– А косвенное слово гундешманского офицера значит меньше прямого?
– Все понятно, господин секретарь, – Пальтони саркастично усмехнулся. – Будем продавать танки...
10
То ли генерал Кониан Пальтони уже начал распродажу, то ли у военных нашлись другие дела, кроме как сторожить всей армией одну мурлышку, но, когда Зигфрид приблизился к кораблю, вместо трех плотных кордонов он увидел лишь десяток танков. Да и то каких-то безжизненных, севших на брюхо и склонивших дула, словно увядшие ветви.
Безногий шагнул на трап и вдруг все понял. Его прошиб холодный пот, а вместо легкого опьянения накатила волна ужаса. Шлюз был приоткрыт, и из него торчал лохматый обрывок стального троса.
Зигфрид ринулся внутрь кораблика, но было уже поздно. Посреди рубки лежала Аманда – живая и невредимая, но снова без чувств, – а мурлышки не было ни в каюте, ни в трюме, нигде...
Капитан затейливо матюгнулся и включил связь с генералами.
– Она все предугадала, – без лишних пояснений крикнул он, – и сбежала, чтобы избавить меня от мучительного выбора.
– О-о! – только и смог простонать секретарь. – Нам конец!
– Объявляю боевую тревогу и осадное положение на всей планете! – заорал Пальтони. – Комендантский час круглые сутки! Всех гражданских в убежище! Военным передвигаться только на бронемашинах группами от взвода и больше! Дезертиров и мародеров не расстреливать, а привязывать к столбам!
– Зачем это? – отвлекаясь от тяжелых раздумий, поинтересовался Коврони.
– Будут приманкой, – генерал был полон решимости. – Все равно им вышка.
– Безногий, найдите ее! – вновь обращаясь к эфиру, взмолился секретарь. – Мы дадим вам миллиард, обещаю! Вы можете даже увезти эту тварь с собой, если она вам так дорога. Но только куда подальше и без права вернуться.
– Ну что ты раздумываешь? – рявкнул Кониан. – Соглашайся! Деньги и мурлышка. И никаких репрессий! Соглашайся, или просто сядешь на всю жизнь в самый вонючий карцер за биотерроризм!
– Я выбираю первый вариант, – согласился Зигфрид и выключил радио...
* * *
...Архитектура Клоакии несла отчетливую печать пещерного происхождения. Дома были похожи на скалы, а жилища на расщелины и пещеры в этих скалах. Даже использование современных строительных материалов не могло изменить психологию местных строителей. Они лепили из супербетона какие-то корявые пирамиды и кубы, а керамопластовый кирпич пускали на строительство длинных бесформенных «горных кряжей». Ко всему прочему, дома не имели окон, а понятие о внешней отделке отсутствовало в принципе. Если земную архитектуру можно было (конечно, с натяжкой) считать застывшей музыкой, то архитектура гундешманская была, несомненно, засохшей какофонией.
Зигфрид шел по ущельям улочек и каньонам проспектов, внимательно глядя по сторонам. Он обследовал каждый закуток, каждую засыпанную мусором подворотню, каждый провал-подъезд, но пока следов мурлышки не видел. Периодически он останавливался и звал: «Киса, киса, кысь-кысь...», но на эти призывы откликались только местные «голуби» – странного вида существа, напоминающие помесь крылатого ежа и шестиногой крысы. С нормальными голубями их роднила только страсть к памятникам. В Тирании культ каменных изваяний был развит не меньше, чем на Земле; бюсты и ростовые фигуры великих предков и действующих политических деятелей стояли на каждом перекрестке, и каждый из них был тщательно обгажен «голубями».
Комендантский час на улицах Меркантильи – главного города Клоакии – соблюдался из рук вон плохо.