На просторной полянке стояло несколько легковушек. На притоптанном, густо заляпанном кровищей насте валялись какие-то вещички, бумажонки. Обертки, пустые бутылки, еще какой-то мусор. Пустые консервные банки. Следы кострищ с рогульками. Машины стояли расхристанными, видно было, что их разграбили полностью — даже сидения выдраны, пустые багажники, открытые горловины бензобаков — и ни единого человека рядом. Ни живого, ни мертвого, что особенно удивило — крови было налито слишком много, должны были быть зомби, не выживают с такой кровопотерей.
Отдав Ирке ДП и пристроив ее более-менее удачно, Виктор с помповушкой в руках быстро пробежался вокруг, порыскал по полянке, дал небольшой круг по лесу. Так, костры жгли — три штуки. Несколько дней. Варили еду. Отпечатки на снегу не то чайника не то кастрюли. Ага, здесь стояли палатки. И тут тоже. И здесь не меньше двух штук. Люди ставили неопытные — нет подстилки из хвои. Или может быть просто упакованные? Да нет, машинки весьма средненькие, не из навороченных. Еще две палатки. Консервы — судя по банкам — чушь какая-то — рыбные из тунца и тушенка из никудышных, где одна соя с жижей. Резаные шампиньоны. Кукуруза сладкая и томаты маринованные. Нет, все — таки люди — неопытные. Так, что тут? Ага — следы в сторону от опушки. Размашистые не то шаги, не то прыжки, отпечаток только носков обуви — без каблука — значит рванул-кто-то стремглав, на цыпочках. И кровища в конце следа. Вроде как волосы и комочки мозга в сгустевшей кровище? Да, точно, они самые. Волосы короткие, сантиметра два, не больше, русые. И обратный след — за ноги тащили, на опушку. А кто тащил? Хорошие следы, прочно как оттистнутые. То ли бабы, то ли мужики невысокие — размер сапог — то максимум на рост 160–170 сантиметров. А обувка хорошая, по подошве судя. Не из дешевых. Еще следы от опушки — но тут видно повалили и боролись. И крови нет. След-то точно женский. От каблуков остались длинные четкие прорытые до земли борозды. А вот детские следы — но опять же кровь. И полосатая маленькая варежка чуть в сторонке.
Осмотрел машины. Пулевых пробоин нет — а вот картечные есть. Охотничье оружие тут применяли. Сколько стволов — не понять. Гильз ни одной нет. Получается, одни нищеброды сюда прикатили и разбили лагерь, а потом приехали другие нищеброды по их следу скорее всего — и что? Черт его знает, что…
Есть о чем задуматься…
* * *Мда. Сколько отличных людй погибло — а Фетюк живой. И в Кронштадте уже. Впрочем, его, судя по бронику, отсюда и послали в концлагерь с писарями. И если выживет дальше — будет распинаться, о том, какие вокруг были идиоты и как он всех учил и спасал.
У меня такой же боец был в отделении, что ни поручи — все завалит с треском, с каким иной кто и нарочно бы провалить не смог, даже за большие деньги — вот выставили его на перекресток на крупных маневрах, а он там так уснул, что проверяющий из штаба корпуса сначала забрал у него автомат — а на обратном пути — и рацию. Но апломба было — море. На всех смотрел как на червей. Потом автобус разбил — прямо в парке — снял его с передачи, когда агрегат стоял на эстакаде. Тормоза ручного ессно не было. Зачем снял — объяснить не мог. Сам даже не водитель был. Ну, точно Фетюк! И главное — апломб!
Был такой же знаток всего на свете в соседней группе. Уже в мединституте. Очень заносчивый. Если его кто спрашивал о чем — нибудь, то он делал великое одолжение, снисходя до ответа, отвечая важно и мудрено. Меня как раз должны были спросить по биохимии, причем надо было разобрать весьма сложную реакцию, в результате которой организм человека производил заветные молекулы АТФ — вот я знатока и попросил помочь. Он долго величался, в итоге сообщил, что в результате сложной реакции получится 8 молекул АТФ. Ну, меня и вызвали. Я такой весь из себя гордо выхожу, поизображал мордой лица задумчивость — дескать, в уме посчитал, ага — и говорю — 8 молекул АТФ.
Дальше было пятнадцать минут позора, гоняла меня преподавательница как вшивого по бане. Молекул в результате оказалось — 39!
Подхожу к знатоку после занятия, спрашиваю — Илюша, а сколько в магазине автомата Калашникова патронов помещается? Он опять щеки надувать, но я его таки заставил дать ответ. Оказалось — 24 патрона, ага. Прояснил я для себя уровень знаний этого всезнающего эрудита…
Возвращаюсь в палату к Николаичу.
