— Хотела тебе помочь. — Собственный голос звучал жалко.
— Тебе Вельнов что, не сказал ничего? Мы договорились: я тут пережду, а ты пока достигнешь цели! И одержишь победу в этом их идиотском испытании! — Добровольский был в ярости.
— Подумала, что не могу оставить тебя в беде, — тихо, не поднимая на Андрея взгляда, шепнула в ответ.
— Лена… — простонал он. — Ну что за бред? Какая беда?
— И в любом случае я совсем не хочу побеждать! — опомнилась я. — Еще подумает на мой счет что-то не то…
— Ты должна! И не спорь, мне виднее!
— Это уже ни в какие ворота! — Безапелляционность белого возмутила: опять решает все за меня?! — Я не собираюсь тебя слушаться!
— Так, брейк! — Неожиданно у дальнего края выступа появился Вельнов. — Раз ни один из вас не добрался до места окончания испытания, придется пройти еще один — крошечный — этап. Победитель должен быть определен!
— Изыди! — хором рявкнули мы медведю, не сводя друг с друга яростных взглядов — сказывались остаточные ночные эмоции. Нелепость происходящего била все рекорды.
— Минуточку! — рассмеялся хранитель. — Это испытание назначено вам медведями. Вы на нашей земле. Извольте подчиняться! Добровольский, тебя вообще можем изгнать. Явишься на Верховный совет…
— Мы слушаем! — рыкнул Андрей.
Я возмущенно зашипела: опять «мы»?! Поразительно, но Андрей пробуждал в моей душе бурю самых противоположных чувств. Двадцать минут назад я готова была на все, чтобы добраться до него и помочь, а сейчас… Сейчас мне хотелось его покусать от возмущения!
— Сначала спустимся, — махнул нам рукой Максим. — Идите же.
Шоком для меня стало наличие с другой — пологой — стороны скальника удобной тропинки, по которой и повел нас медведь. Волчица внутри расстроенно повизгивала, проникнувшись моим упадочническим настроением. Белый волк всякий раз отзывался утробным раскатистым рыком, игнорируя все попытки Андрея его сдержать.
Спустившись вниз, мы некоторое время шли вслед за медведем, когда… обоняние обожгло таким приметным кислым ароматом.
«Муравьи!» — мгновенно распознала я.
— Вы решили напоследок закинуть нас в муравейник? — так же явно изумленный этой возможностью, спросил Андрей.
— Ага. Раздевайтесь до нижнего белья, — безмятежно кивнул хранитель и остановился.
— Что?! — хором воскликнули мы с Добровольским, шокированные словами медведя.
— Ребят, вы сами виноваты. Каждому из вас давался шанс выиграть. Но… за что боролись, на то и напросились. Будем проверять вас муравьями. Признаюсь сразу, не все доходят до этого этапа. Но вы такие… э-э-э… упорные.
«Медведи просто маньяки!»
— О муравейнике даже не мечтай. — Вид белого был грозен. — Ты поклялся: больше никаких мук для Лены!
Ох! Мелочь, но как приятно…
— А кто тут говорит о наследнице? — шагнул вперед и тот медведь, что угощал меня обедом. При этом вид его был неимоверно… счастливым?! — Про нижнее белье — это шутка. Девушка может не раздеваться.
У меня глаза округлились: будут истязать Андрея на моих глазах?
— Давайте обговорим критерии, — вновь вмешался Максим. — Это — последний этап, потому будем сидеть до упора. Победителя выявлять.
— Сидеть… где? — Я невольно покосилась на здоровенный муравейник. А еще рядом стояли три большие плетеные корзины.
— Это образно, — снисходительно улыбнулся хранитель. — Смысл такой. Кто первый сорвется — тот и папа. Шутка! На самом деле тот, кто не выдержит испытание первым и сбежит, — будет признан победителем. И — открою вам страшную тайну — я уполномочен донести до вас отличную новость. Не просто победителем испытания… То, в чем вы сегодня участвовали, это аналог боя на Верховном совете. Такое решение было принято хранителями, чтобы не стравливать в грызне самца и самку. Так что победитель получит все. Совсем все! Удачи, ребята.
У меня даже рот открылся от изумления.
«Получит все?! Это о власти над волчьим сообществом речь? Ужас…»
— А логика тут где? — от потрясения не сдержала я вопроса. — Почему первый не сдержавшийся победит?
Андрей молчал, сосредоточенно нахмурившись. В его взгляде отражалось понимание… Он спокойно принялся стягивать с себя футболку, очевидно приняв решение участвовать!
— Андрей?! — растерялась я. Муравьи — это что-то запредельное. Бр-р-р!
— Мы на землях хранителей, — со спокойным видом развел он руками. — Надо подчиняться!
