Эмили не стала объяснять, что и дома одевается точно так же.
Бегум грациозно поднялась во всей своей едва прикрытой красе.
— Хочу рассмотреть это платье. У меня таких нет.
Эмили стала медленно поворачиваться, глядя на Гарета.
Тот тоже поднялся, но лицо его превратилось в непроницаемую маску. Она понятия не имела, о чем он думает. Бегум снова нахмурилась.
— Значит, я велю швеям сшить такие платья, иначе мой муж будет недоволен и опозорен, когда мы окажемся при европейских дворах.
Эмили поколебалась. Ей не нравился расчетливый блеск глаз этой женщины, но что она могла поделать?!
— В таком случае, госпожа майорша, вы сделаете мне большое одолжение, если поменяетесь со мной костюмами.
Эмили старалась не смотреть на прозрачные одеяния, в которые была задрапирована бегум. В глазах последней светилась решимость получить хоть что-то от этого вечера. То, что она могла бы показывать другим.
Эмили слышала, что бегум жила в гареме и была первой женой, но первой среди многих…
— Да, разумеется, — кивнула она.
Гарет, стиснув зубы, последовал за Эмили во двор гостиницы. Кивнул на прощание капитану и запер калитку.
Пройдя мимо Мукту, он приветственно поднял руку, но не остановился.
Не зная, сколько они пробудут во дворце, остальные разделили между собой вахты на эту ночь. Сегодня он мог не беспокоиться, и, кроме того, благодаря Эмили теперь бегум, по традиции правившая городом в отсутствие мужа, — горячая их сторонница.
Эмили, кутаясь в плащ, стала подниматься по пологим ступенькам в общую комнату. Из-под плаща выглядывали вышитые шелковые шаровары и бахрома. На щиколотке блеснул ножной браслет. Эмили сняла плащ и исчезла в темноте.
Гарет, мрачно хмурясь, последовал за ней. Он впервые в жизни был счастлив, что на его даме был плащ. Когда Эмили и бегум удалились, чтобы поменяться одеждой, он разыскал евнуха и попросил у него плащ, оставленный в самой дальней комнате.
К счастью, тот вернулся с плащом до возвращения Эмили. Когда женщины вошли в комнату, он задохнулся и попытался не реагировать. Совсем.
Сверхчеловеческая попытка.
К сожалению, не удавшаяся.
Но залитое краской лицо Эмили отрезвило его. Заставило сосредоточиться еще на чем-то, кроме собственной боли. Он развернул плащ и протянул ей. Она буквально перелетела через комнату, звеня ножными браслетами и спеша поскорее завернуться в мягкие шерстяные складки.
Одевшись, она гордо вскинула подбородок. Уверенность в себе вернулась.
Женщины распрощались с искренними улыбками и вполне дружелюбно.
Обсуждение мод, очевидно, крепко их сплотило.
Все еще придерживая на груди плащ, Эмили стала подниматься на второй этаж и, оглянувшись, с улыбкой заметила:
— Все кончилось куда лучше, чем я ожидала.
«И за это нужно благодарить не меня», — подумал Гарет. Хаос противоречивых эмоций сплелся в нем раскаленным узлом, который медленно и неотвратимо поднимался к горлу.
— Я куплю вам другое платье! — бросил он с гневным раздражением.
Уже ступив в верхний коридор, Эмили на ходу, тихо, чтобы не разбудить остальных, ответила:
— Не глупите! Все в полном порядке. Это всего лишь платье. У меня их более чем достаточно.
— Тем не менее, когда мы вернемся в Англию, я распоряжусь доставить вам новое.
Остановившись перед дверью, Эмили резко повернулась. Даже в темноте она видела упрямо сжатые челюсти, ощущала исходившее от него… неужели неодобрение… когда он остановился перед ней.
Эмили прищурилась:
— Я сделала все необходимое, чтобы вытащить нас оттуда! Чтобы не навлечь на наши головы новые неприятности, которых у нас и без того слишком много!
На щеке Гарета дернулся мускул.
— Если бы вы сочли нужным предоставить все мне…
— Если бы я предоставила все вам, эта женщина…
Сообразив что ее голос нарастает вместе с гневом, Эмили раздраженно вздохнула, открыла свою дверь, схватила его за мундир и втолкнула в комнату.
Эмили кипела от злости. Как он смеет! И это вместо того, чтобы поблагодарить ее за спасение от ужасной участи в руках… и других частях тела бегум?
Она выпустила его, и теперь они стояли нос к носу в ярком лунном свете, лившемся через открытые окна. Эмили трясло от бешенства.
Гарет отвернулся, чтобы захлопнуть дверь. А когда снова повернулся, Эмили привстала на носочки и просверлила его взглядом.
