Когда Марина ушла, я достал из-за спины платок.
- Вот. Посмотрите, пожалуйста, Любовь Николаевна. Что это…
- Что это? - строгим эхом отозвалась она. - Это из носа или… Ну-ка, встаньте лицом к свету.
- Да нет. Это вообще не мое… - попробовал отмахнуться я, но замолчал, когда мне на язык опустилась холодная палочка.
- Так, теперь легкие. Молчите. Дышите. Глубже. Теперь спиной. Все, можете опустить рубашку. - Объявила, снимая стетоскоп: - Вы в порядке, Александр Борисович. Так что это?
- Я, собственно, у вас хотел спросить.
- Вы так странно спрашиваете… - Любовь Николаевна еще раз со всех сторон осмотрела платок и пожала плечом. - Да нет, точно кровь.
- А… чья это кровь?
- В каком смысле? А-а, поняла. Опять где-то стекло разбили? Так вы посмотрите ребят: у кого порез, того и кровь. Кстати, пришлите этого голубчика ко мне, йода на него не пожалею.
- Не знаю. Про стекло не знаю. Вы лучше скажите… Можно вообще понять, человеческая это кровь или… какая-то другая?
- Александр Борисович, я - педиатр, - улыбнулась она. - Но знаете что? Да что с вами? Не волнуйтесь так! Помните, я вам про зятя своего рассказывала? Он ведь в Институте Крови как раз работает. Хотите, я ему позвоню?
Его пальцы и запястья были в краске, а губы дрожали от подступивших слез.
- Не получается, Александр Борисович! Ничего не получается!
- Ну-ну… - Я положил ладонь на нестриженый затылок, и Андрюшка уткнулся носом мне в живот. - Давай посмотрим, что тут у тебя.
Один за другим я брал со стола испачканные листки и рассматривал на вытянутой руке (очки для чтения остались в кабинете). То есть, конечно, это были рисунки, но воспринимались они как испачканные листки. Я честно старался выбрать какой-нибудь получше, чтобы обнадежить мальчика, но пока ничего не находил. Десять, двадцать, пятьдесят неудачных попыток изобразить человеческое лицо. Цвета на сей раз были подобраны верно, как я учил: «губы красные, волосы коричневые, глаза… пусть будут голубые», не удавались сами черты лица - они были не той формы и то наползали друг на друга, то разбегались по разным углам листа. Собственно, таким и должен быть портрет, написанный ребенком, который в жизни не видел человеческого… да ничего не видел, если разобраться. Это первый рисунок Андрюшки оказался странным исключением. Удивительным исключением. Я погладил мальчика по голове и в сотый уж, наверное, раз подумал с тревогой: «Что же ты такое нарисовал, сынок?»
Андрюшка запрокинул лицо.
- А тот рисунок, позавчерашний, он у вас?
- Конечно. У меня, на самом видном месте.
Я не покривил душой. Лежащий на столе полиэтиленовый пакет было видно с порога. Спрятанный внутри рисунок был с обеих сторон обложен старыми газетами.
- А можно мне его… ну, взять?
- Зачем?
- Не знаю. Но он же почему-то получился, а эти… - мальчик не договорил.
Я вздохнул и посмотрел на часы.
- Давай попозже, хорошо? Вечером. А то я уже опаздываю.
До электрички в самом деле оставалось меньше сорока минут. Времени в обрез, учитывая, что нужно еще взять билеты.
- Остаетесь за старшую, Любовь Николаевна, - улыбнулся я, столкнувшись с доктором в коридоре. - Я постараюсь недолго. Если что, попросите Веронику…
- Справимся, - отмахнулась она. - Не волнуйтесь.
- Вашему зятю что-нибудь передать?
- Да. Передайте, что он… Хотя нет. Привет передавайте.
Зять Любови Николаевны вышел к проходной в распахнутом белом халате поверх джинсов и свитера. Обратился первым:
- Уважаемый! Александр Борисович - вы?
- Да. А вы…
- Стас. Просто Стас.
- Любовь Николаевна передавала вам привет.
- Смешно. - Он действительно усмехнулся. - Ладно, пойдемте, уважаемый. - Кивнул охраннику: - Это со мной. - И помчался по коридору, не оглядываясь. Полы халата взметнулись, как крылья.
- Теща сказала, вам нужен анализ крови? Образец с собой? Давайте.
- Да, с собой. Сейчас… - Я еле поспевал за ним. - Вот. Склянку с широким дном и завинчивающейся крышкой, которую мне выдала Любовь Николаевна, я оставил на ночь под рисунком. К утру натекло примерно полсантиметра красной жидкости.
- Все, ждите здесь. - Стас резко остановился. Он зачем-то посмотрел склянку на просвет, покачал головой и скрылся к кабинете.
Ни стульев, ни каких-нибудь диванчиков в коридоре не было. Стендов с полезной информацией - тоже. «Это институт, а не поликлиника», - напомнил я себе и начал слоняться. Раз пять прогулялся по коридору из конца в конец, потом облокотился о подоконник и стал смотреть в окно.
