Правда, здешнее слегка отличается от того, которое подавали в забегаловках Советского Союза, но это не беда…
Спустя минут десять они непринужденно болтали, будто знали друг друга много лет: шатен сыпал комплиментами и неспешно прихлебывал янтарный напиток из высокой кружки; собеседница кокетливо улыбалась и, охотно сдавая позиции неприступности, потягивала светлый "Джон Бул".
– В Лондоне около полугода? – узрел он презрительную усмешку в адрес покидавшей ресторан местной леди.
– Четвертый месяц. Мы с мужем эмигрировали из Украины.
Услышав о бывшей Советской республике, новый знакомец насторожился, но вида не подал и продолжал любопытствовать:
– И что же привело сюда вашу семью: бизнес, политика, родственные связи?
– О!… Моему мужу не хватало только политики! Да и родственников здесь к счастью нет. Мы давно мечтали перебраться в спокойную страну – подальше от разноцветных революций, дефолтов и прочих потрясений. На родине муж занимался ремонтом автомобилей – владел небольшой мастерской в Львове. А в прошлом году какие-то молодчики ее подожгли, и все наше относительное благополучие за час превратилось в груду обугленного хлама. Вот тогда и решили больше не связываться с банками, кредитами, рискованным бизнесом, а продать все нажитое: землю, недвижимость, вещи и… уехать навсегда.
Глаза ее во время печального монолога повлажнели, кончик тонкой сигареты предательски задрожал…
Мужчина осторожно коснулся женского запястья и тихо обмолвился:
– Выходит, и вам досталось. Открою небольшую тайну: я тоже выходец из Восточной Европы. И мне пришлось покинуть родные края отнюдь не по собственной воле.
– Правда? – наивно хлопнула она длиннющими ресницами.
Улыбнувшись, он кивнул. Широкая ладонь сновала по белой коже запястья; молодая женщина не возражала – сии нежности казались обычным проявлением человеческого сострадания, желанием поддержать, успокоить, подбодрить…
Но вскоре его рука перекочевала под стол – на едва прикрытое коротенькой юбкой бедро, облаченное в гладкий капрон. Губы при этом нашептывали у самого ушка:
– Хочешь, я скажу, кто, где и когда снимет с твоих чудесных ножек эти чулочки?
На бледном лице проступил легкий румянец; тонкая ладонь попыталась поймать его пальцы. Однако, поймав, не оттолкнула, не сбросила с бедра…
Слушая наглого, самоуверенного и очаровательного мерзавца, она поражалась собственной нерешительности: внутри вскипало желание дать отпор, но что-то сдерживало или напротив – толкало к опасному продолжению. Сердце в груди колотилось, да непонятно было от чего: от возмущения или от внезапно охватившей страсти.
– …Это случится примерно через час. В одном из номеров отеля "Blake`s Hotel", на четвертом этаже. А сниму эти чулочки я. Ты ведь не станешь возражать, правда?
Дыхание блондинки участилось, беспокойный взгляд заметался по сторонам…
– …Ты необыкновенно прекрасна. Я впервые повстречал такую обворожительную женщину. Поверь, я почти счастлив…
– О, боже, – смутилась она, ощущая стремительное продвижение мужской руки вверх по бедру.
Коленки ее, вероятно повинуясь нахлынувшему желанию, слегка разъехались. Пальцы мужчины ощупали резинку чулка и, насладившись прикосновениями к нагой и прохладной коже, устремились выше…
Ладонь уже шарила по нижнему белью, когда девушка узрела лысоватого старикана, пялящегося на ее раздвинутые ножки. И тут же сжав бедрами ладонь красавца, простонала:
– Прошу, не надо. На нас смотрят… Не здесь…
– Хорошо, – шепнул он ей на ушко, – но дай слово, что ровно через час мы поедем в мой номер гостиницы "Blake`s Hotel".
– В твой номер?… В гостиницу?… Это далеко отсюда?
– Отель находится на Roland Gardens. Двадцать минут езды на такси.
Она потупила взор, жеманно повела бровками, выдержала паузу… И словно испытывая его терпение, спросила:
– Неужели ты постоянно живешь в гостинице?
– Нет.