Все еще в своей постели, но уже одна.
Дорогой дневник!
Ну вот!!!
Это произошло. Наконец. И да, я могу с готовностью подтвердить, что отдаться мужчине, настоящему мужчине, — это восхитительно, точно так же, как я представляла! О нет. Мое воображение просто бессильно там, где речь идет о некоторых моментах, но реальность оказалась куда чудеснее грез.
Конечно, было и то, о чем меня предупреждали сестры. Иногда это бывает, когда имеешь дело с мужчиной. Кое-что пошло вопреки моим планам. А именно — я не дождалась уверений Гарета в вечной любви. Он сказал только, что мы поженимся.
Да, мы станем мужем и женой, поскольку я добилась своей цели. Убедилась, что он — Тот самый. Но прежде чем мы пойдем к алтарю, я намерена увериться, что он меня любит. Что он — мой, так же как я — его, что нас связывают взаимные чувства, а не только те, которые я испытываю к нему. Я надеюсь, что это именно так. Однако говорить о браке Гарета вынудила именно честь, и я по-прежнему ничего не знаю о его чувствах.
Но Гарету понадобится убедить меня в своей любви, особенно теперь, когда я достаточно ясно дала понять, что неравнодушна к нему. Ведь я полностью отдала ему себя, а поступки, как все мы знаем, говорят яснее слов.
Я описала создавшуюся ситуацию. Теперь я принадлежу Гарету, отныне и навеки, но прежде чем позволю надеть мне кольцо на палец, моя главная цель — получить объяснение. Простой констатации факта будет вполне достаточно.
Как тебе известно, дорогой дневник, я сделаю все, чтобы этой цели достичь.
Мало того, уверена, что стою на полпути к ее достижению.
Э. ».
К полудню они на шебеке капитана Дакосты плыли к Средиземному морю. Наконец их путь лежит в Марсель!
Гарет шел по палубе, чувствуя себя куда увереннее, чем за последние несколько недель. Если повезет, драк вообще не будет. Хотя он считал, что нападение в Тунисе — результат происков фанатиков, все же питал слабую надежду, что это случайность. Потом все было тихо: совершенно необычное для «кобр» поведение.
Остановившись у поручня, он осмотрел горизонт. Да, кораблей не так уж мало. В конце концов, это Средиземное море. Но похоже, никто ими не интересовался. Погода прекрасная и, кажется, таковой и останется на протяжении всего путешествия.
При мысли о том, что атмосферные условия на любовном фронте, похоже, такие же прекрасные, он улыбнулся. Эмили была в поистине солнечном настроении. И хотя только он знал, почему ее лицо сияет, все же предполагал, что и остальные кое-что подозревают.
Он сам не понимал, рад или нет тому, что оказался на маленькой шебеке, нагруженной кувшинами с оливковым маслом, куда с трудом втиснулись все пассажиры. Здесь совсем не было укромных уголков, где он и Эмили могли бы уединиться.
Впрочем, может, это к лучшему. Он использует время пути до Марселя, чтобы выработать свой план, как добиться ее согласия на свадьбу. Согласия стать его женой, без дальнейшего обсуждения мотивов или чувств.
Одинокий служитель культа, посланный в Тунис наблюдать и шпионить, старательно складывал вещи в дорожный мешок. Он выполнил приказы и, хотя не смог захватить майора, все же выполнил главную и самую важную задачу.
Увидев майора и его людей, он сделал все, чтобы сообщение ушло со следующим же приливом.
Можно надеяться, что господин останется доволен.
Завязав мешок, он оглядел крошечную комнатушку, повернулся и вышел.
«19 ноября 1822 года.
Вечер.
Снова в общей каюте на шебеке.
Дорогой дневник!
Сегодня мы отплыли из Туниса при попутном ветре, который, по мнению капитана Дакосты, будет сопровождать нас до Марселя. Дакоста очень напоминает Лабуля и, следовательно, Гарета, что подводит меня к главной мысли.
Люди действия, вроде Гарета, капитанов одной и другой шебеки, берберских вождей, имеют сходные характеры, особенно в смысле личной жизни. Я размышляла над мудростью немолодых берберок, которые всю жизнь прожили с подобными мужчинами. Без них мне пришлось бы нелегко в общении с Гаретом Гамильтоном.
И теперь я считаю, что он, несомненно, испытывает ко мне какие-то чувства. Все указывает на то, что это любовь. И это очень важно, если понять, что только любовь, вечная и взаимная, может стать основой нашего брака.
Как же мне заставить его признаться?
