Неужели они опоздали?!
Игорь тихонько шел к больничной кровати.
– Милая, – позвал он супругу.
Наташа подняла глаза, и в них проскользнуло удивление. Она точно не ожидала, что муж вернется, после того, как им сообщили, что через несколько часов их малыш умрет. Такой муки на его лице она никогда не видела. Она нисколько не обиделась, что муж ушел. Она понимала, что он просто не готов смотреть на смерть своего малыша. В глазах Игоря читался немой вопрос – жив ли еще сын, и она слегка кивнула, не имея сил что-то сказать вслух. Не смотря на то, что она понимала страдания мужа и никогда бы не упрекнула его за его уход, все же была рада, что в такой трудный час будет не одна. В дверях стоял Дима – напарник мужа по работе. Странно, подумала она. Не то, чтобы она была против. Просто знала, что Игорь не из тех людей, которые не способны вынести горе в одиночку. Он всегда старался справиться со своими проблемами сам, хотя друзья всегда были готовы прийти на помощь.
Она внимательно посмотрела на Дмитрия.
Он кивнул, как бы здороваясь.
Она вопросительно подняла мокрые глаза.
Он кивнул в сторону Игоря.
Она перевела взгляд на мужа.
Игорь сел на стул возле кровати. На мониторе, показывающий пульс Никиты все реже появлялись зигзаги со слабым писком, говорящие, что маленькое сердечко постепенно замирает. Он медленно потянулся к руке сынишки и осторожно переплел свои большие и сильные пальцы с его крошечными.
Резкий виток на мониторе и громкий писк разорвал гнетущую тишину палаты.
Наташа подпрыгнула на стуле и непонимающе перевела взгляд с мужа, на сына и на монитор.
Дмитрий прижался к стене, чтобы найти опору, так как от напряжения начинали дрожать ноги.
Игорь крепче сжал пальцы сына.
Еще один зигзаг и громкий писк. Цифры, показывающие давление быстро начали увеличиваться.
Игорь резко поднял руку, чтобы схватить сына обеими руками и вырвать его из объятий смерти, которая уже стояла над ним и тянула к нему свои щупальца.
«Не спеши», – послышался откуда-то из глубины его помутневшего разума мелодичный звон. – «Не спеши».
Игорь медленно опустил вторую руку. И еще крепче сжал пальцы сына.
Зигзаг и писк.
– Игорь, что происходит?
Наташа с измученным лицом смотрела на мужа.
Игорь закрыл глаза. Как объяснить любимой женщине все то, что сейчас происходит?
Зигзаг и писк.
Веки Никитки дрогнули.
– Игорь! Это что, предсмертная агония?!
Наташа вскочила со стула и закрыла ладонями лицо. В огромных глазах читалась мольба и мука.
Дмитрий почувствовал, что для опоры стены ему будет мало.
Зигзаг и писк.
Веки мальчика снова задрожали.
Зигзаг и писк.
Игорь не заметил, как низко склонился над сыном, въедаясь глазами в его застывшее лицо.
Он даже не понял, что перестал дышать после неожиданной остановки сердца его сына. Ровная полоса на мониторе внезапно красиво засветилась, и ничто не портило ее идеальных ровных очертаний.
«Сейчас», – резко громыхнуло тысячей колоколов в его голове. – «Сейчас».
Игорь обезумев, схватил маленькое и невесомое тельце своего малыша и что есть силы, прижал к себе. Его руки буквально летали по телу сына, касаясь его во всех местах, до которых мог дотянуться. Руки, ноги, спина, грудь. Он как будто пытался отдать и втереть в него не только полученную от Объекта энергию, но и свою собственную жизнь.
– Дорогой. Остановись, – прорыдала Наташа.
Слабый зигзаг и писк.
Дмитрию показалось, что он никогда не слышал звука более красивого.
Игорь крепко прижал тело сына.
Зигзаг и писк.
Игорь запрокинул голову, словно взывая к небесам. Слезы ручьями текли по его щекам.
Волнистая полоса на мониторе становилась все более частой, а звук все громче.
Наташа в ужасе смотрела на происходящее, боясь поверить, звукам, которые ножом резали ее слух.
Дмитрий про себя отметил, что ни одна смерть не сравниться по горечи со смертью собственного ребенка.
Зигзаг и писк.
Игорь уткнулся лицом в маленькую шею сына и раскачивался, словно убаюкивая его.
Зигзаги на мониторе стали появляться регулярно и с одинаковой частотой, но Никитка по-прежнему не шевелился.
А потом в палате раздался еле слышный звук, от которого чуть не зарыдал сам Дмитрий:
– Папа.
Наташа, наверняка, упала бы, если бы он ее вовремя не подхватил. По ее лицу было видно, что она не только не верила, а даже отказывалась верить в происходящее, чтобы напрасно не обнадеживаться.
