Паки вскарабкался по камням и бревнам на самый верх ограды. Тусклый свет, отражавшийся где-то внизу от скалы красными отблесками, означал одно – цирковой ветеринар Мейндж Рейнджер все еще трудится, латая хобот старушки Квини. Ветеринару помогали несколько дрессировщиков, а еще двое следили за тем, чтобы другие слоны не приближались к лежащей под наркозом слонихе. Так, на всякий случай. Подопечная Паки – слониха по кличке Роббер – мирно пощипывала траву внутри крааля. Спасибо этой чертовой планете, трава оказалась съедобной. Почти все сено и зерно пришлось выбросить еще до того, как случился пожар на «Барабу». Из семидесяти пяти слонов осталось всего тридцать четыре. Большинство погибло от нехватки воздуха еще на корабле. Еще девять погибли во время неудачной посадки шаттла. Завтра предстоит неприятная работа – из карусели надо будет вытащить слоновьи туши и еще восемнадцать дохлых лошадей и закопать в канаве. Сто двадцать две лошади, оставшиеся в живых, першероны и скаковые, паслись, стреноженные, среди деревьев недалеко от крааля. Сто двадцать две, а ведь когда-то их было триста пятьдесят. А из более чем тысячи других животных – львов, верблюдов, жирафов, обезьян, змей и птиц не выжил никто, ни единая душа.
На краю утеса, в отдалении от других слонов, застыв в вечернем полумраке, стояла Минг, вглядываясь в наступающую темноту. Много лет назад она, как сейчас Квини, лежала на боку, пока Мейндж Рейнджер зашивал ей раны и обрабатывал лазерные ожоги, которые слониха получила по вине какого-то безмозглого идиота в аэропорту Порто-Паолито.
Это было в далеком двадцать седьмом – за пятнадцать лет до того, как О'Хара повез свое «Большое шоу» колесить по космическим дорогам, – в слоновнике на зимних квартирах в Аркадии, штат Флорида Североамериканского Союза.
Паки смотрел, как Мейндж и его ребята обрабатывают Квини, но перед его глазами стояла сцена пятнадцатилетней давности. Мейндж тогда уже кончил зашивать Минг, и Паки согласился посидеть в слоновнике и проследить за ней.
Было поздно, и как только наркоз стал отходить, Минг попыталась встать на ноги и принялась размахивать хоботом. Она ощупала цепи у себя на ногах, фыркнула и протрубила. В течение нескольких минут пыталась сорвать с себя цепи, но затем замерла на месте, и лишь бока ее раздувались с каждым глубоким вздохом.
Схватив охапку сена, Паки направился к Минг, но не успел он сделать ей подношение, как слониха взревела, затопала ногами и принялась размахивать хоботом. Ее хобот уже унес жизнь одного дрессировщика, Банса Баниоро, когда тот вместе со Здоровяком Вилли пытался выманить Минг из брюха грузового самолета. Минг вновь взмахнула хоботом, и Паки бросил ей на бетонный пол охапку сена.
– Черт с тобой, упрямица! Дома меня еще ждет жена и початая бутылка виски. – Паки вернулся к кипам сена и, растянувшись на сухой траве, принялся ждать, когда же слониха наконец успокоится.
В конце концов его сморил сон. Проснувшись, Паки ощутил, что в слоновнике есть кто-то еще. В этом не было ничего Удивительного, дрессировщики частенько оставались здесь на ночь, и Паки приготовился было снова вздремнуть. Но неожиданно он увидел, что это новый парнишка, Здоровяк Вилли, – он сидел на сене всего в нескольких метрах от Паки, постукивая о ботинок своим знаменитым стеком. Как раз напротив парня, не сводя с него пристального взгляда, стояла Минг. В полумраке слоновника она казалась исполинской серой скалой, и лишь изредка, не предвещая ничего хорошего, поблескивал то слоновий глаз, то бивень.
Малейшее движение с ее стороны – и Здоровяк Вилли все сильнее ощущал, как внутри него все сжимается от напряжения.
Минг была единственной слонихой без своего дрессировщика.