдал за ней из-за деревьев. В то, что она королева, поверить легко: держится она гордо и явно привыкла к тому, что все ей повинуются. Но дело не только в этом. В ней чувствуется еще кое-что — благородство и сила духа.