Коротенько рассказываю ситуацию. Намекаю на будущее задание. Старшой хмыкает. Видно, что уже в курсе.
Поясняет, что ровно та же песня и на заводе. Вот наши малокалиберные патроны и пригодились. С госпиталем еще хуже — там всерьез говорят о необходимости рукопашной драки с морфом. Ну, нельзя там стрелять, все насмарку пойдет, а и здание и оборудование — необходимо. В общем, думать надо. Врукопашную на морфа — это отдельный праздник. Мне к слову тож милое заданьице припасли.
Удивляюсь.
Николаич хмуро выговаривает: "Архив вивисектора" — кучу видеокассет нашли при досмотре его апартаментов. На месте посмотреть невозможно, по словам уцелевшей девчонки — той, эскортной — Маста свои развлечения снимал. Если в куче кассет только садирование малолеток — то такое, в общем, никому не нужно. Но если он снимал не только садосекс, а еще и свои эксперименты — то тогда его записи имеют серьезную цену.
И вполне секретны, что характерно. Потому надо привлечь для просмотра того, кто не рехнется. В запой не уйдет, не начнет мебель крушить, а посмотрит на предмет отделения морфов от девчонок. И при этом сам не начнет таких экспериментов и не расскажет кому не нужно. Вот моя кандидатура и всплыла.
Честно признаться, смотреть детский вариант чеченских трофейных записей — ни разу не соблазнительно. Пытаюсь спихнуть с себя на братца или на особистов — но, судя по всему, вопрос решен. Братец сейчас в лагере на полпути к сумасшествию, особистам работы и без этого видео — полны руки, там сейчас много чего интересного выясняется — даже подкрепление туда посылают — из всех, кто к правоохране хоть как причастен — потому вот скоро мне вручат мешок с видео.
Ну, Родина сказала надо — куды ж денешься.
А в палату совершенно неожиданно заявляется Дима-опер. Даже с презентом для больного — несколько пакетов с кефиром. Гордо отмечает, что кефир — не просроченный.
Значит где-то ухитрились производственный цикл удержать. Радует. Тем более кефир штука сложная и действительно полезная. Физиономия у Димы обветрилась, погрубела, кабинетная бледность исчезла и даже глаза как-то по-другому смотрят. Бравый такой.
Спрашиваю — с чего бы это? Оказывается, радуется тому, что, наконец свалил с плеч груз писанины, которую в МВД словно специально какой враг придумывал и придумывал.
— Зверствуете, небось?
Дима хмыкает. И рассказывает о том, что вот например во Франции — культурнейшем центре Европы были очень любопытные традиции до начала Первой Мировой войны — водить по улице арестованных в наручниках считалось не комильфо. А арестовывать приходилось — и частенько. Поэтому полицейские придумали милый способ — брался рыболовный крючок на леске, подцеплялся за кожу мошонки, леска продевалась через одежду и держалась полицейским в руке. Полицейский и арестованный мирно шли к участку не оскверняя тонкие чувства парижан…. А перед началом войны и вообще без суда расстреляли несколько сотен особо опасных — после чего не особо опасные валом повалили в армию, чтоб до них руки правосудия не дошли.
Я вообще-то за последние годы убедился в том, что европейцы — еще те штукари, но вот чтоб так, запросто…
— Расстрел сотен парижских уголовников в фортах в 1914 году — граф Игнатьев подтверждал. Он как раз в Париже был военным атташе — опровергает мои сомнения Дима.
В свою очередь излагаю все, что было с нами за время отсутствия Николаича. Прошу присмотреть за Ленькой. Слушают внимательно, только хмыкают и переглядываются.
— Получается так — не зря я говорил, что малокалиберное оружие еще как запонадобится! — усмехается Николаич, когда речь заходит о чистке цехов с оборудованием.
— Неправда, это я первым сказал "ээээ" — посмеивается Дима-опер.
Ну да, в общем-то, тир по его наводке нашли.
— А курсантера этого надо вашего "Найденыша" отправить мыть — предлагает опер.
— Поздно — отвечает Николаич.
— Что так? Не отмыть что ли уже ваш бронетранспортер?
— Нет, его уже женщины вымыли — и насколько знаю — весьма удачно вышло. Почти не пахнет — кто-то нашел грузовик с просроченной кока-колой, вот ее и применили. Такое шоу вышло. А то эти балованные дети задолбали уже своими просьбами. Вот им и показали, что кока-кола — это хорошее моющее средство, навроде мыла и стирального порошка.
— Ну, а как же всякие вонючие машины с трупами? — одинаково удивляемся мы с Димой.
— Получается так, что разная техника — наставительно подняв вверх указательный палец, вразумляет нас Николаич — а может женщины усерднее оказались.