От Вельнова я отвернулась, но не удивилась бы его недоумению: такая покладистость от белого?
«Добровольского сейчас посадят в муравейник, а если мне от этого зрелища станет невыносимо плохо, то… я убегу. Наблюдать за истязанием буду не в силах. Отвернусь как минимум. А это означает… победу?!»
До меня внезапно дошел весь ужас собственного положения. Уж лучше муравьи, чем наблюдение за муками белого. Но прежде чем мой шок трансформировался во что-то определенное, хранитель спросил:
— Начинаем?
— Угу, — кивнул стоявший уже в одних плавках Добровольский.
— Тогда соберитесь, с этого мгновения начнем отсчет. Мы наблюдаем за вами!
Я застыла. Вероятность победы была для меня недопустима!
В корзинах тоже были муравьи. И очень злые муравьи, вынужденно сидевшие в заключении. Именно их напарник Максима щедро сыпанул на спину Андрею. Белый не дрогнул, с невозмутимым видом наблюдая за мной. Я сдержалась только потому, что тело онемело от ужаса. Яростная черная шевелящаяся волна, устремившаяся с плеч Андрея, стремительно расползалась по телу, кусая и жаля ядом каждый сантиметр тела оборотня. Коллективный хруст муравьиных жвал, запах крови белого, все новые и новые порции муравьев… Медведь еще и встряхивал корзину каждый раз, прежде чем высыпать насекомых, усиливая их ярость. Грудь, живот, бедра — все стремительно покрывалось злобной копошащейся массой. Видеть это, представлять себе ощущения мужчины, понимать причины его поступка было ужасно. Невыносимо!
«Он хочет, чтобы я победила?!»
Я не верила, что это испытание зачтут в счет Верховного совета. Медведь просто подначивал нас. И победа при любых обстоятельствах была недопустима! Волкам не нужна больная королева. Больная и слабая. Я не допущу подобного. Мне это не нужно…
Если бы кто-то рассказал мне о том, что должно произойти, заранее сочла бы его сумасшедшим. Но… реальность стала настоящим безумием. Мы оба упорно терпели. Андрей — муравьев, я — вновь и вновь убивающее меня зрелище этой пытки.
Прошло часа два, но они стоили мне пары десятилетий жизни. Закончилась первая корзина и подходила к концу вторая. Вельнов с каждой минутой улыбался все более радостно, счастье его напарника, наоборот, меркло пропорционально уменьшению количества муравьев.
А мы не двигались. Стояли друг напротив друга метрах в шести и — терпели. К моменту, когда кусачие насекомые иссякли, я не чувствовала собственного тела, мышцы лица сводило судорогой. И только горячие ручейки слез бежали из глаз. Добровольский так ни разу и не шелохнулся.
«Ненавижу тебя!» — мысленно кричала я, проклиная и древний договор, и свою судьбу, и свою любовь. Но больше всех Андрея! За то, что вынудил меня делать это — наблюдать за его мучениями. Участвовать в них. Фактически причинять ему боль!
Так плохо мне не было даже тогда, когда явилась черная альфа-волчица.
«Ненавижу!!!»
Стоило хранителю со вздохом объявить об окончании испытания, как я сорвалась с места. Побежала, не разбирая дороги, стремясь не видеть никого из них. Слезы потекли градом.
— Победителя по-прежнему нет, — успел до меня долететь совершенно не расстроенный голос хранителя.
«И пусть! Так им и надо! И Андрею поделом!» — уговаривала я себя, стараясь убедить свою совесть в том, что это справедливое наказание для белого волка. Он заслужил его раз десять! Но от этого душа не переставала болеть, а сердце стучать как сумасшедшее.
Все вернулось на круги своя. Однодневное «погружение» в наше прекрасное прошлое только добавило проблем. Как соотнести того Андрея — заботливого, любящего, сильного, — которого я увидела сегодня, — с тем безжалостным белым альфой, с каким я имела дело до сегодняшнего дня?
Кого я люблю? Циничного садиста, живущего интересами белой стаи, или надежного и открытого мужчину?
Я запуталась. И стремилась убежать. От него. От себя. От собственных чувств.
«Вычеркни сегодняшний день из памяти! — приказала себе. — Он ничего не изменит. Я не позволю этому случиться!»
Глава 9 Елена
Было обидно. И я злилась, злилась на себя! И этот Макс из колеи выбил, и Добровольский вел себя странно. Как итог: я запуталась, перепугалась, еще и сглупила до кучи. В сухом остатке — очередная моя выходка. Накануне ночью поддалась потаённым желаниям и… намерениям белого. А уже сегодня — вновь была спасена им! Шикар-р-рно.