Моя тема для разговора будет нейтральной. Совсем-совсем нейтральной, никаких переходов на личности!
— Даймонд, я плохо знаю историю…
— А, так ты позаниматься хочешь? — перебил он.
— Нет! — вскрикнула я. — Не сбивай меня. Пожалуйста.
Кажется, вся моя релаксация летела в пропасть. Я опять начинала волноваться — и еще как!
— Мы с Рихардом обсуждали способы творения, и он сказал что…
Я набрала побольше воздуха:
— Что креадоры творят миры в одиночестве.
Ну вот! Я же не с этого хотела начать!
— Вы же как раз вместе творили! — возразил Даймонд.
— Рихард утверждает, что это возможно только в фантоме. А в реальности — нельзя.
— Да? Ну, ему виднее, — нейтрально ответил Даймонд.
Я захлопала глазами. И это все? Это все, что он может сказать? Его что, совершенно не волнует это?
— А почему ты об этом спросила?
Я стояла, совершенно убитая. Вот так и заводят людей в тупик. Ну что я ему отвечу? «Я хочу остаться с тобой после окончания академии»? А если он этого не хочет?
— Рихард говорил про контролеров, — выкрутилась я. — Но я не очень поняла, кто это такие. Ты об этом что-нибудь знаешь?
— Да, — кивнул Даймонд. — Это самая интересная работа. Ездишь по разным мирам, всех проверяешь, кого надо — хвалишь, кому надо — помогаешь или даешь по шапке. При этом своего мира у тебя нет, и никто к тебе не придирается. Я бы хотел быть контролером.
Я присела на краешек кровати.
— Вот как… — задумчиво протянула я. — А Рихард говорил еще что-то про казни… Или я не так поняла…
— А! Бывает и такое. Но это крайность. Это лишь в том случае, если креадор совсем загубил свой мир, и ему никак нельзя помочь. То есть, практически фантастика. В основном все справляются — ну а если нет, то контролер помогает, — повторил Даймонд.
Кажется, он совершенно не беспокоится!
— Да ты не волнуйся так, я всегда тебе помогу.
Он улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что у меня внутри все затрепетало, а мысли смешались.
— Ну, если так… — пробормотала я.
Мой маг встал и подошел ко мне. Я смотрела на него снизу вверх и, наверное, выглядела в этот момент как ягненок на заклании. Даймонд, наклонившись, обхватил мою голову руками и своими губами раскрыл мои. Мгновение! Его язык провел по верхней губе. По нижней. Вот он уже внутри. Я
отвечаю, стремясь ему навстречу. Теперь его губы не пустыня — это родник. Колодец. Цветок.
Нектар. Пьянящий омут. Я ничего не соображаю.
Он садится рядом, обнимает меня. Другая рука на моей груди. Он гладит и сжимает. Гладит и сжимает. Внизу живота кровь танцует тарантеллу. Даймонд двумя пальцами, прямо через одежду, нащупывает мой сосок и стискивает его. Больно!
— Ай!
Я хлопаю его по руке и отстраняюсь. Он смеется.
— Прости, увлекся. Ты слишком сладкая.
— Выпей водички, — язвлю я.
Он подходит к раковине, открывает воду и, подставив рот под струю, пьет жадными глотками.
Обалдеть.
Я хочу продолжения. Но сейчас не очень подходящее время.
Выпив, по моим расчетам, не меньше литра, Даймонд вытирает лицо рукавом и встряхивает руками.
— Давай все-таки я тебе что-нибудь по истории расскажу? А то у тебя, чувствую, много вопросов.
Не дожидаясь моего согласия, он подходит к столу и открывает один из валяющихся там учебников.
— Раз уж так сложились звезды, начнем с истории креадоров.
… Никогда не думала, что история — столь увлекательный предмет. Погрузившись в этапы творения, мы чуть не опоздали на занятие — за нами заскочил Рихард.
Пришлось бежать.
— Да, Ральф говорил: возьми скрипку, — спохватился он, когда я одной ногой уже стояла в коридоре.
— Скрипку? Он же просил не играть пока, — удивилась я.
— Это было давно! Бери скрипку, сказано!
Я пожала плечами, сходила за инструментом, и мы, наконец, отбыли на занятие.
Во дворе уже собралась академия в полном составе: не только студенты во главе с Ральфом, но и три профессора. Откуда-то притащили складной деревянный навес. На небе сгущались тучи. Одна, огромная, висела прямо над нами и вот-вот должна была разразиться дождем.
— Живее, креадоры! — недовольно окликнул нас куратор. — Времени на длинную лекцию нет, поясню для Бренны. Стихия — сильная движущая сила, которую мы можем использовать как инструмент миротворения. Но прежде надо научиться воссоздавать стихию такой, чтобы она не отличалась от природной, иначе она разнесет твой мир в клочья. Поняла, Бренна?
