А уж когда объединяют родственные княжества, где близкие и менее близкие племена уже перемешиваются друг с другом, и язык один, и религия, и обычаи, и общие былины и мифы – их с точки зрения высокой духовности объединять легче.
Но. Они от сотворения Руси и пятьсот лет с перерывами резали друг друга. Презирали, ненавидели, враждовали. Татар призывали – чтоб с ними вместе русских соседей резать. Гм. Вражда отнюдь не всегда бывает только межнациональной. Родственные народы режутся за милую душу!
Так. Первое. Стерпится – слюбится.
Второе – найти общие для всех моменты в прошлом и сказать, что вот было: общая слава.
Понимаете, ведь любое чувство нуждается в материальном проявлении, чтобы явить себя. Ты меня любишь? – докажи! Я тебе – шубу, ты мне – себя. Ты мне друг? – заступись в драке и одолжи сто тысяч!
Любая идеология нуждается в конкретных примерах, должна подкрепляться и обосновываться событиями настоящего и прошлого.
Главное в идеологии собранного, сколоченного государства – идея нашего единства, братства, общности. Идея дружбы народов. Недаром же в СССР вручалась эта награда: «Орден Дружбы народов».
А в чем эта дружба проявляется? Что азербайджанец улыбается армянину в кадре кинохроники на фоне узбекских хлопковых полей? Полезное внушение, но его недостаточно. И срочно пишутся мифы о пролетарском братстве, революционном братстве, военном братстве, и как все вместе проливали кровь и жертвовали жизнью за общее дело. На Гражданской войне. Что? Ну, на Великой Отечественной.
…И вот когда Иван III, а особенно Иван IV, а потом еще Алексей Михайлович огнем и мечом втягивали в Московию русские княжества, объединяя древние уделы в великое и жестокое государство – понадобился идеологический миф об единстве всего русского народа. Обоснование единого русского мира, так сказать. Который долго и упорно стремился к своему объединению. И вот наконец.
Пропагандистский посыл требует сакральной простоты. Все славяне – братские русские, исторически сложились в один осознавший себя народ, а Москва – историческая столица, наследница истоков. Хау! – я все сказал, закончил индейский вождь и пыхнул трубкой мира. И отныне называйте меня Большой Брат в Красном Вигваме на Холме.
Дружба народов – она должна явить и доказать себя мощным действием. А то и в одном-то городе родня врет и ворует… А главное действие какое – во все времена и у всех народов? Встать!! Смирно!! Главное – это отстоять свободу и независимость нашей Родины перед нашествием численно превосходящего агрессора.
Эта формула применялась, начиная от египетских, хеттских и вавилонских записей о войнах. Это идеологический архетип. Это один из объективных законов социальной психологии. На уровне крика «мама» или пожелания здравствовать.
Таким образом, находится в прошлом подходящее событие. Его описание корректируется летописцами, или историками, или политтехнологами так, чтобы соответствовать заданному тезису. Что-то замалчивается, что-то раздувается, какие-то художественные описания выдаются за документальные. Что-то элементарно сочиняется.
И тогда как пример героизма появляются созданные журналистом 28 панфиловцев, которых в описанном контексте не было, и героические слова политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать нам некуда – позади Москва!» Слова придумал тот же журналист Александр Кривицкий. То есть. Героизм был! Но описанных лживым пропагандистом событий – не было. Хотя все верили в них полвека.
Или 23 февраля 1918 года немецкая пехота обстреляла сводный красный отряд под Нарвой, отряд бежал быстро и очень далеко, командира Павла Дыбенко долго ловили за дезертирство. Тем не менее этот день стал праздноваться как День Красной (Советской, Российской) Армии, в который она родилась: типа наши победили…
Подобным примерам нет конца, и отнюдь не только в нашей истории.
…А когда в истории до-ивано-грозненской Руси грозила всем общая опасность со стороны внешнего врага, и объединенным мужеством эту опасность ликвидировали? Варяги? Они заложили государство. Батый? Делал что хотел. И, опять же, заложил следующий этаж нашего государства. Москву от Едигея отстояли? Так это только Москва и москвичи.
А вот Дмитрий Донской против Мамая – оно самое то! Из разных княжеств. Пришли и победили. В единстве сила. Литва испугалась выступить против нас. Что? Нет, Литва – это не русские, это неизвестно кто; а русских мы присоединим к себе, конечно.