Как всегда, исполненная решимости
Э.».
Нападение произошло на рассвете.
Эмили проснулась, как от толчка, и с трудом села в своем гамаке. Вопли доносились с палубы вместе с отчетливым звоном стали.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Гарет в бриджах и рубашке, с пистолетом в руке. Сабля висела на боку.
— Оставайтесь здесь, — велел он Эмили и для пущего впечатления пригвоздил повелительным взглядом Доркас и Арнию, после чего повернулся и исчез. Женщины переглянулись и стали выбираться из гамаков. Первые лучи робко проникали через крошечный иллюминатор, и они едва могли разглядеть друг друга.
Кое-как одевшись, они собрались у подножия трапа на корме. Ни одна женщина не желала остаться в стороне.
В подобных делах главную роль брала на себя Арния. Вскинув голову, она прислушалась к глухим ударам и топоту, наклонилась к Доркас и Эмили и прошептала:
— Пусть битва разгорится. Тогда мы сможем без опаски напасть на них сзади. — Для пущего эффекта она взмахнула смертоносным клинком. — Если у противников будет время заметить нас, они постараются схватить всех троих, думая этим ослабить мужчин.
Эмили кивнула. Арния дала Доркас свой второй нож. Эмили огляделась, но не нашла никакого оружия. Несмотря на уроки Бистера, она плохо владела ножом: при мысли о том, что придется воткнуть его в чье-то тело, ей становилось дурно. Но она заметила такую же палку с крючком на конце, как и на шхуне. Эта тоже была прислонена к стене надстройки на корме. Эмили схватит ее, как только поднимется на палубу.
Она англичанка. Драться палками больше в ее стиле.
Арния внимательно прислушивалась к шуму разгоравшейся битвы и наконец резко приказала:
— Пора!
Она стала подниматься по трапу. За ней следовала Доркас, а уж потом — Эмили. На палубе творилось нечто невообразимое. Большинство шебек были исключительно торговыми судами. Низкие поручни и узкие проходы делали палубы крайне неподходящими для схваток.
Эмили увидела черные тюрбаны «кобр». Арния и Доркас попытались зайти им в тыл. Эмили схватилась за палку. И тут ее заметил один из нападавших и шагнул навстречу, размахивая окровавленным ятаганом. И мгновенно потерял уверенность, когда крюк вонзился ему в пах. Эмили прыгнула вперед, пинком отбросила ятаган, высоко подняла палку и с силой опустила на голову врага.
Он обмяк, потеряв сознание.
Еще двое пали жертвами ее палки, но приходилось выжидать подходящего момента и иметь достаточно пространства, чтобы размахнуться и… Господи Боже, да их тут десятки!
И тут она увидела почему. Другое судно, очень похожее на их шебеку, плыло борт о борт с ними настолько близко, что нападающие могли буквально сыпаться на палубу шебеки.
Один взгляд помог оценить обстановку. Их отряд вместе с капитаном и командой боролся храбро и пока что отражал атаку. Но долго так продолжаться не может. Потому что нападавших было слишком много.
Страх сковал Эмили. Широко раскрытыми глазами она обвела палубу. Пока все их люди живы. Все сражаются. Но двое матросов уже упали. На ее глазах свалился третий.
Они ранены или убиты… скоро их будет еще больше. Если только…
Сражающиеся неожиданно разлетелись в разные стороны. Из толпы вывалился Гарет и встретился с ней глазами. В его взгляде стыло холодное бешенство, но прежде чем он успел добраться до нее, на него набросился очередной фанатик. Гарет с рычанием взмахнул саблей.
Эмили попятилась, чтобы дать ему место. И продолжала лихорадочно размышлять. Что делать?!
Разделавшись с врагом, Гарет повернулся к ней и прогремел:
— Какого черта вы здесь делаете? Немедленно вниз! Вниз…
Она схватила его за лацкан и рванула на себя.
— Масло! — закричала она, перекрывая шум. — Я видела на камбузе масло! Кок только что разлил его из кувшина в маленькие бутылочки. Он использует тряпочки, чтобы заткнуть их. Зажечь и…
Она взглянула на паруса их шебеки, туго натянутые под попутным ветром, и показала на другое судно.
— Если поджечь те паруса…
Она не договорила. Гарет схватил ее за руку и подтолкнул к трапу:
— Идем!
Он помог ей проскользнуть между отчаянно дерущимися мужчинами и вдруг, протянув руку, вытащил кого-то за шиворот из свалки. Это оказался Бистер.