— Вот так. Мы с ним собирались заключить весьма выгодный контракт. Все шло хорошо, обе стороны по всем параметрам только выигрывали от этой сделки. Но потом ваш муж словно сознательно стал увиливать от ведения дела, как будто у него появились какие проблемы. Но мы все равно рассчитывали провернуть операцию, слишком уж большую выгоду она сулила. А потом Антон Иванович внезапно куда-то исчез. Говорят, его даже милиция сейчас ищет. Вот мы и хотим разузнать, что произошло. Быть может, Антон Иванович по каким-то причинам просто не хочет подписывать этот контракт?
Анастасия Горлинкова схватилась за голову.
— Боже мой! — воскликнула она. — Как же меня все достали! Знали бы вы, как мне все это надоело! Контракты, сделки, клиенты, компаньоны, бизнес-планы! К черту! Все к черту!
— Но…
— Но почему так случилось? Разве им мало? — рассуждала вслух жена бизнесмена. — Этим-то шагом чего они хотят добиться? И что в таком случае будет…
Внезапно Анастасия запнулась.
— Я не знаю, где мой муж, — резко ответила она.
— Послушайте! — сказала я. — Ваш муж, очевидно, стал жертвой каких-то очень нехороших людей с большими деньгами?
— Я не знаю, где мой муж! — почти крикнула Горлинкова. — Ничего не знаю! Ничем не могу вам помочь! Гори они огнем, все ваши контракты! Пусть все катится к черту!
— Послушайте, мы кое-что слышали о разборках, которые как раз сейчас происходят в этой сфере бизнеса. Так, краем уха. Возможно, мы сможем помочь множеству людей, если…
— Никаких «если»! Убирайтесь! Я слышать ничего не хочу о ваших разборках, — с этими словами Горлинкова удалилась, не прощаясь и не оборачиваясь.
— Да-а… — покачала головой я. — Что-то здесь явно не так. Но вот что?
— Поехали домой, — махнул рукой Дмитрий Алексеевич.
* * *Я разработала дальнейший план действий, но осуществить его могла только в одиночку. Потому я перепоручила своих клиентов на денек знакомому телохранителю, обещав ему, естественно, долю из прибыли, а сама созвонилась с Солдатовым, дабы он предоставил мне как можно больше сведений о владельце «Электроник-Бизнес-Интернейшнл». К вечеру все было готово, а на следующее утро я рискнула осуществить задуманное.
* * *Офис интересовавшей меня фирмы располагался неподалеку от центрального проспекта города. Я сообщила секретарше, что мне срочно нужно поговорить с генеральным директором. Разумеется, последовали вопросы, кто я такая, какие цели преследую. Но я решила действовать нахрапом.
— Он знает. И если вы меня не пропустите, вы крупно пожалеете, — нагло заявила я.
На секретаршу это, по-видимому, произвело достаточное впечатление, она не стала задавать мне всяких нудных вопросов относительно того, назначена ли у меня встреча. Однако созвониться с шефом все-таки решила.
— Вы знаете, куда идти? — осторожно спросила меня секретарша, когда Сергей Александрович Животин, а именно так звали владельца фирмы, дал свое согласие на то, чтобы я прошла.
— Я надеялась на вашу помощь, — ответила я.
Секретарша подсказала мне номер кабинета, и я уверенной походкой отправилась в логово, возможно, самого дьявола.
Я постучала в дверь.
— Войдите! — донесся оттуда грубый голос.
Я вошла.
Нет, не зря я решила вести себя так уверенно. Животин оказался не тем человеком, которого можно так просто напугать или обвести вокруг пальца. Огромный, плечистый, с выбритой наголо головой, волевым подбородком и густыми хмурыми бровями, он важно восседал за столом, скрестив свои лапищи на груди.
— Ну что же, смелее! — усмехнулся он. — С чем сюда пришли? Я вас никогда не видел до этого.
— Я пришла с посланием, — отчеканила я. — Можно присесть?
— Конечно! — Животин пододвинул мне стул. — Что за послание?
— Кое-кто узнал о вашем беспределе.
Сергей Александрович расхохотался.
— Кое-кто? Это что же за кое-кто? Какой-нибудь криминальный авторитет, наверное?
Я решила, что в данной ситуации важно многозначительно промолчать.
— Я не боюсь криминальных авторитетов! — раскатистым басом заявил Животин. — А вот как вы не испугались явиться ко мне с таким заявлением?
— Вы не боитесь авторитетов, а я не боюсь таких, как вы!
Животин снова рассмеялся.
— А почему они прислали именно вас? Слабенькую девчонку?
— Вы считаете меня слабенькой девчонкой? Мы можем устроить состязание, настоящий бой. А тогда посмотрим, кто кого.
