Мы попытались перейти ее. Меня снесло, и я едва выбрался на островок. Там мы вдвоем и остались. Дальше начиналась бурная протока. Вода в реке поднималась на наших глазах. Островок уменьшался. Пошел снег с дождем, и мы тряслись от холода. К счастью, наши товарищи начали нас искать и сняли с островка, который вскоре исчез под водой.
Мне тогда объяснили, что это – проделки вечной мерзлоты. В верховьях реки прошли дождп. В обычных условиях часть дождевой воды впитывается в землю, часть задерживается в понижениях, часть испаряется. А на вечной мерзлоте и без того обилие болот, ручейков. Вся дождевая вода прямиком стекает в ручьи и реки. Поэтому после недолгого дождя (одни – двое суток) случаются сильные и быстрые наводнения. Не так ли было и на Утуке?
Оставалось только строить догадки, предполагать. Накрепко запомнили: никогда не выбирать для стоянки опасное место, каким бы прекрасным оно ни казалось. Вот и вся наука. Знаниями этот опыт нас не обогатил. Совсем даже наоборот.
Потеряли мы свои записные книжки, а также карты.
Пропали труды прежних дней. Мы ведь постоянно осматривали местность, изучали рельеф, наносили сведения на карты, зарисовывали. Река в один прием слизнула и унесла все результаты наших исследований.
В первые дни после потопа нам было не до работы.
Наловили рыбы, насадили ее на палочки и стали обжаривать на костре. Готовили сразу завтрак, обед и ужин из одного блюда, а блюдо – каждому по одной рыбине обгорелой и несоленой. Мы были похожи на первобытных людей.
Мы бродили вдоль берега и по острову в поисках вещей. В корягах обнаружили две палатки. Спать в них было почти невозможно из-за сырости и холода. Но появилось укрытие от дождя.
Общее несчастье сближает людей. Объединил нас и общий очаг. До потопа мы собирались у костра в свободные минуты для еды и сушки. Хлопот было много: починка и стирка одежды, подготовка инструмента и образцов, переписка полевых дневников, испорченных водой…
Теперь вещей не стало, а с ними отпали и многие заботы. Мы заботились друг о друге.
Наш остров на Утуке из необитаемого превратился в остров сокровищ. Мы находили на нем много своих вещей, консервных банок, инструменты. Постепенно обрастали вещами, налаживали быт и, несмотря на непогоду и сырость, устроились вполне сносно.
Начали ходить в маршруты.
Через неделю к нам прибыл вертолет с новыми вещами, приборами. Наверстали упущенное быстро. Вскоре перебрались к устью реки, впадающей в Большое Токо.
Здесь уже разбили лагерь почвоведы. Мы устроились рядом с ними.
На новом месте мне опять повезло. Недалеко от лагеря находился обрыв. А в обрыве – если не лениться и поработать лопатой – имелись превосходные ледяные жилы.
Они были еще более выразительные, чем прежние.
Один клин был особенно хорош. К нему с обеих сторон тянулись ледяные слоечки и прожилочки – сначала горизонтально, вдоль пластов торфа и песка. У трещины они задирались вверх, образуя клин, похожий на морковку. А загнутые кверху слоечки – это было отлично видно, когда отмоешь лед водой, – продолжались в клине, тянулись вверх и пересекались.
Я стал докапываться до нижней части этого клина и получил хорошую награду за труд. Оказалось, что эта жила вверху похожа на морковку, а внизу – на репу. Там было расширение. К нему со всех сторон стягивались ледяные жилки. Выходит, этот клин рос от притока подземных вод!
Соседний ледяной клин толщиной в метр припас свой сюрприз. Он рассекал слои торфа и лежащий ниже слой песка. Отдельные комки песка были подняты клином и находились выше песчаного слоя, на уровне торфа. Так могло произойти только в одном случае: ледяная жила росла снизу и приподнимала над собой комочки песка.