То есть. В государствах, собранных силой. Возникает потребность в идеологии единства. И в истории подыскивается подходящее событие, должное отразить зарождение и образование этого единства. Момент общей славы и родства.
…И проходят века. И десятки поколений школьников читают это в учебниках. И живут с этим знанием всю жизнь. И оно становится расхожей истиной. И историки бездумно повторяют: там впервые русские люди из разных княжеств ощутили себя одним народом, там зародилось русское единство.
Эпилог
В 1598 году умер последний из Рюриковичей – царь Федор Иоаннович. Модель государства оставалась в сознании, разумеется, неизменной: на царство был выбран шурин Федора Борис Годунов. Он был добр и заботлив, он пытался внедрять европейские новшества. Иностранные специалисты ехали работать в Москву, русские юноши учились в Европе. Ан – не везло! Необыкновенно холодные лета не давали вызреть урожаю – разразился голод. Борис раскрыл народу государевы амбары – а все равно не любили его. Он мучился подозрениями в заговорах (небезосновательно) и умер странной смертью в 53 года.
Наступило 8 лет Смутного времени (1605–1613) – оно предоставило варианты. Царь Дмитрий Иванович возвратил из ссылок бояр, снижал и отменял налоги, ввел в Думу духовенство и назвал Сенатом. Взяточников били палками. Передвижения через границу и внутри страны стали свободными. Через год его убили и объявший Самозванцем. Не наш человек…
Боярская Дума могла стать реальным и полномочным парламентом. Царя могли ограничить законами о правах дворянства – то бишь боярства (это произошло полутора веками позже). Могли принять в цари польского королевича Владислава – он был пропитан европейскими традициями сравнительно гуманных законов и прав подданных. Но в результате: все предавали всех, каждый радел о себе, кровавые войны истерзали страну, и нового царя избрали «на платформе», так сказать, самодержавия, абсолютной монархии. Он был «мал возрастом и слаб умом», первый Романов, Михаил: бояре рассчитывали править сами, имея его за марионетку. Но Михаил прожил и умер – а самодержавие осталось! И что? И все лизали царю Алексею Михайловичу – отыгрываясь на нижестоящих. То есть, итожа: свобода и демократия не проканали ни в каких нормах XVII века, и без того склонного к абсолютизму.
Великий Петр вознамерился протащить Россию к прогрессу посредством диктатуры – иного она не поняла бы и не подчинилась. В похвальном, но жестоком усилии он надорвался и умер. Особенно его раздражало, что приближенные самодержца боятся и не умеют разговаривать с ним, как свободные голландцы или немцы: пусть трепещут, твари – но ведут себя внешне по-европейски! Вы поняли? И еще: воруют, как неродные! – никак не возьмут в толк, что Россия – это наше общее дело! М-да: а какое же общее, мин херц, если ты в любой миг любого на дыбу вздернуть можешь?..
Екатерина Великая переписывалась с Вольтером – но освободить крестьян не смела: материально обиженная «элита» мгновенно пришибла бы императрицу, как ее мужа ранее и ее сына позднее… То есть: царь стал выступать гарантом процветания знатных олигархов.
Но не любой. Внук умной немки Государь Николай Павлович показал мнящим о себе подданным, кто в доме хозяин.
О! Декабристы! Глоток свободы! Даешь конституцию, долой самодержавие! О доля горькая: «Русские вечно копируют французские нравы с опозданием на пятьдесят лет». Это была попытка обрести свободу столь неумелая, что нелепость ее переросла в безнравственность: обмануть и дать перебить своих солдат, готовиться пролить моря крови… «Повесить этих храбрых джентльменов», – махнул рукой всадник с плюмажем. Но – люди так мечтали о свободе, так ненавидели свое рабство – что героизировали восставших, поэтизировали, романтизировали и идеализировали. Писали о них стихи, позднее ставили памятники и называли улицы и площади их именами. Их счастье. Эти переворотчики устроили бы им такую козью морду – царь милее родного батюшки показался бы. А так – светлая идея осталась незамаранной грязным исполнением (оно всегда грязное…).
Слушайте – Александр II – царь-Освободитель. Отменил крепостное право. Готовил конституцию. Реально собирался дать больше свободы – разумной свободы, не разрушающей государство, но способствующей работе на него, на общее благо, свободные люди трудятся на свободных (ну, относительно…) людей. Взорвали революционеры. Чтоб было хуже. Тогда восстанут! И построят идеальное общество. Ну-ну. Знаем – пробовали.