— Послушайте, я вытащила нас оттуда без единой потери. Более того, не потеряла милости бегум. Что тут такого порочного?
— Это моя работа — беречь вас, — процедил он в ответ.
— И кто это постановил?
— Я. Так было Всегда. С сотворения мира. И все это знают.
Он не шутил. И в самом деле так думал. Это было видно по его лицу. Но она не собиралась отступать. Потому что намеревалась заключить с ним союз на всю оставшуюся жизнь. Прямо сейчас.
По-прежнему прижимая руки к груди, она спокойно ответила:
— Невзирая ни на какие законы и общепринятую практику, мы сможем пережить это, только если станем работать вместе и защищать друг друга. Сегодня я сумела выручить нас обоих, и мы благополучно вернулись домой. И вам следует быть благодарным мне за это.
Ее непривычно резкий тон заставил Гарета задуматься. Она явно огорчилась. Из-за того, что он не приветствовал ее поступков, ее сообразительности, позволившей спасти их обоих.
Он стал припоминать мгновения сегодняшнего вечера… и тут слишком бурные реакции взыграли с новой силой и снова захлестнули его. Лицо его посуровело.
— Несмотря ни на что… никогда больше этого не делайте.
— Чего именно?
— Не становитесь между мной и опасностью.
— Я защищала вас.
— Знаю. И повторюсь: это моя работа — защищать вас.
— Повторюсь: мне ничего не грозило. В отличие от вас.
— Как бы там ни было…
Она вскинула руки, и плащ соскользнул с плеч.
— Как вы неблагодарны!
Она стояла в лунном свете, одетая в газ, такой тонкий, что он видел каждый изгиб. Каждую впадинку. Эмили шагнула ближе и яростно прошипела:
— Или вы хотели лечь с ней?!
— Конечно, нет…
Слова гневной отповеди замерли на губах. Глаза невольно опустились, взгляд остановился на ее теле. На соблазнительном теле, едва прикрытом вышитым прозрачным шелком.
Рот наполнился слюной. Пальцы сжались в кулаки.
Лицо потеряло всякое выражение. Он не мог бы что-то сказать даже ради собственного спасения. Когда этот костюм был на бегум, Гарет оставался совершенно равнодушным. После первого на нее взгляда он почувствовал себя соглядатаем, подсматривающим за полуобнаженной женщиной, и без труда отвел глаза от бегум.
Но Эмили в прозрачном шелке… ее тело…
— Единственная женщина, с которой я хочу делить постель, — это…
Гарет потрясение осекся. Он сказал это вслух! И сам поразился своему внезапно охрипшему голосу. Молчание затянулось.
— Да? — вдруг услышал он.
Мягкое, выжидающее напоминание, в котором звучала надежда.
Он прерывисто вздохнул, взглянул ей в глаза, увидел в их глубинах понимание и…
Он потянулся к ней. Рывком прижал к себе. И стал целовать со всей накопившейся яростью, досадой и неукротимым желанием.
Она стиснула его голову и ответила на поцелуй. С таким же пылом. С такой же жадностью.
От взрыва эмоций у него закружилась голова. Эмоций, превративших гнев и досаду в безумную страсть и мощное нарастающее желание.
Он схватил ее в объятия и почувствовал, как тревожно бьется сердце.
Гарет был в бешенстве не только потому, что она подвергла себя опасности. Но потому, что оказался бессилен, чтобы защитить ее, если бы ситуация обернулась не в их пользу. И все же ему пришлось позволить ей все уладить. Сам он не знал, что делать. Поэтому был вынужден сидеть и молчать. Позволить ей рисковать…
Он снова впился губами в ее губы. Вкус этих губ, исступленность страсти владели обоими.
Ей все удалось, и они в безопасности. И оба живы.
Та часть мозга, что еще была способна думать, твердила, что это типичная реакция на торжество над опасностью. Ему не стоило пользоваться этим…
Он решительно отсек этот укоряющий голос. И хотя по-прежнему не понимал мотивов, владеющих Эмили, все же оказался недостаточно силен, чтобы отвернуться и уйти. Чтобы противостоять ей. Или себе. Удержаться от того, чего оба так открыто, так отчаянно хотели.
Тонкая ткань скользила под пальцами. Под ладонями. И казалась горячим, жарким соблазном.
Он снова притянул ее к себе. Прижал эти теплые женственные изгибы, заключенные в легкий шелк.
И она пришла к нему.
Эмили безрассудно, бесстыдно, самозабвенно подняла руки, обхватила его за шею и поцеловала почти свирепым поцелуем. И распласталась у него на груди.
Сердце радостно забилось, когда его руки захватили ее в плен. И она растаяла.