Ждать пришлось больше полутора часов. Наконец дверь кабинета распахнулась.
- Уважаемый! - позвал Стас. - Войдите, пожалуйста.
- Но я же без халата…
- Ничего-ничего. - Он сбросил свой, как будто из солидарности. - Заходите. Садитесь!
Стас катнул в мою сторону вертящийся стульчик со спинкой, а сам присел на край стола.
- Строго между нами, уважаемый. Откуда у вас этот образец?
- Это… - Я пожал плечами. - Это… В самом деле, как тут ответишь?
- Понимаю. - Он театрально вздохнул, потом посмотрел мне в лицо и улыбнулся. - Тогда по существу. Как практикующий гематолог могу авторитетно заявить: то, что вы принесли, уважаемый, не что иное как кровь. Человеческая. Первой группы. Резус-фактор положительный. Иными словами, самая распространенная. Что касается болезней, тут все чисто. Лимфу, правда, я бы еще раз проверил. Девяносто девять процентов, что все в порядке, и все-таки есть вероятность лейкоза в ранней стадии. А так, - он развел руками, - все в норме. В общем, если б эта кровь была вашей…
- Нет-нет, - сказал я, испытывая непонятное облегчение, - это не моя кровь. Спасибо, Стас, вы очень, очень…
- Да погодите вы! - неожиданно обиделся он. - Испортили мне весь эффект. Я как раз собирался сказать «но» и многозначительно поднять указательный палец… Еще пять минут можете послушать?
- Могу. - Я откинулся на спинку стула. Отступившая было тревога привычно обосновалась под сердцем.
- Так слушайте. Все это я вам сказал как практикующий гематолог. Но! - Стас поднял указательный палец. - Как выпускник кафедры генетики и цитологии… Только не смейтесь!
- Почему я должен смеяться?
- Не знаю. Обычно в этом месте все хихикают. Так вот, как генетик-цитолог не могу не заметить, что хромосомный набор этих вот кровяных клеточек вышел из моды о-очень давно.
- А поточнее? - Я поймал себя на том, что поправляю очки, хотя они лежат у меня во внутреннем кармане. - Что это значит?
- Поточнее? - Он наклонился ко мне, прищурился и заговорил очень тихо и вкрадчиво: - Этой вашей кровушке, уважаемый, тысяча лет в обед. А то и все две. Это если поточнее. - Потом провел по лицу ладонью и спросил уже обычным голосом: - Что, жутковато? Мне тоже, если честно, не по себе. И все-таки, между нами, где вы взяли этот образец?
«Тысяча лет… - думал я, шагая по мокрому тротуару. - Две тысячи лет… Иконы… Кровоточение… Гуашь для рисования по шестьдесят рублей за набор… Куда мне теперь со всем этим? В библиотеку? В церковь? В сумасшедший дом?»
Я остановился. Фиолетовая вывеска на доме через дорогу погасла на пару секунд и загорелась снова. Мне показалось, что это знак.
Я никогда не бывал в подобных заведениях, но кое-что слышал о них. Если слухи не врут, здесь я найду и библиотеку, и церковь, и сумасшедший дом. А если повезет, то и булочку с изюмом.
Только есть ли у меня на это время? Я и так задержался в Институте дольше, чем планировал.
Вывеска еще раз погасла и загорелась. Я стал искать пешеходный переход.
«Чистенько», - подумал я, оказавшись внутри, и украдкой бросил взгляд на свои ботинки.
- Клуб «Встреча» - два раза направо, со двора, - объявила мне девушка на входе вместо приветствия.
- Нет-нет, я к вам. Мне нужно…
- Проходите. - Кажется, она удивилась.
Подростки за плюшевой перегородкой провожали меня настороженными взглядами.
- Вот сюда. Что будете пить?
- Да мне не пить. Я хочу…
- Напиток обязателен, - строго заметила девушка.
- Хорошо. Тогда сок. Яблочный есть у вас? А булочки? - Я подумал и добавил: - С изюмом.
- Булочки? - Она нахмурилась, глядя в блокнот. - Есть чизкейк. Хотите?
- Наверное, нет. - В городе я часто чувствую себя иностранцем. - А вы научите меня, что тут и как?
- Конечно. Что вы хотите?
- Мне нужно найти…
- Секунду. Вводите запрос.
- Та-ак…
С грехом пополам я отыскал нужные клавиши.
- Набрали? - Она нагнулась над моим плечом и хихикнула: - Голубой Христос? Ладно. Жмите «Поиск», кликайте по ссылкам.
Десять минут спустя я вышел на улицу. Фиолетовые буквы, отразившись в луже на асфальте, разом зажужжали и погасли. Через мгновение вспыхнули снова. «Интернет-кафе», - прочел я в последний раз и все-таки выругался:
- Др-р-рянь!
- Да не ферма это. Ферма дальше.
- Какое дальше?
- Да дальше, я тебе говорю. А это - приют для этих… как их…
- Смотри-смотри, опять полыхнуло!
- Ну что, заходим, а то ведь уйдет сейчас.