Игорь с любовью заглянул в бледное лицо сына и сказал:
– Привет.
Малыш с видимым трудом открыл глаза.
– Привет, – очень тихо ответил он.
Он медленно поднял свою маленькую и истощенную ручку и положил ее на щетинистую щеку отца.
– Я так рад, что ты рядом, – сказал он.
И одна скупая мужская слеза все-таки скатилась по щеке Дмитрия.
«Кажется, у Синего дела налаживаются, подумала она, дистанционно следя за ситуацией.
Разумеется, она ничего не видела, но в этот раз она взяла на себя смелость немного влезть в его мысли, чтобы на расстоянии следить за процессом выздоровления его сына.
Малыш был, действительно, серьезно болен и ей на секунду даже показалось, что сила эгрегоров ему не сможет помочь.
Хотя, если признаться, она всегда недооценивала возможность этих камней…
… – Ой! – она с шумом втянула воздух от резкой боли в бедре. – Ай!
Сидя в прохладном ручье, она пыталась промыть рану, которую случайно получила от столкновения с острым корнем, торчавшего из земли.
– Нечего айкать. Нужно было смотреть куда идешь, – одернула она себя, вернее, ее Сознательная без эмоциональная часть, которая решила вступить с ней в разговор.
На деле же вместо чистой и звонкой речи из горла издавался страшный сип. И так происходило каждый раз, когда она пыталась говорить не телепатически, а нормальным способом. Ее артикуляция явно была в норме, так как она без труда произносила все необходимые слова. А вот звука не было. И самое неприятное в этом было то, что она знала, что этому есть какое-то объяснение, но уже не помнила какое именно.
Она забывала детали.
Эта мысль заставила ее волосы зазвенеть от раздражения. Вдобавок ко всему боль в бедре усиливалась, хотя кровь и перестала течь. Она приложила влажную и прохладную ладонь к ране, пытаясь как-то унять пульсирующие толчки в глубоком порезе.
Кто бы мог подумать, что легкая прогулка обернется для нее такой неприятностью, огорченно подумала она.
Впервые за долгое время ей стало себя очень жалко. На нее нахлынули все тягости и невзгоды, через которые пришлось пройти и на глаза навернулись слезы. Она согнула ноги в коленях и обессилено обняла их руками, уронив голову. С такой болью она не сможет дальше идти. Да и не хотелось уже куда-то идти. За что-то бороться, куда-то стремиться. Она была измотана и в отчаянии.
– Тише, тише. Все хорошо, – прозвенели ее волосы, которые с недавних пор стали озвучивать вслух все ее мысленные разговоры самой с собой.
Ей стало еще горче. Вот он финал ее жизни – разговоры с собственными волосами. Ни родных, ни близких. Только она и бриллиантовые волосы, которые палили всю контору своей звонкой болтовней. Для нее это был сущий ад. Здесь еще ладно – никто не слышит. А что будет, когда она вернется домой?
От досады она резко дернулась всем телом.
– Уууу! – резкая боль опять пронзила бедро. – Ненавижу! Ненавижу! – Хрипела она, проклиная все на свете.
Она еще плотнее обняла себя руками. Длинные пряди сползли со спины и повисли вдоль тела, касаясь раненой ноги. Как оказалось, кристаллы тоже были прохладными и немного облегчали боль.
– Ну, хоть какая-то от вас польза, – проворчала она.
Но боль становилась все сильнее. Ни холодный ручей, ни прохладное прикосновение эгрегоров уже не помогали.
– А не проще ли ее немного облегчить и не так мучиться? – спросило Сознание.
– Проще. Да вот только я не народная целительница. – Огрызнулась она сама себе.
– Не народная. Но немножко целительница, – прошептала Память, которая все реже разговаривала с ней.
Она встрепенулась:
– Я могу исцелять раны? – в замешательстве спросила она себя.
– Нет. Но ты можешь облегчать боль. – Подсказала Память и показала ей картинку из прошлого, которое было так дорого, и так глубоко уже погребено под завалами кровожадного забытья, в которое ее пытались ввергнуть.
Ей вспомнилось одно из школьных занятий, на котором у нее ужасно разболелась голова. Никаких обезболивающих у нее не было, а просить она не умела. Уж слишком была самостоятельной, независимой и не показывающей никому свои слабости. А голова между тем, казалось, лежала на наковальне и по ней били молотком. Она даже не могла открыть глаза. И тогда она решила найти причину боли, чтобы найти какой-то способ ее унять. Как бы невзначай она спросила у соседки по парте от чего может болеть голова и по версии одноклассницы головные боли могли возникать в результате сужения сосудов головного мозга от давления.