— О-о-о… — Животин причмокнул губами. — Так, значит, вы умеете драться! Я правильно понимаю ситуацию?
— Если хотите, проверьте, — сухо отвечала я.
— Нет, в такие детские игры я играть не буду. Мне, конечно, не совсем понятна их логика, но все-таки… Кто вас прислал? Барак?
Я молчала.
— А может, Пегас?
И снова я не сочла нужным что-либо говорить.
— Все ясно, — вздохнул Животин. — Остается Черный. Как же я сразу не подумал?
Но с моей стороны не последовало никакой реакции. Животин махнул рукой.
— Впрочем, неважно кто, — сказал он. — Мне, честно говоря, плевать. Чего они хотят-то?
— Чтобы вы прекратили беспредел.
— Так передайте им, что я прекращу беспредел!
И снова адский хохот.
— Важно, чтобы это было выполнено на деле.
— Ах, на деле! Слушайте, а с чего это они вообще в чужие дела вмешиваются? У меня свой бизнес, у них свой. Мы пока друг другу не мешали.
— Есть высшие человеческие ценности, которые к деньгам не имеют ни малейшего отношения.
— А, это типа «любовь нельзя купить»? — Животин презрительно фыркнул. — Так вот, скажу я тебе, девочка. — Животин перешел на «ты». — Чушь это все собачья! Купить можно все. Просто разные вещи стоят по-разному.
— Вы прекрасно понимаете, что подобные утверждения — не более, чем бравада. Есть люди, которых вы не купите ни за какие деньги.
— А хочешь пример из истории? Как-то в партии зашел разговор о неподкупности, о всякой ерунде, то, что только что мусолила ты. А Сталин говорит, что, мол, на самом деле каждого можно купить, и его в том числе. Все члены Политбюро всколыхнулись. Как, мол, так, Иосиф Виссарионович, ничего не понимаем. Как реагировать в такой ситуации, не знают, Сталина все боятся. А Сталин отвечает, что, если кто-то предложит ему коммунизм во всем мире, он купится. Ловко выкрутился, а?
Я презрительно сморщилась.
— А тем не менее хорошо сказал! — продолжал Сергей Александрович. — Ведь всегда есть что-то, на что человек поведется, и это что-то можно запросто купить за деньги. Вопрос только в том, какие деньги…
— Меня не купишь ни за какие.
— А спорим? — Животин протянул мне свою огромную ладонь. — Спорим, я тебя куплю, и это будет проще простого?
Я не отвечала.
— Ну ты что, такая крутая была, а теперь не решаешься со мной поспорить? Я ведь не собираюсь применять к тебе физическое насилие. Я хочу купить твою душу. Или ты боишься?
— Нет.
— Тогда — спорим! — И Животин еще раз протянул мне свою мясистую руку.
Я ее пожала.
— А теперь, прекрасная леди, разрешите мне пригласить вас на прогулку. Ведь чтобы купить вашу душу, мне нужен шанс вам понравиться…
— Как вы завернули! Купите и шанс!
Однако я понимала, что это — лучший способ получить от Животина необходимую информацию. А потому решила лишь для вида немного поломаться, а потом дать согласие.
— Я докажу тебе, что ты бессилен! — заявила я, тоже переходя на «ты». — Даже если дам тебе такой шанс. У тебя ничего не выйдет, потому что такие, как ты, вызывают у меня отвращение.
— Так я этот шанс получаю?
— Бери на здоровье.
— В таком случае, позвольте мне собраться.
— А вы согласны отправляться без телохранителя? — спросила я.
— Я сам себе телохранитель, — мрачно ответил Животин. — К тому же вы утверждаете, что тоже умеете драться. Так что бояться мне нечего.
* * *Мы вышли на улицу.
— Куда идем? — осведомился Животин.
Я решила поиздеваться над зарвавшимся бизнесменом.
— Пойдемте в ресторан, — предложила я. — В самый дорогой, какой есть в Тарасове.
— Без проблем! — усмехнулся Животин.
Мы посетили ресторан «Изумруд». Не знаю, является ли он самым дорогим, но, изучив меню, оторвалась я по полной программе. Животин наблюдал за моими капризами, улыбаясь.
— Я не понимаю жалких неудачников, — рассуждал он, — которые целыми днями толкуют о всякой духовности и прочей лирике, а за душой не имеют ни копейки и постоянно занимают у соседа на буханку хлеба. Мне кажется, это глупо. Вам, наверное, не нравится моя философия?
Я покачала головой.
— Ну что же. Зато, заметьте, я говорю искренне. Я не лукавлю, не лицемерю, как некоторые. Вы цените искренность?
— Это, пожалуй, единственное, что я в вас заметила хорошего.