Я кивнула.
— Начинаем, коллеги. А новички внимательно смотрят!
Он свирепо взглянул на меня.
Студенты отошли чуть в сторону, освобождая место. Профессора встали большим треугольником и одновременно подняли руки, произнеся короткое заклинание, а затем резко опустили. Я знала: так готовится закрытая площадка для магических действий. Если не ошибаюсь, в пространство между ними сейчас не проникают извне ни звуки, ни запахи…
… Ни дождь, который обрушился с небес внезапно и сильно, будто движимый желанием «промочить и утопить». Но мы успели спрятаться под навес. Сухая земля моментально пропиталась влагой, почернела, в трещинах и впадинах стали образовываться лужицы. И только магический треугольник оставался сухим, как прежде.
— Рихард идет первым. Твоя задача — просто воссоздать дождь. Маленький дождик, не промочи профессоров.
— А с артефактом можно? — с надеждой спросил Рихард.
— Под дурачка изволим косить? — зловеще улыбнулся Ральф. — Не тяни время, вперед!
Креадор низко-низко опустил голову и прошествовал на середину треугольника. Что он сделал дальше — я не успела отследить. Просто два быстрых жеста руками, как будто щелкает по мячикам для пинг-понга. И вот — прямо на него капает дождь, а Рихард стоит с улыбкой до ушей. Было очень интересно смотреть, как над треугольником накрапывает мелкий дождь, в то время как вокруг беснуется ливень.
— Без клоунады никак? — вздохнул Ральф. — Молодец. Освоил, наконец. Выходи. Следующая — Этель, и твоя задача — воссоздать купол. Что-то не так, Этель?
Судя по выражению лица студентки, она ожидала чего-то другого.
— Может быть… лучше ветер или… — деликатно начала она.
— Нет-нет-нет. Ты и так великолепно работаешь со стихиями. А вот экранируешь неважно.
Приступай.
Не споря больше, Этель шагнула в треугольник.
— Ей сложно будет, — шепнула стоящая рядом со мной Сара.
И действительно: по бледному лицу Этель струился пот, она подняла руки и теперь походила на
Кариатиду, держащую над собой кровлю. Ничего не происходило. Дождь по-прежнему накрапывал в треугольном пространстве, волосы Этель намокали. Да и профессорам уже становилось неуютно
— над ними ведь тоже не было крыши. Наконец Этель удалось развести над собой руки в стороны и вниз, словно она раскрывала огромный тент. В ту же секунду капли над ней прекратили падать на землю. Вода заструилась, будто по невидимому скату, к краям площадки. И только на профессоров все еще моросило.
— Умница, Этель. А теперь чуть-чуть побольше, чтобы наши уважаемые учителя, наконец, перестали мокнуть, — подбодрил Ральф.
Этель вновь подняла руки, вся зеленая от напряжения, и резко распахнула их в стороны, раздвигая купол.
— Получилось! Молодец, отдыхай! — объявил Ральф.
Она шагнула из треугольника под навес и закачалась, чуть не падая. Оказавшийся ближе всех
Даймонд подхватил ее и помог удержаться на ногах.
Я не ревную. Я вовсе не ревную. Он просто поступил как джентльмен.
— Бренна!
Голос Ральфа застал меня врасплох. Что он хочет?
— Ты следующая.
Я никак этого не ожидала. Но ведь рано или поздно мне придется управляться — и со стихиями, и даже с собственным миром. Так почему не сейчас?
Не вынимая скрипки из футляра — не хочу, чтобы на нее упала даже капля — я быстро проскользнула в треугольник. И только здесь достала инструмент. Ощущение было своеобразное: словно я внутри огромного кокона с маной, и стенки его довольно плотные.
Ральф что-то сказал — я не услышала, видно, он обращался не ко мне. Даймонд шагнул в треугольник и протянул руку к футляру.
— Нельзя, чтобы на площадке были посторонние предметы — напомнил он.
Что ж, им виднее. Но мне слишком дорог мой артефакт!
Стоя под невидимым куполом, я взяла скрипку наизготовку. Ральф в задумчивости смотрел на меня, теребя подбородок. Остальные затаили дыхание.
— Бренна, давай попробуем сыграть ветер, — сказал, наконец, куратор.
Я уже не спрашивала «как», все равно ведь не ответит.
Ветер — это что-то стремительное, порывистое. Так ведь? Я несколько раз резко провела смычком по струнам. Еще. Еще. Ничего не почувствовала. Лишь увидела, как поморщился Ральф и помотал головой.