Сверившись со злоблинскими часами, под которые костюм аккурано подлез и вырастил подушечку, я удостоверился, что с момента моего первого касания планеты прошло тридцать часов.
– Что, куда-то опаздываешь? – поинтересовался таксист.
– Ага, в кроватку, спать. Я вообще, приперся с планеты с двадцатичетырехчасовыми сутками. А здесь, я гляжу, все сорок.
– Тридцать восемь. Двадцать два – день, и шестнадцать – ночь, так что да, пожалуй, тебе пора баиники. Значит, видишь валун прямо сто лево тридцать?
Я отмерил нужную дистанцию и нашел большой серый валун с острой вершинкой.
– Ага.
– Под ним – щель, в которую можно протиснуться и рухнуть в шестнадцатый транспортный штрек. Щель не совсем в потолке, а чуть в стенке. Если встать прямо под потолком к ней лицом, то налево будут Три двери в стенке, и переборка прямо. Переборка открыта, и она тебя уведет в ночлежки.
На средней из трех дверей – кодовый замок. Наберешь шесть восьмерок и скажешь, что от меня и объяснишь чего надо. Федеральные карточки они берут и система контр-обнаружения там работает. Все.
– Спасибо.
Я вытек на землю, покрытую плотной, чуть пружинящей травой и проводил такси взглядом. Затем посмотрел на валун, посмотрел на пару мелькнувших и исчезнувших под ним серых фигурок, щелкнул каблуками и заскользил к валуну. Выбирая затененные деревьями участки.
«Блин! Вот я попала…» пуля, разрывная, крупнокалиберная, приближаясь к большому кремовому торту
– Кто там? – грянул динамик над дверью.
– Покупатель от таксиста 648.
– Морду задери!
Я поднял лицо на динами к и рыкнул:
– Может, еще и жопу показать?
Динамик донес гогот, дверь отъехала, открыв коротенький коридор, за которым виднелась длинная, ярко, по сравнению с полутемным штреком, освещенная комната.
У стенки коридора на стульчиках сидели двое угрюмых щуплых ребят с большими стрелялками, нацеленными на меня.
– Чего хочешь? – спросил меня появляясь в другом конце коридора низенький крепыш с оплывшими краями лица.
Дверь за мной с жужжанием закрылась.
– Если есть – чего-нибудь выпить, желательно сидя, карту подвалов, перчатки и позвездеть – может, чего полезного предложите.
– Может и предложим – буркнул он, поворачиваясь спиной и уходя вглубь комнаты.
Дойдя до порога, я на секунду замер, осматриваясь.
В пятидесяти шагах, у стены за стойкой, сложенной из металлических ящиков, стояли два шкафа с бутылками и большой лысый усатый человек. Напротив него, спиной ко мне сидели два толстяка в потрепанный балахонах.
Вдоль стен справа и слева стояли сложенные из ящиков столы, на которых стояли мониторы, обложенные всякой всячиной. Двадцать шагов между стенами были заполнены четырьмя столами, за дальним левым из которых четверо одинаковых темно-серо одетых громил играли в карты.
У левой стены лицом к монитору сидела, откинув капюшон, женщина с пышной рыжей шевелюрой.
В ближних углах комнаты, уходящих в два закутка, что-то было занавешено занавесочками. За правой пыхтели. За левой что-то звякало.
Крепыш, впустивший меня, шествовал к стойке.
Женщина, оторвавшись от экрана, повернула ко мне худое лицо, испорченное орлиным носом в окружении зеленых глаз. Глаза, уставившись на меня, расширились узнаванием и она завопила:
– Это же Черный Звездец!
Комната на полсекунды замерла, а потом пришла в движение.
Четверо, вылетев из-за столика, рассосредоточились по комнатке, заняв позиции за столиками. Двое от стойки бухнулись на пол. Бармен, на мгновение нырнув за стойку, с грохотом поставил на стойку сошки легкой пушки. Крепыш, красивым пируэтом перелетев за стойку, выставил из-за нее глаза и два пистолета. За спиной с грохотом упали стулья.
Я осмотрел нацеленные на меня стволы посмотрел на женщину и спросил:
– Ну я – черный Звездец. И чего?
– Не шевелись.